Золото контрабандистам продавали как нелегальные старатели, так и рабочие и администрация вполне законных приисков. Скупщик такого золота на местном сленге именовался «горбач».
Вот как по воспоминаниям очевидца выглядела столица Амурской области в 1914 году: «Только на главной улице Благовещенска можно насчитать десятки вывесок и объявлений на окнах, дверях и воротах о скупке золота банками, магазинами, частными лицами… Скупка и вывоз золота за границу стали массовыми…»
«Золотые» цены
Пока большинство старателей вручную тяжким трудом промывали горы пустой породы в поисках крупиц золота, наиболее ушлые «добывали» драгоценный металл совсем другими способами. Вокруг всех «вольных обществ» и «республик» нелегальных старателей тут же складывалась спекулятивная инфраструктура.
Прежде всего до тайги с золотыми россыпями надо было добраться. «Золотая лихорадка» на берегах Амура вспыхнула задолго до появления здесь железной дороги. Единственной связью с населенными регионами долгие десятилетия был Сибирский тракт. Его последний участок, упиравшийся в Амур, там, где Шилка сливается с Аргунью, в конце XIX века именовался «Семь грехов». Так по аналогии с библейскими семью смертными грехами прозвали семь ямщицких станций на этом последнем участке тракта.
И во времена расцвета «Желтугинской республики» ямщики здесь драли с будущих золотодобытчиков по 15 рублей за перегон от станции к станции – почти в 20 раз дороже обычных расценок! Неимущим приходилось идти пешком…
Расстояния Дальнего Востока и жажда наживы делали безумно дорогим любое перемещение грузов к местам золотодобычи. Статистика официально зарегистрированных золотопромышленных компаний показывает, что в конце XIX века доставка одного пуда грузов на прииски у Амура обходилась почти в 10 раз дороже, чем обычное перемещение грузов на лошадях в Сибири.
Главными инструментами старателя в тайге, помимо самодельного деревянного лотка для промывания породы, были лопата и топор. И если чуть более века назад в столице Российской империи эти предметы стоили по 70 копеек, а в провинции ещё дешевле, то в золотоносной тайге Дальнего Востока цены на них взлетали до небес. На пике золотодобычи в «Желтугинской республике» за лопату платили до 10 рублей, столько же за топор.
Работа в тайге не возможна без сапог. И если обычная рыночная цена на них в начале XX века была 3 рубля, то на таёжных приисках она была в 5–6 раз выше.
Заоблачными были и цены на продукты питания. Даже на легальных приисках, куда крупные компании оптом закупали продовольствие, цены были в 2–3 раза выше, чем в Благовещенске. В «республиках» нелегальных «вольностарателей» разница была еще заметнее.
Так в 1896 году на притоках Амура торговцы продавали мясо старателям по 10 рублей за пуд, в пять раз дороже, чем оно тогда стоило в сельских районах Забайкалья. Уже протухшее мясо «с червями» шло по 8 руб. за пуд – старатели охотно покупали и такое.
Тяжелая физическая работа требовала питания. По статистике официальной золотопромышленности Амура рабочий за месяц съедал более 3 пудов муки. В Благовещенске пуд муки стоил около 1,5 руб., а на приисках он продавался уже по 7.
Если старателю не «фартило» найти особо богатую золотую «жилу», то зачастую он после нескольких месяцев каторжного труда оставался почти без денег. Всё добытое уходило оборотистым торговцам, в руках которых и оседало «намытое» золото. Не случайно среди золотоискателей бытовала грустная присказка: «Золото мыть – голодным быть».
Полный пупок золотого песка
Наличных денег в тайге не хватало, старатели предпочитали расплачиваться за товар намытым золотом. Сложилась целая система цен, измерявшихся в «штуках» золотого песка.
«Штука» примерно равнялась по весу «золотнику», старинной русской мере веса чуть более 4 граммов. Именно в «золотниках» государство считало золото до 1917 года. Но в тайге аптекарских весов не было и «штуку» отмеряли народным способом при помощи спичек или стандартных игральных карт.
Один «золотник» или одна «штука» золота примерно весила как 4 «атласных» игральных карты или 48 обычных спичек. Известно, что в конце XIX века на приисках у Амура пуд пельменей стоил 7 «штук» золота, жестяное ведро – две «штуки». Более мелкие покупки оценивались в «таракашках», так именовали крупинку золотого песка размером примерно с четверть ногтя на мизинце.
На особо богатых «калифорниях» типа «Желтугинской республики» бытовали цены в щепотках золотого песка. Очевидец описывает как платили за выпивку в таёжных кабаках на Желтуге: «Желающий выпить, войдя в питейный дом, подставляет сидельцу (продавцу – А.В.) кожаный мешок, наполненный золотым песком; за стакан вина, в четверть бутылки, сиделец берет из мешка щепотку песку, сколько может захватить между большим и указательным пальцами…»
Известная и специфическая такса, по которой золотоискатели расплачивались с проститутками за «ночь любви» – насыпали выбранной пассии полный пупок золотого песка. Уже в советское время, в 20-е годы минувшего века, на всю Сибирь и Дальний Восток прославился золотоискатель с ручья Незаметный по фамилии Дятлов, сумевший таким образом за месяц пропить и прогулять больше 7 кг золота.
В то время у ручья Незаметный, на месте будущего города Алдан в Якутии, вспыхнула одна из последних в нашей истории классических «золотых лихорадок». Золото здесь нашли в июне 1923 года латыш Вольдемар Бертин и якут Михаил Тарабукин. Всего через два месяца на ручье Незаметном промывали породу свыше тысячи человек, а новые «вольностаратели» всё прибывали и прибывали со всей Сибири и Дальнего Востока. Через два года их тут будет свыше 13 тысяч.
Уже к осени 1923 года пуд муки здесь стоил 20 «штук» золота, пуд сахара – 40 «штук», за коробок спичек давали «штуку». В особом дефиците была соль – за рюмку соли требовали тот же объём золотого песка. Не удивительно, что при таких «ценах» старатель Дятлов мог за месяц прогулять 7 кг золота и, распоров ремень, вытрясти зашитый в нём фунт золотого песка – заначку на опохмелку.
Спиртоносы или фунт золота на опохмелку
Алкоголь для старателей был единственным допингом после тяжкой физической работы. Надрывный многомесячный труд вдали от дома и постоянно маячивший перед глазами призрак большого богатства порождали желание «напиться и забыться».
Здесь необходимо «техническое» пояснение о взаимоотношениях населения Российской империи с водкой век назад. Во-первых, действовала «казенная винная монополия», государство тогда полностью контролировало производство и торговлю алкоголем. Во-вторых, век назад самогонный аппарат был для большинства населения слишком сложной, а главное дорогой техникой, возможность самостоятельного производства крепкого алкоголя основной массе населения была недоступна.
Поэтому с самого начала нелегальный промысел «вольностарателей» сопровождала столь же нелегальная торговля спиртным. Складывались целые сети организованных группировок «спиртоносов», как прозвали старатели тех, кто поставлял в тайгу алкоголь. «Спиртоносы» работали за большие, очень большие деньги.
Так на приисках «Желтугинской республики» в 1885 году ведро «ханшина», плохой китайской водки стоило 30 грамм золота. Водку получше из Забайкалья поставлял отставной полицмейстер Усть-Карийской каторги Сафьянников. Нерчинский купец Голдобин с успехом продавал на приисках некачественную водку, прозванную золотоискателями «голдобинский стрихнин» – по 15 копеек за «шкалик» (стопку), в три раза дороже цен московских кабаков.
В начале XX века стоимость стандартной бутылки водки на нелегальных приисках по Амуру доходила до 120 рублей – в 200 раз дороже «казённой» цены в городских магазинах. Ещё выше цены на алкоголь взвинтил «сухой закон», введённый во время Первой мировой войны.
В 1915 году очевидец так описывал пьянство на золотых приисках Якутии под Олёкминском: «На смену казенной водке явилась самосадка и самогонка. Самосадку на приисках делают из денатурированного спирта, перца, разных кислот и… динамита! Какую роль должен играть динамит в этом напитке, мне точно выяснить не удалось. Один рабочий высказал остроумное предположение, что динамит примешивается вероятно для того, чтобы «разрывало!»… Несмотря на ужасное действие этих напитков – они вызывают рвоту, отравление и бессознательное состояние – рабочие платят по 3–5 руб. за стакан сивухи…»
