– Простите меня, братья мои! – завизжал голос Дарвена позади.

Он стоял на коленях и обеими руками сжимал лезвие меча, рукоятью упёртого в землю. По его пальцам текла кровь, а лицо плакало, зубы сцепились между собой, выпуская надувающиеся пузыри слюней. Глаза его сморщились от напряжения. Красные, болезненные и отчаянные.

Герои смотрели на него, не понимая как действовать.

– Нет! – крикнул Берисфар, и в эту секунду Дарвен бросился горлом прямо на острие меча, насадил себя что есть силы, пробив шею насквозь. Он завалился набок, заливаясь кровью.

Когда герои подскочили к нему, его рот улыбался, испуская маленькие красные сгустки. И сколько бы Берисфар не кричал на его мёртвое тело, сколько бы не тряс, не пытался остановить бегущий поток, это ничего не изменило. Нельзя изменить того, что уже произошло. Оно так и останется где-то в прошлом, и его не отнять. Как рудимент в закромах мозга, что мешает спать, или, наоборот, побуждает к действиям. До него не добраться, только принять, переформировать своё к нему отношение.

7

Принцессу разбудил звук двери. “Любимый вернулся”, – подумала она и потянулась за лампой, чтобы зажечь свет.

– Постой, – сказал Берисфар. – Не нужно света.

– Почему? – взволнованно спросила она. – Что-то случилось?

Он сел на кресло у двери, лунные лучи через окно падали на ковёр. Но героя не было видно, лишь плохо различимые контуры.

– Случилось, любимая. Только не волнуйся, а спокойно выслушай меня. – Принцесса вскочила с кровати. – Нет! Прошу, не вставай, ляг обратно, не подходи! – грубо, но с печалью в голосе произнёс Берисфар.

Она догадалась, что что-то не так, по ней пробежал страх, окутала паника, но она поборола, послушно присела на кровать, и пыталась приспособить глаза ко мраку, чтобы разгадать ситуацию, которая очень ей не нравилась.

– Расскажи мне, что произошло. Мне же страшно.

– Гроннэ произошёл. Скорее, судьба, кара, можно сказать, – молвил он злым голосом, какой она никогда прежде от него не слышала. – Только таким образом можно объяснить смерть Дарвена, затем Героласа, – добавил Берисфар, вздохнул, наклонился, и на его лицо упал лунный свет.

– Геролас мёртв? – удивилась Принцесса, пытаясь разглядеть лицо. Но лунного света было мало.

– Да. Догадайся, кто его убил?

– Гроннэ?

– Он самый. Ещё он убил героя Стэрра. Я кинулся спасти его, и вот…

Берисфар встал, вышел к свету Луны, зажёг наплечную лампу, и показалось его лицо. Серое, покрытое паутинами ожогов и жуткими пузырями. Она бросилась к нему, сорвалась в бесконтрольном плаче, начала трогать лицо гладкими ладонями, нежными пальцами.

Он убрал её руки, отстранился взглядом.

– А мне всё равно, любимый! – воскликнула она, теряя самообладание. – Не важно мне что с твоим лицом, совсем, совсем не важно! Не нужно от меня отстраняться!

– Ты достойна лучшего, – сквозь внутреннюю боль и раздирающее чувство немощности молвил Берисфар. – Королевич не выглядит так, пойми…

– Нет! – она заревела, как бешеная. – Королевич так и выглядит!

– Я пришёл попрощаться…

– Ты не бросишь меня! Я приказываю тебе, как твоя Принцесса!

– Что именно ты мне приказываешь? – не понял он и отошёл назад. Свет упал на остаток его чёрных волос.

– Приказываю… – рыдая пробурчала она, и ей стало так жаль его, печать овладела разумом, заставила думать в самых смелых направлениях. – Останься! Я сделаю так, что эти раны зарастут!

– Нет, любимая. Те раны никогда уже не зарастут. Эта – да, – он обвёл себя рукой, указав на свой облик. – Такие раны могут затянуться со временем. Но здесь, – он стукнул себя в грудь, – такая рана, которую не вылечить.

– Что же это за такая рана, которая больнее, чем предательство любимой?

– Такой раны не существует. И я не предаю тебя. Как раз наоборот. Предательством было бы эгоистичная попытка остаться рядом, подвергая тебя опасности. Моё присутствие может быть заразным, – тихо сказал он и параноидально осмотрелся, выглянул в окно, окатил взглядом звёздный небосвод. – Я теперь больше никакой не герой, моя Принцесса, – сказал он, не отводя взгляд от ярких звёзд.

– Ещё как герой! – крикнула она. – Что происходит? Ты можешь более внятно объяснить, а не крошить мой разум обрывками событий?

– Не могу. Скажу лишь, что за то опасное задание, на которое я отправлялся несколько дней назад, я начинаю платить сполна. Высшие силы зовут меня на тот свет, если таков существует. Совесть, наконец, добралась до меня, хоть я и рассчитывал никогда с ней не столкнуться. А если вкратце, то мы совершили ужасные вещи по приказу твоего отца, и теперь расплачиваемся за это.

– Так это же всё твоя упёртость! Зачем было ехать в Файенрут?

– Мы должны были посмотреть в глаза родителям Дарвена. Я должен был посмотреть…

Берисфар вскрикнул и встал на колено, стиснул зубы от невыносимой боли, сжал пальцами грудь. Принцесса сорвала с него доспех, рванула обеими руками подмышки Берисфара и поволокла к кровати. Положила его на постель, сняла кофту, ужаснулась. Вся грудь была перевязана белой тканью. Местами, где повязки ослабли, выглядывали серые ожоги. Берисфар ничего не делал, просто лежал и смотрел в потолок пустыми голубыми глазами.

– Как это случилось? – спокойно спросила она. Он вздохнул.

– Воина Стэрра ударила жёлтая молния, когда он попытался обезглавить Гроннэ. Молния упала на него с неба, и выжигала. Прямо на площади для наказаний. Я хотел его оттолкнуть, чтобы отвести от этой молнии, но меня к нему присосало. Потом молния ослабла. От героя Стэрра только пепел остался да угли с костями… – Он снова глубоко вздохнул, болезненно скривился и перевернулся на бок, притянув к себе подушку и показав спину, что вся была усеяна страшными чёрными пузырями. – Мне уже не помочь, Принцесса. Я не пришёл за жалостью. Пришёл попрощаться. Исчезнуть бесследно было бы предательством. Я не знал что делать. Другие герои ведут себя как ни в чём не бывало, они с трудом приняли моё решение. Но настояли, чтобы перед уходом я пришёл к тебе проститься. Они не чувствуют вины, их не пожирает изнутри. Герои они, не я. Ибо меня пожирает, я чувствую вину, и не в состоянии нести эту ношу дальше, зарывая себя всё глубже в капкан из безликого долга. Гроннэ как знал, что не нужно лезть в этот склеп, переходить границы кладбища. Уж тем более не тащить эту Шаарис в Файенрут. Наивный, храбрый, принципиальный. Настоящий герой всё же он, а мы марионетки законов и кодекса, правил и короля. Без них – ничто. Просто слепые тени, лишённые поводырей. Самые заблудившиеся и становятся героями, Принцесса. Не от того, что хотят улучшить мир, навести порядок, покарать зло. А от того, что потеряли дорогу, крутились на одном месте, пытаясь отыскать крупицы смысла в круговороте безжалостного хаоса. Я даже не знаю для чего королю эта Шаарис, но знаю цену, которую мы заплатили. И, скорее всего, продолжим платить, пока не умрём…

– Так! – оборвала Принцесса. – Я сейчас пойду к отцу, а ты жди меня.

– Но…

– Никаких “но”! Сам сказал, что заблудился, потерял дорогу. Сказал? Сказал! Поэтому я помогу тебе найти её. Терять ведь тебе нечего? Тебе же всё равно, что я буду чувствовать, если ты бросишь меня?

– Нет…

– Молчи! – она развернула его лицо к себе, и глаза его поплыли от стыда. – Тебе всё равно! И мне плевать, что тебе всё равно! Мне не всё равно, понял?! Я о себе думаю! Потому что я тебя люблю! А я никогда никого не любила!

Берисфар не ответил, смотрел на неё тупым взглядом, поплывшими глазами, перекошенным серым лицом, изуродованным полосками ожогов. Он понимал, что его дилемма проста. Или в окно вниз головой, или мучать своей страшной мордой любимую. Но ему хотелось узнать, для чего всё-таки он вырезал семью, потерял двух самых близких друзей и выглядит теперь как обоссанный лебедь, попавший под струю кипящей смолы.

8

Принцесса раскинула по сторонам ворота, решив не дожидаться медлительных стражей, что толпой шли за ней от самых её покоев.