Гулкие, тяжёлые удары приземляющихся бойцов на короткое время нарушили ночную тишину. Падающие следом парашюты жалобно шелестели, словно жалуясь на свою судьбу, желая продолжить ночной полёт, но бойцов они совершенно не волновали – они быстро подбирали парашюты, небрежно комкали и уносили к ближайшему кустарнику. Затем тяжёлой поступью направлялись к точке сбора, которая находилась в месте, куда приземлились четыре массивных, скреплённых между собой контейнера с оружием. Открыв два из них, бойцы принялись проверять снаряжение и вооружаться.
Большинство вооружились ручными пулемётами М249 и противотанковыми гранатомётами FGM‑172/SRAW. Двое из них в качестве второго оружия вместо гранатомётов выбрали снайперские винтовки CheyTac InterventionM200 с длинными, громоздкими глушителями. Четверо отсоединили от связки два оставшихся нетронутыми контейнера и приготовились выступать в путь. Пустые контейнеры бросили рядом с парашютами и прикрыли от посторонних глаз наломанными ветвями. Закончив с приготовлениями, отряд выдвинулся в дорогу.
Несмотря на огромный вес и тяжёлый груз, «призраки», а это были именно они, как ни странно, издавали лишь не многим больше шума, чем обычный человек. Если бы они чуть сбросили темп, то смогли бы передвигаться ещё тише, но сейчас это было ни к чему. Тяжёлой поступью они безостановочно, без пауз, привалов и передышек, словно танки, двигались к своей цели. Если бы их увидел кто‑то посторонний, он бы ужаснулся: закованные в массивную броню, огромные солдаты в больших шлемах‑масках, полностью закрывающих голову и лицо – они выглядели, как минимум, устрашающе.
Впрочем, вряд ли кто‑то мог их увидеть. Даже без учёта перманентного адаптивного камуфляжа, в зависимости от растительности и рельефа оснащение позволяло «призракам» контролировать территорию вокруг себя на несколько километров и страховало от случайных встреч. К тому же отряд состоял из опытных бойцов, выполнивших немало сложных боевых задач ещё задолго до того, как их навсегда заковали в эту уникальную броню, и благодаря своим навыкам они хорошо умели поддерживать маскировку даже без специальных средств.
Командир отряда шёл впереди. Самый опытный среди «призраков», своими навыками он выделялся даже среди этого уникального и элитного типа пехоты. К сожалению, подавляющее большинство его бойцов не осознавали этого, поскольку их память и образ мышления были блокированы и откорректированы так, как требовалось людям, их создавшим. Они знали лишь то, что лидер их группы на этот раз – «WR006C», и вне операции он имеет звание полковника. Впрочем, знали они также и то, что этот воин является условным командиром всех существующих «призраков», но поскольку иерархия званий в среде элитной пехоты не имела значения, то никто из них об этом не задумывался.
Кроме командира группы лишь один «призрак» обладал собственной памятью и знал и о себе, и о командире гораздо больше, чем уникальный кодовый идентификатор. Он знал, например, настоящие имена, которыми их обоих называли до того, как они стали «призраками». Иногда, совсем редко, по этим именам к ним обращались немногочисленные старожилы технического отдела, которые помнили их ещё обычными людьми, но с течением времени таких становилось всё меньше. Для большинства же новых технарей они были всего лишь «WR006C» и «WT008M». Было ли им от этого грустно? Трудно сказать.
Большинству «чистых», например, вообще на всё было плевать. Они верили только в приказы и в того, кто их отдавал. Ну, и в высокую идею, разумеется. В этом не было ничего странного, ведь их память очистили от всего лишнего. Они не помнили, кем были до того, как стали «призраками», не помнили своих близких, или откуда они. Зато хорошо помнили, как действовать в бою, как эффективно убивать, помнили тактику и не растеряли рефлексов. Да, за эти годы мозгоправы «Пути просвещения» значительно продвинулись в своем профессионализме. Но, к сожалению, только мозгоправы, ведь Волкова заменить по‑прежнему невозможно.
«WT008M», он же Александр Токарев, относился к другой категории – он был добровольцем. Но в отличие от командира, Токарев пошёл на это не в силу обстоятельств, а из‑за веры в него – в своего командира. Он уважал и любил его, как отца, и готов был следовать за ним куда угодно, лишь бы и дальше служить вместе с этим некогда благородным, ярко выделяющимся из толпы человеком. Некогда, потому что со временем благородство и высокие идеалы всё больше вытеснялись постепенно растущей апатией – естественной спутницей человека, лишённого обычных человеческих радостей, а в бою – жаждой мести и ненавистью к врагу.
Ненависть вытеснила благородство, растворила его в себе, но к счастью, хотя бы апатии ни сам Токарев, ни командир оказались подвержены не столь сильно, как некоторые другие. В основном так было из‑за того, что для них звания стали не пустой приставкой к индексам: с ними считались, на их опыт полагались, их мнение учитывали. Они помогали приближать общую победу, помогали свершить правосудие, но, к сожалению, их собственное время подходило к концу, и угроза не увидеть, как возмездие свершиться, с каждым днём становилась всё более реальной.
Отряд продолжал своё размеренное, но быстрое шествие. Все «призраки» были под завязку напичканы электроникой, и непрерывно просматривали округу в оптическом и инфракрасном диапазонах. Как только датчики регистрировали что‑то, боец тут же определял тип объекта, а компьютер с помощью лазерного дальномера измерял расстояние до цели и по картинке с микрокамеры вычислял её предварительные физические параметры. На дисплее внутри шлема отображалась масштабированная карта местности, и любой объект, попавший в поле зрения одного из бойцов, распознавался, а на карте появлялась соответствующая метка, и весь отряд тоже начинал «видеть» цель.
Они не общались между собой. Даже в ситуациях, когда очередному обнаруженному объекту нельзя было сходу присвоить один из известных ярлыков, и отряд моментально готовился к бою – они оставались безмолвны. Слаженность их действий, молчаливость, какая‑то необъяснимая, врождённая враждебность в движениях могли бы заставить волноваться любого видавшего виды противника. «Призраки» принимали решения быстро, с ледяным спокойствием, словно заранее знали исход любой возможной ситуации. Каждое их действие выражало сдержанную агрессию – это были хищники до мозга костей, совершенные убийцы.
Переход из точки приземления в зону проведения операции занял у них немногим меньше пятнадцати часов. За это время их приборы зарегистрировали множество разнообразных объектов, но все они были отмечены на тактических картах синим цветом или вовсе не отмечались, если ими можно было пренебречь. И лишь девять зелёных точек на внутреннем дисплее каждого из «призраков» означали членов отряда.
Не дойдя до цели два километра, они укрылись в овраге и прождали там некоторое время, а на заранее определённые исходные позиции вышли лишь к вечеру, когда движение на объекте ещё было активным. Осеннее солнце немного обагряло небо, быстро прячась за горизонтом, и так же быстро после его заката сгустились сумерки.
Целью группы была железнодорожная станция в глубоком тылу наступающих войск Альянса. Несмотря на бомбардировки и разрушение путей, инженеры Торговой гильдии уже всё восстановили, и эта станция, через которую раньше проходила значительная часть грузоперевозок наступающих войск, вскоре снова наберёт обороты. В городе, в котором находилась станция, стоял сильный гарнизон – около трех тысяч человек, но на самом вокзале постоянно находилось не больше роты. Такие силы были «призракам» по плечу, поэтому и было принято решение задействовать в операции именно их.
Раньше на станцию просто налетели бы штурмовики и разбомбили её, но наступающий Альянс постоянно усиливал противовоздушную оборону у себя в тылу, поэтому налёты штурмовиков и вертолётов стали рискованными, малоэффективными и грозили высокими потерями. В другой ситуации «Путь просвещения» оставил бы всё, как есть, но им остро требовалось время, поэтому командование приняло решение задействовать здесь такой дорогостоящий, но чрезвычайно эффективный ресурс, как «призраки».
