По замыслу русского командования корпус генерала Багратиона должен был пройти по морскому льду почти 90 вёрст до самого крупного острова архипелага, который так и назывался – Большой Аланд, захватить его, и уже с этого острова пройти 40 вёрст по льду Балтики до собственно шведского берега, чтобы выйти на него в 70 верстах от Стокгольма.
В 300 километрах севернее действий Багратиона должен был оперировать корпус под командованием генерала Барклай-де-Толли. Он должен был пересечь так называемый Кваркен – участок, где Ботнический залив сужается до 90 вёрст. Если по пути следования корпуса Багратиона находили многочисленные островки, пусть и необитаемые, и у него была возможность дать отдых войскам на Большом Аланде, то корпусу Барклая требовалось преодолеть эти 90 вёрст исключительно по льду – то есть, как минимум, провести одну ночь посреди ледяной пустыни на замёрзшей морской воде.
Михаил Богданович Барклай-де-Толли был потомком шотландских дворян, эмигрировавших в Прибалтику после английской революции в XVII веке. Пётр Иванович Багратион тоже имел далёкое от России происхождение, будучи потомком древней династии грузинских царей Багратиони. Но, в отличие от генералов Буксгевдена и Кнорринга, выросших в среде «остзейских» дворян с их немецкой культурой, Барклай и Багратион росли и воспитывались в русской среде. По сути он были вполне русскими людьми с иностранными корнями.
Переход по льду почти в сотню вёрст не мог не пугать даже самого храброго военачальника. Суровый и жёсткий, подчас даже жестокий и грубый, военный министр Аракчеев нашел свой психологический подход к Михаилу Барклай-де-Толли, когда тот заколебался перед страшным походом. «На счет объяснения Вашего, что Вами очень мало получено наставлений от главнокомандующего, то генерал с вашими достоинствами в оных и нужды не имеет, – так писал всесильный министр генералу, – На сей раз я желал бы быть не министром, а на Вашем месте, ибо министров много, а переход Кваркена Провидение предоставляет одному Барклаю-де-Толли».
После таких слов генерал уже не мог колебаться. Ледяное наступление началось.
«Море не страшно тому, кто уповает на Бога!»
Лёд Балтики не был привычной плоскостью замёрзших рек и озёр – морские штормы часто ломают созданный морозом солёный панцирь, перемешанные бушующими волнами ледяные осколки и целые ледяные горы смерзаются вновь самым причудливым образом, образуя почти непроходимые торосы. Очевидец так описывал ледяную корку Балтики: «Огромные полыньи и трещины во льду, прикрываемые наносным снегом, на каждом шагу угрожают сокрытыми безднами. Часто случается, что внезапные бури разрушают этот ненадежный помост суровой зимы и уносят его в море…»
17-тысячный корпус князя Багратиона двинулся в ледяное наступление 3 марта 1809 года. В авангарде шли казаки, гусары и егеря – фактически спецназ под командованием генерал-майора Якова Кульнева.
Аландские острова оборонял 10-тысячный шведский отряд. Чтобы затруднить русское наступление по морскому льду от острова к острову шведы сожгли все деревни и посёлки на отдельных островках, сосредоточившись в хорошо укреплённом центре архипелага.
Однако ледяного наступления русских наследники Карла XII не выдержали – в марте они уже очень боялись, что начавшаяся весна взломает морской лёд между Аландским архипелагом и побережьем Швеции, оставив гарнизон островов один на один с русской армией. Под ударами русских шведы побежали, уже к 6 марта корпус князя Багратиона, потеряв всего несколько десятков убитых и раненых, захватил 2248 пленных и большое количество трофеев, в том числе множество зимовавших во льдах шведских кораблей.
После захвата Аландских островов русское войско от Швеции отделяло всего 40 вёрст замёрзшего моря. Выйти на вражеский берег предстояло отряду генерала Кульнева, который уже пять суток фактически не сходил со льда. Ученик Суворова, Яков Петрович Кульнев накануне последнего броска к шведскому берегу, обратился к своим бойцам в стиле великого генералиссимуса: «Бог с нами! Я пред вами, князь Багратион за вами… Поход до шведских берегов венчает все труды наши. Сии волны истинная награда, честь и слава бессмертная! Иметь с собою по 2 чарки водки на человека, кусок мяса и хлеба и по два гарнца овса. Море не страшно тому, кто уповает на Бога!»
В 3 часа ночи 7 марта 1809 года казаки и гусары Кульнева покинули самый западный островок Аландского архипелага, за 8 часов преодолели ледяные торосы, атаковали береговые посты шведов и захватили городок Грисслегамн, расположенный всего в двух переходах от Стокгольма.
«Понесенные в сем переходе труды единственно русскому преодолеть можно…»
В 300 километрах севернее в это же время к побережью Швеции по льду Балтики двигался отряд генерала Барклай-де-Толли. На север Финляндии резервы подойти не успели, застряв на лесных заснеженных дорогах, и отряд Барклая насчитывал лишь 3200 человек. Ему предстояло пройти 90 километров пролива Кваркен между берегами Финляндии и Швеции, в том числе почти 60 километров исключительно по замерзшему нагромождению морского льда – именно здесь зимние шторма и морозы создали особенно большие торосы, настоящие ледяные горы и ущелья.
"Переход через Кваркен", художник А.Коцебу, середина XIX века
Наши войска вышли на лёд в 5 часов утра 8 марта 1809 года. Участники того героического похода оставили нам несколько фраз, ярко описывающих страшный путь через замёрзший пролив Кваркен: «С самых первых шагов по ледяному полю солдаты столкнулись с почти непреодолимыми трудностями. Несколько недель назад могучий ураган взорвал лед, нагромоздив целые горы из огромных глыб. Эти ледяные горы создавали впечатление морских волн, внезапно скованных морозом. Переход становился все тяжелее и тяжелее. Солдаты вынуждены были взбираться на ледяные глыбы, а иногда и убирать их с пути, борясь к тому же и со снежной бурей. Брови солдат побелели от инея. В это время поднялся сильный северный ветер, угрожая превратиться в ураган, способный сломать лед под ногами…»; «Пот лился с чела воинов от крайнего напряжения сил, и в то же время пронзительный и жгучий северный ветер стеснял дыхание, мертвил тело и душу, возбуждая опасение, чтоб, превратившись в ураган, не взорвал ледяной твердыни…»
Впереди пробивающихся сквозь ледяные торосы русских солдат шли полсотни донских казаков под командованием войскового старшины Дмитрия Киселёва. Дорогу приходилось фактически прорубать среди ледяных скал. В отличие от людей, лошади не выдержали этот путь, поэтому пушки и обоз с припасами и дровами для обогрева пришлось оставить, их невозможно было протащить через торосы.
После 12 часов изнурительного похода по морскому льду, в 6 вечера 8 марта 1809 года отряд Барклая остановился на отдых. Но разжечь костры среди ледяной пустыни было нечем, некоторое время от мороза спасали меховые тулупы, а также заранее приготовленные порции водки и сала. Не смотря на смертельную усталость солдат, генерал Барклай принял решение не ночевать на льду – такой привал многие могли не пережить, замёрзнув насмерть посреди Балтики. Ровно в полночь 9 марта, в полной темноте русский отряд вновь двинулся по морскому льду на Запад.
Этот переход длился 18 часов почти без остановок, последние вёрсты у шведского берега пришлось идти по снежной целине выше пояса. Как позднее писал в донесении царю сам Барклай: «Понесенные в сем переходе труды единственно русскому преодолеть только можно».
На землю Швеции русские вышли в 8 вечера 9 марта 1809 года. Солдаты и казаки разобрали на дрова для костров два шведских судна, зимовавших у берега – благодаря этому отряд Барклая смог пережить ночь на 10 марта. Шведы заметили эти костры, но отреагировать на неожиданно появившихся из ледяной пустыни с Востока русских они уже не успевали. Утром русские атаковали и быстро захватили город Умео, один из областных центров Швеции. Никто не ждал здесь атаки и не готовил обороны – даже замёрзший пролив Кваркен шведы считали непроходимым.
