– Нет, – отрезал Гроннэ, не уводя от ворот своего ледяного взгляда.

10

Они подошли к высоким воротам. По обеим сторонам сидели на скамьях вымотанные стражи в лёгкой броне. Из города выехала телега с каким-то барахлом, запряжённая двумя радостными плохо вооружёнными рабочими. Кинжал да мелкий топорик за спиной – не вооружение воина. Важный купец с причудливой пурпурной шляпкой и двумя саблями на серебристом поясе, задрав кверху нос, шёл рядом.

– Чем торгуешь? – спросил Гроннэ у купца.

Купец сделал жест рукой, и телега замерла. Рабочие напряглись и подпёрли её деревянным тормозом.

– Мой товар не на продажу, – противным писклявым голосом простонал купец, рассматривая Шаарис. – А вот у тебя любопытная вещица, герой.

– Я не герой, – улыбнувшись, сказал Гроннэ.

Купец обомлел, поменялся в лице. Его пухлые губы задрожали, мелкие глазки-точечки забегали по сторонам.

– Я хотел сказать, уважаемый, что прекрасная дама у тебя на цепи… – промямлил он и скривился, словно захотел исправиться, но понял, что сказанных слов не вернуть. – Дама с этим, безусловно, необыкновенным украшением, не соизволит ли осмотреть набор прелестных женских трусиков… – Он снова понял, что говорит не то, и на миг показалось, что вот-вот он рухнет в обморок. – Я продаю нижнее бельё. Везу в Королевство. Могу отдать ей пару. Если дева желает. Для неё бесплатно. – Купец вежливо улыбнулся Шаарис, она недоумевала. – Ну, что скажешь?

Он незамедлительно полез в телегу, нырнул в кучу барахла, выудил из неё мешок, достал из него свёрток. Развернул и показал целый набор разноцветных трусиков со странными, но очень искусными рисунками. В телеге что-то ярко блеснуло, похожее на прозрачный гранёный шар. Этот предмет привлёк внимание Гроннэ, мысленно вернув его в далёкое приятное место, о котором он забыл.

– А что это такое там у тебя блестит? – спросил он.

– Это… я мог бы… – замешкался торговец, побледнел, словно от страха смерти, и замер, пытаясь подобрать слова. – Мог бы показать, но это семейная реликвия. Везу вот её своей бабушке. Она просила привезти ей перед смертью… старенькая. Хотел бы, чтоб ещё подышала этим нашим воздухом и ушла на покой. У тебя же есть бабушка, воин?

– Нету, – ответил Гроннэ и вспомнил, что уже где-то видел подобную вещь много раз. – Где-то я уже видал такую штуковину. Ты часом меня не обманываешь?

– Ой нет, – обомлел торговец, – ты что! – возмутился. – Именная реликвия от прадеда! Никогда бы я не шутил такими вещами! Бабушку знаешь как люблю?! Знаешь?! – разгневался, напыщив слюнявую говорливую пасть. – Больше всего своего барахла люблю! А барахло своё я уж поверь, люблю так, как мать новорожденного младенца! Шутить над родичами не посмею, уж изволь быть грубым, но поставлю голову на кон ради семьи!

– Какая красота! – восхищённо воскликнула Шаарис и сомкнула ладони на груди, остудив пыл торговца и прекратив надвигающуюся бурю. – Я хочу вот эти с котёнком. – Взяла трусики и начала разглядывать. – И эти. С замком и… волнами?

– Да, это волны. Но… – ответил купец и поднял руку. Он хотел сказать, что готов подарить лишь одну пару. Но внезапно передумал, заметив, что Гроннэ стал хмурым. – Все любят океан, – выдавил и льстиво улыбнулся.

– Сколько стоит пара? – спросил Гроннэ, выпустив из головы этот предмет вместе с чужой историей семейных ценностей.

– Ну что ты, – дружелюбно улыбнулся торговец, – это же подарок. А вообще, пара стоит десять монет.

Гроннэ достал из мешочка двадцать монет и отдал купцу, кивнул ему, мол, извинился за бабушку и прадеда. Тот жадно, но с опаской, взял их и углубил монеты в свою сумку. При этом очень обрадовался, казалось, что горы пали с его плеч.

– Спасибо! – воскликнула Шаарис и поцеловала Гроннэ в щёку. Принялась надевать розовые трусики с серым котиком и примерять поверх бирюзовые с фиолетовыми волнами. На это с приоткрытыми ртами наблюдали купец, двое рабочих и стражи. Больше никого рядом не было. Кривомордые с рабами, видать, решили передохнуть.

– Ты скажи купец, что нынче в Королевстве происходит? – отвлёк его Гроннэ.

– Всё пока спокойно. Никакие твари не тревожат. Король здравствует, Принцесса здравствует, королева по-прежнему мертва. Принцесса всё ещё одинока…

– Одинока? – перебил Гроннэ. – А можно здесь поподробнее?

У него быстро застучало сердце, участилось дыхание, пульсирующие мышцы заиграли, пальцы начали активно теребить цепи шеехвата.

– Так не может выбрать. Героев много развелось. Знаки шлёпают как монеты. О ней столько разговоров ходит по всему свету, столько слухов и сплетен. И эти плакаты повсюду: “Кто он – наш истинный герой-королевич?”, “Монстры трепещут пред ликом королевича в сверкающих латах!”, “Принцесса достойна лучшего из лучших!" – эмоционально произнёс купец. – И тому прочие надписи можно встретить по всем городам. Даже в этой помойной яме, – указал он на Файенрут, – уж простите за словцо. Для чего это делают – не ясно. Ясно только, что от выбора Принцессы будет зависеть дальнейшая судьба всех городов, где ходят монеты. Там за горами, я слышал, придумали какой-то новый метод обмена. Интересная штука.

– А ты, получается, много путешествуешь?

– Очень. На одном месте не покрутишься, тесновато будет. До Королевства дорога относительно безопасная, так я двумя ребятами обхожусь.

– Относительно безопасная?

– Ну да. Всех возможных тварей герои вдоль дороги под корень высекли. Логовища ихние уничтожили и разграбили, если можно так выразиться.

– Давненько я там не бывал, – вслух произнёс Гроннэ, но хотел сказать про себя. – Дерьмо, не хотел я этого говорить.

Купец не понял Гроннэ. Шаарис натянула две пары трусов. Одни чуть выше, чтобы милую мордашку котика было видно, и казалось, что он плывёт по волнам океана.

– Ладно торговец, спасибо тебе за информацию, и за трусы, – с улыбкой сказал Гроннэ и прикрыл плащом грудь Шаарис, с которой не сводили взгляд как рабочие, так и стражи. Лишь купец не позволял себе глазеть, пока говорит с “не героем”.

– Да что ты, вам спасибо за компанию. Как, позволь, тебя зовут?

– Вот пересечёмся ещё раз, так познакомимся ближе. А коли нет, то и информацией лишней не будут стеснены наши головы.

– Полностью согласен. Очень надеюсь на повторную встречу. – Купец бегло осмотрел собеседника. – А мы нигде не встречались? Где-то я тебя уже точно видел.

– Я бы запомнил.

Гроннэ кивнул ему, купец ответил. Он повёл Шаарис дальше к воротам, стражники ничего не спросили, лишь сопровождали взглядом таинственную девушку на цепи.

– Зачем тебе две пары трусов? – спросил Гроннэ. – И так жара стоит неимоверная.

– Прячу свою нежность от мандавошек.

11

Они прошли ворота – нырнули в клоаку мрака и беспорядочного проявления естественных нужд городских обывателей. Шаарис схватила Гроннэ за плечо и прижалась к нему. Внутри стен всё кипело, действовало, работало. Солнце не проходило в узкие улочки города, они были сокрыты за высокими трёхэтажными и даже четырёхэтажными зданиями.

– Фух, – с облегчением сказал Гроннэ. – Хоть здесь не так жарит. А теперь нам нужно вон в ту таверну. – Он указал пальцем на таверну с вычурной металлической вывеской: “Храбрость Файенрута”. С вывески свисала какая-то полузасохшая зелёная жижа. У таверны тёрлись несколько скользких красных морд с пивными наглыми глазёнками.

– А зачем нам в таверну? – спросила Шаарис. – Давай поскорее покончим с этим недоразумением, с этой цепью. Пожалуйста, я больше не могу. А потом отправимся в таверну, бордель, выставку редких животных… Куда захочешь.

– Хм. Странно ты говоришь. Считаешь, тебя оправдают?

– По крайней мере я знаю, что ты не дашь меня в обиду. Хоть и не герой. – Она мягко провела по спине Гроннэ, прямо по чёрному прямоугольнику. – Больно было? – спросила она и с некой печалью на лице посмотрела прямо ему в глаза каким-то особым взглядом – искренним и чистым. Без посторонних мотивов, без скрытых умыслов. Взглядом, которым на Гроннэ никто никогда не смотрел.