Помощником начальника экспедиции был 25-летний лейтенант Гавриил Андреевич Сарычев. Именно он к весне 1789 года построил в устье реки Охоты две парусных шхуны, «Слава России» и «Доброе намерение». В ту эпоху кругосветные экспедиции русского флота на Дальний Восток только задумывались, поэтому корабли для исследования этого региона с великим трудом приходилось строить на месте.
Не меньших трудов и опасностей стоили и плавания через всё ещё малоисследованные дальневосточные воды. Так шхуна «Доброе намерение» была выброшена волнами на мель при первой же попытке выйти в Охотское море. Поэтому экспедиции Сарычева и Биллингса пришлось довольствоваться одним кораблём. Именно с борта «Славы России» 22 сентября (то есть 3 октября нового стиля) 1789 года в 10 часов утра случайно заметили посреди моря неизвестный остров. Произошло это потому, что корабль экспедиции, намереваясь пройти к Курильским островам, отклонился немного к югу от привычного маршрута, которым прежде плавали русские корабли из Охотска на Камчатку.
Как позднее писал сам Гавриил Сарычев: «Это был небольшой каменный остров, высотой от воды на 100 сажень. Он казался окруженным со всех сторон высокими утесами и подводными камнями; видом походил издали на стог сена. Этот остров, будучи неизвестен здешним мореплавателям, был очень опасен в туманное и ночное время… Остров сей назвали мы именем Ионы, в честь Святому, котораго память в тот день была празднуема».
Одинокий остров и три Ионы
В XVIII столетии и до начала XX века имя острова Ионы писалось иначе, чем сегодня – «Святого Iоны». Любопытно, что в православных святцах на день его открытия приходилось аж трое святых с таким именем – ветхозаветный пророк Иона, некий пресвитер Иона, живший 12 веков назад в Палестине, и преподобный Иона Яшезерский, крещёный вепс, во времена Ивана Грозного основавший на месте языческого капища крупнейший православный монастырь в Карелии.
Скорее всего, остров был назван в честь пророка Ионы, «ветхозаветная» биография которого была связана с морем – это он, согласно религиозному преданию, три дня плавал «в чреве» кита. Но сами первооткрыватели острова в 1789 году не оставили чётких пояснений, в честь какого же из трёх Ион назвали одинокую скалу посреди Охотского моря. Исследователей позднейших времён тоже больше интересовали точные координаты острова, а не уточнение его имени. Тем более что с координатами возникли вопросы – когда спустя 16 лет, в 1805 году, возле острова оказалась кругосветная экспедиция капитана Крузенштерна, то его измерения дали другие координаты Святого Ионы, почти на сотню миль западнее. Крузенштерн даже некоторое время сомневался – не является ли этот «голый, каменистый остров» не Ионой, а каким-то другим, ранее неизвестным.
Так изображали святого Иону во чреве кита на старинных русских иконах…
Лишь много позднее географы выяснили, что Крузенштерн не ошибался и верно определил координаты острова, оказавшегося именно островом Ионы. Однако не ошиблись в расчётах и Сарычев с Биллингсом – они считали всё верно, просто для определения местоположения одинокого острова у них изначально были неверные координаты Охотского порта, с ошибкой измеренные еще в начале XVIII века.
Позднее, уже в XX столетии к уточнениям географов присоединились историки – исследуя архивы, они выяснили, что всё же Сарычев и Биллингс не были первооткрывателями в строгом смысле слова. Об одинокой скале почти в центре Охотского моря знали ещё первопроходцы – так будущий остров Ионы отмечен на «Карте Анадырского моря», составленной при Петре I якутским «сыном боярским» Иваном Львовым. Впрочем, это не вполне карта, а всего лишь примерный географический набросок – расстояния на данном чертеже отмечены в «днях перегрёба», то есть сколько пройдёт лодка на вёслах за световой день. Точно так же, в днях езды на оленях или собачьих упряжках, измеряли расстояния аборигены Дальнего Востока. Возможно, первопроходцы не сами видели остров, а лишь услышали о нём от местных первобытных рыбаков. На «Карте Анадырского моря» будущий клочок суши под именем Ионы отмечен кратко – «Остров без жителей полон птиц».
И хотя Гавриил Сарычев, возможно, был не первым русским мореплавателем, кто увидел эту одинокую скалу, однако именно он первым попытался дать её точные координаты. Поэтому 3 октября 1789 года можно по праву считать днём открытия острова Ионы.
«Сии страшные для мореходов громады…»
В августе 1812 года, когда далеко на Западе шла война с Наполеоном, к берегам острова Ионы в третий раз приблизилась экспедиция российских моряков. Приблизилась почти вплотную, едва не разбившись в тумане об эту одинокую скалу. Капитан шлюпа «Диана» Пётр Рикорд так описал те опасные минуты: «Намерение мое было, если погода позволит, осмотреть остров Святого Ионы, весьма редко видимый судами, так как он лежит не на пути обыкновенного тракта из Камчатки в Охотск… Ветер продолжал дуть при густом тумане, сквозь который увидели мы прямо перед собою высокий камень в расстоянии не более 20 сажень (около 40 метров – прим. авт.). Положение наше было самое опасное, среди океана в таком близком расстоянии от утесистой скалы, о которую в любую минуту могло разбиться судно на мелкие части… Но Провидению угодно было спасти нас. Уменьшив ход шлюпа, мы получили один легкий удар носовою частью и миновали другие открывшиеся в тумане камни…»
Когда к вечеру туман рассеялся, с борта «Дианы» не без страха рассмотрели остров, высоко и отвесно, почти на 300 метров вздымающийся из моря. Как вспоминал капитан Рикорд: «Мы увидели всю великость опасности, от которой избавились. Весь остров Святого Ионы, с окружающими его камнями, открылся очень ясно. Он в окружности имеет около мили и походит более на высунувшийся из моря большой камень конической фигуры, нежели на остров, отовсюду утесист и неприступен… При воззрении на сии страшные для мореходов, среди океана воздымающиеся из воды громады, воображение наше преисполнилось ужасом… Признаюсь, что сие потрясло и всю мою душу. Между тем волны, о скалы ударяющие, раздирая воздух, страшным шумом заглушали всякое отдаваемое на шлюпе повеление, и сердце мое замерло…»
Два столетия с момента своего открытия остров Ионы оставался загадочной одинокой скалой посреди Охотского моря, к берегам которой очень редко подходят корабли. Ещё реже на остров ступала нога человека, способного рассказать об этом затерянном куске суши. Лишь в самом начале XX века скалу Ионы посетил Владимир Арсеньев, этнограф и путешественник, знаменитый исследователь российского Дальнего Востока.
Подобно всем иным мореплавателям прошлого, у берегов Ионы небольшой пароход, на котором шёл Арсеньев, был встречен густым туманом, неизменным спутником этого одинокого острова. Самое первое впечатление Арсеньева от острова лучше передать цитатой из его воспоминаний, благо знаменитый путешественник был не только умелым исследователем, но и талантливым писателем:
«Решили ждать, когда разойдется туман. Якорь не отдавали, так как было глубоко, да и грунт такой, что якорь всё равно держать не будет. Легли в дрейф. Когда мотор остановили и стало тихо, на юго-востоке мы услыхали какой-то шум – то низкий, глухой, как пароходные гудки, то более высокий и резкий.
– Говорил же я, что остров близко! Слышите? – сказал капитан.
– А что же это за шум? Море шумит?
– Нет, это сивучи ревут да птицы кричат.
Капитан раньше бывал на острове Ионы.
– Значит, остров-то совсем близко? Сколько мы до него не дошли?
– Да мили три, – говорит капитан, – а может быть, и больше. Если бы не туман, видно было бы.
“Вот тебе, – думаю, – и необитаемый остров, а жизнь-то за пять километров слышно!”…»
Рай для птиц
Действительно, по оценкам учёных-орнитологов, на маленьком острове Ионы – длина чуть более полутора километров, максимальная ширина около 840 метров – гнездится невообразимое число птиц. В разгар короткого лета (как писал Аресеньев, «в конце июня еще плавает лед, в октябре уже начнутся морозы…») здесь одновременно гнездятся от полутора до трёх миллионов птиц!
