Отдельно от Украины китайский автор выделяет «Малую Россию», это три губернии с центрами в Киеве, Чернигове и Полтаве. Соответственно в китайской транскрипции Линь именует эти города: «Цзифу», «Чаниэфу» и «Буэрдова».
Чрезвычайно любопытно описание китайцем Киевской губернии: «Исконные земли России. Некогда они были захвачены двумя государствами – Татарией и Польшей, затем снова отвоёваны. Здесь располагаются наиболее подходящие для обработки земли… Местные жители опрятны, трудолюбивы. Стены в комнатах и снаружи побелены. Население большое, люди честолюбивы».
Пять причерноморских губерний Линь Цзэсюй именует «Южной Россией». Это Екатеринославская губерния («Цзядели»), Таврическая («Таолида»), Херсонская (город Херсон именуется китайцем «Касюнь»), Бессарабская (Молдавия-«Мишанами») и казачья область Войска Донского (эту территорию Линь Цзэсюй именует «Дуаньгошасы»). «Южнорусская равнина, – повествует китайский исследователь, – пригодна для выращивания пшеницы. Местные жители некогда были очень дикими. Только во времена правления российских царей постепенно стали постигать религиозное вероучение».
Любопытно, что китаец упоминает в качестве аборигенов этих земель скифов-«сидиань», а донских казаков с их автономным самоуправлением относит к татарам: «Принадлежат к роду татар, отличаются высоким ростом, патриархальными нравами, живут в достатке, любят благодетельствовать, усердно трудятся, бесстрашны в бою. Сами решают, кого казнить, кого миловать…»
Отдельной составной частью Российской империи Линь Цзэсюй считает территорию, которую он именует «Казанской Россией» – «Цзяянь Элосы». В Казанскую Россию он включает собственно Казанскую губернию («Цзяянь»), Вятскую губернию («Вэйяцзя»), Симбирскую («Синьмайсай»), Пензенскую («Бинъе») и Пермскую(«Баму»).
Китайский автор довольно точно указывает середину XVI века, как дату присоединение этих земель к России. При этом всё коренное население этого региона он этнически относит к «ветви пруссов», по-видимому так он пытался обозначить финно-угорские и балтские корни некоторых народностей данного региона.
К собственно «Великой России», то есть Великороссии, китайский автор относит 18 центральных губерний, начиная с Московской. Описывая Москву-«Мосыкэ» Линь Цзэсюй затрагивает и недавние события войны 1812 года: «Французский император Наполунь во главе войска напал на страну. Русский царь, все служилые и простолюдины покинули жилища в Мосыкэ, спасаясь от неприятеля, оставили только пустой город. Император Наполунь сразу же занял столицу, полагая, что добился полной победы, однако не успел оглянуться, как налетел со всех сторон ветер, вспыхнул пожар. Не вступив в сражение с русскими, французы сами разбежались, погибших в огне и замерзших не счесть. Французские войска потерпели полное поражение и бежали, так как не знали замысла русских: оставить город и поджечь его с тем, чтобы выгадать время! И тогда, получив помощь Неба, русские уничтожили сильного противника!»
Каллиграфические иероглифы, написанные рукой Линь Цзэсюя
Любопытно данное Линць Цзэсюем описание московской архитектуры: «Прежде московские дома, постройки, ограды были деревянными, впоследствии их покрыли черепицей, а кое-где железом; ворота обиты железом, покрыты черепицей. С тех пор, как испытали пламя войны, пришли в запустение, для путников была постоянной опасность заблудиться. Впоследствии мастера-строители возвели высокие прекрасные куполообразные сооружения, построили храмы по подобию татарских, соорудили правительственные учреждения и тюрьмы наподобие французских…»
Есть у китайского автора и описание знаменитых достопримечательностей Москвы – Царь-колокола и Царь-пушки: «Сохранился один большой колокол, диаметр его – 536 цунь, стоимость – около 350 тысяч серебряных монет. Одна большая пушка, внутри нее может сидя поместиться человек, никогда прежде из нее не стреляли».
Описывая Новгород-«Новогэло», Линь Цзэсюй даже упоминает его вечевое прошлое: «Гордый, своевольный город, не терпевший ограничений своей свободе, впоследствии был завоеван монголо-татарским ханом. Могущественный и прекрасный, хотя и не стал столицей государства, однако является великим городом России. Только русский царь Ивань покорил эти земли…»
Из Пекина в Петербург
Забавный трактат наместника Линя о далёкой России так и не сподвигнул Пекинский императорский двор начать реформы о которых прозрачно намекали изложенные в книге деяния Петра I. Зато действия Линь Цзэсюя по изъятию опиума у британских торговцев вскоре привели к «Первой опиумной войне» Англии с Китаем, начавшейся в 1840 году.
Китай, отставший в технологиях вооруженной борьбы почти на полтора века, потерпел поражение от европейских пароходов и нарезных ружей. Придворные императора Сяньфэна быстро нашли виновника такой неудачи, естественно это была не их косность и отсталость – крайним назначили Линь Цзэсюя, его обвинили в провоцировании «заморских варваров». Как смеялись придворные шутники, до которых еще не добрались штыки британской морской пехоты, Линя сослали поближе к так полюбившейся ему России – с высоких постов наместника трёх южных провинций отправили чиновником средней руки на север в отдалённый Илийский округ Синьцзяна, на границах со Средней Азией.
Разжалованный Линь остался китайским патриотом, продолжая внимательно наблюдать за Россией он предсказал, что северный сосед попробует отнять у слабеющей Поднебесной её земли на реке Амур. Предсказание мудрого китайца сбылось уже через двадцать лет. В 1858-60 годах Россия, пользуясь сложностями Пекина во время очередной «опиумной войны», заняла устье Амура и Приморье, а в 1864 году исправила в свою пользу границу в Средней Азии, забрав у Китая земли южного Казахстана.
Впрочем, Линь Цзэсюй этого позора своей родины уже не увидел, он умер 22 ноября 1850 года. Не увидел он и так подробно описанные им земли и города России – здесь первопроходцем стал его младший коллега по чиновничьей службе, один из первых китайских дипломатов (уже в европейском понимании этой профессии) Чжан Дэи.
Чжан Дэи, рисунок с фотографии XIX века
Чиновник 8-го, то есть предпоследнего ранга, Чжан Дэи принадлежал к людям на поколение младше современников Линь Цзэсюя. В соответствии с неизменной на протяжении двух веков униформой гражданской службы империи Цин он носил золотой чеканный шарик на шапке и вышитую на груди халата эмблему с изображением «куропатки». По мнению искушенных в охоте русских людей XIX столетия изображение «куропатки» на груди мелкого китайского чиновника напоминало скорее перепела.
В 1876 году Чжан Дэи в качестве «тунши», секретаря китайского посольства был направлен в Англию, а затем и в Россию. Около года китаец провёл в Лондоне, а затем через Париж и Берлин направился в Петербург. По пути «тунши» 8-го ранга империи Цин вёл подробный дневник, в котором описывал свои впечатления от увиденного в заморских странах.
Любопытно, что с элементами русской культуры он столкнулся ещё в Лондоне. Как свидетельствует дневник китайца, в столице Британской империи среди зажиточных слоёв тогда были популярны рестораны русской кухни. Англия и Россия вели в те годы затяжную «большую игру», напряжённое политическое соперничество за влияние в Центральной Азии, и британские джентльмены, видимо, были не прочь познакомится с кухней потенциального противника.
К сожалению, Чжан Дэи не оставил нам описания этих русских блюд в лондонских ресторанах XIX века, зато подробные записи его дневника дают очень колоритную картинку китайского взгляда на Российскую империю. Чжан Дэи – первый китаец позапрошлого столетия, впервые увидевший нашу страну, и чьи личные впечатления сохранились до наших дней.
«Снежные кровати Са-ни…»
Китайский дипломат подъезжал к границам Российской империи зимой, в самом конце 1879 года. И прежде всего он отметил резкий контраст Восточной Пруссии и российской Прибалтики: «В Германии вдоль дороги поля лежат тучные, дома стоят ровные, аккуратные. Когда въехали в Россию, я увидел повсюду пустыню, запорошенную снегом. Жители здесь в большинстве своём живут в хижинах, крытых соломой … Кругом снег и лёд, а по льду ходят куры».
