– Убил! – завыл трактирщик. – Убил, с-с-сука. И сожрал ещё до кучи.

– Ничего, ты защищался, – подбодрил Гроннэ, едва слышным хриплым голосом. – Отведи меня куда-то к кровати.

– Они всегда воруют кружки, всегда воруют… Поганцы, гады, вонючки, позорники. Ублюдки, алкаши, прошмандеи! – выругался трактирщик, усевшись на стул. Посетители смотрели на парочку окровавленных убийц, но не рыпались, смирно сидели и сёрбали кашу, пили пиво, делали вид, что разговаривают. – Они всегда воруют… – повторил он.

– Мне плевать на твои кружки! – разгневался Гроннэ. – И на воров этих тоже! Ты отведёшь меня к кровати, или нет?!

Трактирщик посмотрел на него совершенно тупым взглядом. Лишённые здравого восприятия глаза расплывались по большому лицу, губы дрожали от страха.

– Они воруют… – вновь повторил он, но Гроннэ не дождался продолжения. Вышел из трактира, оглянулся по сторонам, пробежался коротким взглядам по скопившимся на зрелище обитателям привратного района и пошкандыбал в сторону леса. Зайдя за дом, скрывшись от любопытных свидетелей, он присел в тени.

Откатило, пришло в норму, в упадок, в боль, в щемящее состояние безысходности. “Всё просрал”, – подумал Гроннэ. “Вернуть бы назад, пошёл бы к океану, в свой уютный бы новый домик, рядом с пляжем и с девушками, да в мягких бы коротеньких трусишках. Всё алкашка ссаная. Всё эта долбаная несправедливость. И раз уж так случилось, что не судьба мне к океану, то не стану отчаиваться и постараюсь осуществить свою несбыточную мечту, желание любого юноши, страсть каждого из мужчин. Проникнуть ночью во дворец и увидеть Принцессу”.

2

Гелана всё ждала, когда он закончит. “Этот последний сукин клиент, сын суки, проклятущий сучий потрох. В пах его трах, в зад его ах, и чтобы, падло, корчился от генитальных болей”, – размышляла она, представляя, как последний клиент мучительно умирает, медленно покрываясь волдырями на мошонке, полученных от совокупления с “не той” девкой. Но клиент всё не кончал и не кончал. Повизгивал, шлюшка за дверью стонала, а он всё наседал, раскачивая кровать, стукающую о стену.

– Плюнь мне в морду! – донеслось из комнаты. – Кончаю!

Радостная харя последнего клиента выплыла из комнаты, пропитанная потом, тяжело дышащая, красная и довольная. Он забрал на входе своё оружие и в сопровождении двух мечников утопал из борделя.

– Спасибо тебе, Гелана, что подождала, – поблагодарила шлюшка. – Мало ли, чего этому жирдяю взбредёт в башку.

– Ты хоть в морду ему плюнула?

– Ага, и так – хорошенько, с соплями.

– Молодец. А теперь пойдём, я тебя даже к дому проведу.

– Даже к дому? – игриво спросила шлюшка, будто на что-то намекая, и кинула заинтересованный взгляд на большие груди Геланы.

– Даже к дому. Это моё тебе отдельное “спасибо” за плевок с соплями в харю последнего клиента.

Шлюшка забрала на выходе свои кинжалы и зачехлила их в ножны, а Гелана свой двуручный меч, ловко зашвырнув его в большой оранжевый чехол на спине. Шлюшка поправила личико перед зеркалом, и они покинули “Три соска”. Пошли в сторону ворот Файенрута. Вечерело. Звёзды одна за другой появлялись на синем небосводе, почти полная Луна ярко светила на девушек, неспешно гуляющих мимо домишек, освещённых факелами и редкими масляными лампами. Народ катил телеги, прогуливался, кто-то танцевал под грустные мелодии гитары, кто-то рассказывал пошлую шутку, а кто-то барахтался в пыли, пытаясь прокусить лицо, оторвать ухо, расцарапать шею, выдавить глаз. Обычный вечер привратного района.

Они шли по тёмному переулку, сидящие на лавке ночные пьяницы гоготали и рычали друг на друга, напоминая говорящих бродячих собак. Горел небольшой костёр, звенели стеклянные банки, в них бултыхалось горькое пойло.

– Эй, бабы-швабры! А ну хадите сюды! – крикнул один из пьяниц, когда заметил девушек.

– Не обращай внимания, – спокойно сказала шлюшка. – Эти алкаши безобидны. Только гавкать и умеют.

– Я те сказал сюды! Это ты, соседка моя скользкая? Чём всё время убегаешь? Присоединяйся. И ты, сисечка, тоже давай, к компании будь поближе.

– Пойдём, – попросила шлюшка, взяв Гелану за плечо. – Они не пойдут за нами. Ждут, чтобы мы ответили.

– Пять раз не пойдут, а на шестой могут и пойти. Знаю таких, – объяснила Гелана и мягко коснулась лица шлюшки, провела пальцем по глубокому шраму прямо под глазом, нежно тронула круглый ожог под пышной розовой губой. От прикосновений шлюшка вздрогнула, раскрыв широко свои круглые синие глазки. – И ты, я думаю, тоже знаешь.

– Давай просто пойдём, – взволнованно молвила шлюшка.

– А ты не боишься, что в следующий раз они тебя зарежут, а потом отымеют вчетвером во все твои приятные дырочки?

Шлюшка ничего не ответила, а опустила глаза, испугалась. Гелана поняла, что острые кинжалы – только видимость самообороны, и в следующий раз она может прийти на смену, а ей скажут, мол девку зарезали четверо. Девку, которая плюёт соплями в морду последнего клиента.

– Ну, что застыли? – продолжил пьяница. – Сюды подошли, не то я сам подойду!

Гелана быстро сорвалась к пьянице, тот встал, будто ожидая подвоха, ибо глаза её были злющие, как у швеи, когда игла в палец. Она схватила его за кудрявые грязные волосы, не отпуская, вдарила в нос – треснуло, в глаз – лопнуло, снова в нос – чавкнуло, в другой глаз – хлопнуло. И напоследок боковым в ухо. Шпок! Отпустила кудри, кукла с развороченным лицом плюхнулась под ноги дружков. Шлюшка, прикрыв рот, охнула, дружки застыли в позе сидячих каменных статуй.

– Ну, что застыли? – повторила Гелана слова пьяницы. – И правильно, сидите не рыпайтесь, ничтожные вы существа! Думаете, вам всё позволено? Думаете, можете спокойно грубить девушкам на улице? – Она одним быстрым движением выудила огромный двуручный меч из чехла. Пьяницы вздрогнули, каждый на своём месте. Палец избитого попал в костёр, начал жариться и сразу пошёл запах жжёного мяса. Но тот был оглушён мощнейшими ударами и не чувствовал боли. – Повторять не стану! – пригрозила она и красиво крутанула мечом, он взвизгнул несколько раз и вошёл в землю, сквозь плечо бедолаги. Тот начал скулить. – Если я, сукины вы сыновья, ещё раз здесь вас увижу, или ещё хоть раз ваши противные рожи посмотрят в сторону моей подруги, я найду вас и убью! Убью безжалостно и беспощадно! Где ваши дома?!

– Здеся недалеко, – пробубнил один из них.

– Вот тама и бухайте! А здеся ещё появитесь, будете на руках домой ползти! Ноги отсеку и подброшу в псячью конуру!

– Ясно, девка, больше не станем, – согласился пьяница.

Гелана подскочила к нему, схватила пальцами за нос и провернула как ключ в замочной скважине. Пьяница заверещал, напрасно пытаясь убрать руку Геланы. Другие молчали. Она добавила усилия, провернув сильнее, и нос поменял форму.

– Никакая я тебе не девка, падло, – тихо сказала Гелана, толкнула его к дружкам, отошла, наступила ногой на голову лежащего, вырвала меч из его плеча и в секунду водрузила его в свой оранжевый чехол. – А теперь пшли вон отсюда, пока я вам зенки не повыдавливала!

Пьяницы с растерянными взглядами на морде и дрожащими конечностями попятились назад, волоча за собой товарища по бутылке. Гелана со шлюшкой неспешно ушли.

Они молча добрались до ряда домишек у большого зелёного дерева. Рядом проходила хорошо освещённая дорога, а у домика шлюшки росли красивые лиловые цветы. В домике горел свет, и в лунном освещении всё казалось голубоватым, словно обвитым призрачными ореолами вечера.

– Спасибо тебе, Гелана, – сказала шлюшка. – Ты не должна была заступаться, но ты такая… такая смелая, сильная девушка. Защищаешь нас слабых. Так прекрасно это сознавать, что тебя защищает красивая смелая девушка.

– Это моя работа, так что не стоит благодарностей. Ты лучше скажи, почему не ходишь по освещённой дороге?

– Это получается в обход. Напрямую быстрее.

– Впредь ходи по освещённой дороге. Там стража.

– Ты обо мне беспокоишься? – спросила шлюшка тоненьким голоском, ласковым, как вечерний ветер в летнюю пору, сквозящий меж домами привратного района Файенрута.