Мужик подошёл к Гроннэ с улыбкой. Заигравшись перед толпой, он почувствовал волны восхищения и зазнался, стараясь не подавать виду. Поднёс раскалённый штамп к спящему Гроннэ, плавно прижал его ко лбу и надавил.

Гроннэ раскрыл глаза от невыносимой боли, и сразу закатил их, спрятал зрачки, оголил белки. Тиски не давали качнуть головой. Он начал кричать сквозь зубы, сжав ими трусики. Но боль усиливалась, он раскрыл рот, трусики выпали. Он завопил во всю глотку, потерял голос, захрипел, запищал.

Палач убрал штамп, и на лбу Гроннэ красовалось чёрное клеймо, символизирующее перевёрнутый шлем с забралом, а над ним крупные капли крови и меч, сносящий голову. Внизу клейма мелко, но отчётливо, подписано: “Убийца героев”.

Гроннэ весь трясся от непрекращающейся жгучей боли, визжал и даже обмочился. Но толпу это рассмешило, они праздновали наказание подлеца, они жаждали ещё пыток, зрелища, боли и конфликта. Убийца героев потерял сознание, палач засунул трусики обратно ему в рот, подозвал двух дружков, они взяли его подмышки, вытащили голову из тисков, сняли кандалы и уволокли в сторону ворот.

Гроннэ оставлял по дороге тёмную полоску мочи, шаркал сапогами по брусчатке, слышал довольные голоса, чувствовал, как тихо шипит над бровями жареная кожа. Они вынесли его за высокие ворота, где пекучее Солнце ослепляло своими белыми лучами.

– Ребяты, давайте его здеся бросим, нехай топает. Жара тут жуткая, а он ещё воняет, как сортирная дыра, – сказал тот, что держал Гроннэ справа.

– Тащи давай. Хоть вниз скатим, чтобы телегой не придавило, – настоял здоровый мужик.

– А куда это вы без меня собрались? – позвала грудастая, проходя через ворота, догоняя тройку мужиков, волочащих убийцу героев. – Я тоже хочу попрощаться с этим засцанчиком.

– Так, оставайся в городе, пригляди за Нифеей!

– Не поняла, – возмутилась она. – Это твоя жена! Поэтому коль надо, сам и пригляди! А я хочу за этим посмотреть, что он будет делать.

– Понравился?

– А может и понравился. Посмотрю, чтоб вы его не попытались “того”. Иначе только дымящиеся угли от вас останутся, как от героя Стэрра. Потом собирай ещё ваш прах в мешочек и развивай по реке.

– Гелана, не усложняй, и так Солнце палит как озабоченное, ещё и ты в нас дураков увидела.

– А вы и есть дураки! Сейчас вы этого вот отвяжите, и он отправит вас в глубокий сон греться на озабоченном Солнышке, разденет догола и камни вам в сраки затолкает, чтобы присесть потом не смогли.

– С чего бы нам его развязывать?

– Вы его собрались кинуть связанного и без сознания?

– Собрались. И кинем, – мужик с подозрением посмотрел на Гелану. – Да что же ты за него так печёшься?

– А ты соображалку свою раскочегарь хоть малость! – она сладко плюнула в сторону. – Ладно, давайте вниз его оттащим, а там и видно будет, что делать.

Они потащили Гроннэ вниз, мимо редких телег с грузами, мимо кустарников, приросших к стенам города, мимо групп бродячих собак, мимо хлипких домишек привратного района, мимо деревьев с синими листьями.

Они остановились у окраины, кинули убийцу героев лицом в сухую серую землю. Он упал, подняв клубок пыли. Не шелохнулся. Руки его были туго связаны за спиной.

– Ну, что прикажешь с ним делать? – спросил здоровый мужик. Остальные два его дружка осматривали Гроннэ.

– Нужно обдумать. Он крайне опасен, ты понимаешь на сколько. Если найдёт оружие, забивай гвозди в наши могилы. Может мстить, – сказала Гелана.

– Так давай отрубим ему руки?

– Ну…

Один из дружков здорового мужика наклонился к Гроннэ и схватил его за зад, сжал его рукой, начал гладить и пристраиваться.

– Ты что делаешь?! – крикнула на него Гелана.

– Дак хочу его оскорбить, – ответил он.

– Я следующий, – сказал другой.

Здоровый мужик развел руками, скорчив удивлённое лицо.

– Вы что! Жополюбы проклятущие! – вокликнула она и взяла жополюба за плечо. Он оттолкнул её, на что Гелана слегка ошарашенно на него посмотрела, схватила за шиворот и вдарила кулаком по челюсти, да так, что несколько зубов с плотной порцией крови посыпались из его рта. Она пихнула его ладонями в грудь, и тот завалился рядом с Гроннэ, как мешок с овощами.

Второй жополюб кинулся на Гелану, замахнулся, ударил. Она ловко увернулась, ухмыльнулась, откинула голову назад и двинула лбом ему по носу. Хрящи издали характерный хруст, и второе тело бесчувственно рухнуло рядом с первым, запрокинув ноги. Гелана поправила короткие красные волосы, глянула на здорового мужика и глубоко вдохнула. Большие груди показали напряжённые соски через тонкое жёлтое платье.

– И с какого это хрена, Дирхари, ты водишься с насильниками? – спросила она.

– Это же поглумиться… это…

– Заткнись! – завелась она, протирая лоб от крови. Посмотрела на лежащего без сознания Гроннэ, и ей стало не по себе. – Никаких рук мы рубить не будем, понял?! – гневно настояла Гелана.

– Понял.

– Тогда приводи в чувство своих девочек. Поглумиться они хотели. Ладно обоссать его в три члена – да. Но члены в задницу засовывать – это перебор.

– Согласен, – кинул Дирхари и принялся приводить в чувство своих дружков: кряхтящих, скулящих, истекающих кровью. – Тогда, Гелана, решай ты как с ним быть.

– Сперва нужно раздеть его догола, – предложила она, спустив с Гроннэ штаны. Дирхари разорвал кофту, и убийца героев смирно лежал голый на животе. Боль во лбу замкнула что-то в его голове, и он не мог контролировать тело, но всё слышал и чувствовал.

– Давайте его подрежим? – спросил мужик со сломанным носом.

– Ты фто? Ты думаеф фто говориф? Молния ведь, – пробормотал его дружок и выплюнул кровь с коричневым зубом.

– Хочешь подрезать? Давай, подрежь, – сказала Гелана, достала из отделения высоких жёлтых сапог маленький ножик и дала его мужику со сломанным носом. Он взял его, посмотрел на Гелану, перевёл взгляд на Дирхари, затем на убийцу героев. Замахнулся, быстро метнул в него и отскочил назад. Нож застрял в левой ягодице Гроннэ, от чего он задёргал ногами.

– Зачем ты, мать твою, это сделал? – спросила его Гелана, изобразив грозное лицо. Мужик испуганно посмотрел на неё, замешкался. – А теперь достань нож у него из задницы и воткни ему куда-то под ребро, законченный ты утырок!

Утырок подошёл к Гроннэ, наклонился, достал ножик, кровь пошла из раны, медленно вытекая на землю по округлым ягодицам. Утырок ткнул ножиком ему под правое ребро и убрал руку, оставив оружие в теле. Отскочил, и все, кроме него, посмотрели в небо. Ничего не произошло.

– Ну вот и всё, – сказала Гелана, – теперь он умрёт сам по себе. Больше никто ничего не хочет с ним сделать?

– Хочет, – ответил Дирхари, спуская штаны.

Трое стояли над Гроннэ и мочились на его нагое пыльное тело. Гелана отвернулась, окинула взглядом тропинки, уходящие к открытым просторам, ведущие в Королевство. Её любовь к Героласу была столь сильна, что она даже не могла заплакать. Храбрый герой приезжал в Файенрут к сестре и маме, а для лучшей подруги сестры – Геланы, он всегда приносил какие-нибудь украшения. Например, красивое жёлтое платье и пару чудесных чёрных сапог, что были первым жестом, отчётливо характеризующим его отношение к ней.

Смотреть на унижение убийцы героев Гелана не хотела, но когда тройка натянула штаны, она подошла к нему и подошвой сапога наступила на рукоятку ножа, вгоняя лезвие глубоко под кожу. Затем она перерезала верёвку, связывающую его руки.

Они оставили его лежать голым на животе. Он глотал пыль, кашлял с ножиком под ребром и заливался кровью, смешанной с мочой. Солнце сильно жарило, и Гроннэ чувствовал, как его зад немеет. Затем чувствовал, как немеет бок. Мокрое покидало его, и тёплое, и смешки с разговорчиками отдалялись, растворяясь в шумах лёгкого ветра, оставляя его наедине с приближающейся смертью, блуждающей в горячем воздухе.

4

Её лик очнулся после длительного сна. Опять обыденная реальность. Не те миражи сладких грёз, где можно абсолютно всё прямо сейчас, а эта постоянность, подверженная бессмысленным законам. Опять пытаться чем-то себя занять, найти интригу в пустых сердцах мертвецов, найти в зрачках птиц зеркала городов, что они принесли издалека.