– Когда‑то очень давно, когда мы были ещё никем, почти ничего не умели и не видели, Серёга сказал мне, что его настоящая семья – это все мы, – Андрей обвёл всех взглядом и продолжил. – Таня тогда только начала бегать за ним, и он очень переживал, что если позволит себе любить, то начнёт колебаться и не сможет в нужный момент сделать то, что должно. Наверное, он с самого начала готов был умереть за любого из нас.

Андрей выдержал небольшую паузу, опустив глаза.

– Его слова поначалу показались мне странными, но в дальнейшем я много думал об этом и со временем сумел кое‑что понять. Семья это не обязательно люди одной крови, а люди с одинаковыми ценностями и стремлениями. Можно иметь десятки братьев и сестёр, но если вы не способны поддержать друг друга, если у вас нет единства, а ваши ценности совсем не совпадают – вы не семья, и никакое кровное родство тут не поможет.

Он говорил медленно, тщательно подбирая слова. Чувствовалось, что он не готовился к этой речи, что слова сами выныривают из сознания и вплетаются в предложения.

– Серёга был моим братом, таким же, как Игорь, таким же, как все вы. Он верил в то же, что и я, желал того же и стремился к тому же. И его потеря ввергает меня в ярость и отчаяние одновременно.

Андрей снова умолк, а за столом раздались негромкие и мрачные голоса, соглашающихся с ним людей. Но командир не пил и не садился на своё место, значит, хотел сказать что‑то ещё.

– Я клянусь, что сделаю всё, чтобы дойти туда, куда мы с ним должны были прийти вместе, и закончу то, чего мы оба хотели. Покойся с миром, брат, а я завершу нашу работу, – решительно закончил Андрей.

Многие за столом знали, о чём говорит Андрей, но было и несколько заинтересованных взглядов. Однако Андрей ничего больше не сказал, а отпил немного мерзкой, жгучей жидкости и сел на место. Остальные тоже выпили, и за столом снова завязался тихий, тягостный разговор. Даже Корнеев что‑то говорил. Молчали только Руми и Игорь.

Через пару минут тихие разговоры прервал Толя Черенко.

– Раз уж заговорили о целях и стремлениях, то самое время и мне кое‑что сказать.

Он мимолётно взглянул на Бодягу, будто ожидал от него одобрения, и продолжил.

– Я тут кое‑что нашёл у нашей белобрысой шлёндры… – Черенко запнулся и почему‑то упёрся взглядом в Руми, пристально глядевшую на него. – Прости, малышка, ты же понимаешь, что я не про тебя, а про ту курицу в подвале.

Руми даже не шелохнулась.

– Короче, командир, вот, что я нашёл.

Толя достал из внутреннего кармана куртки продолговатый, блестящий предмет и через стол протянул его Андрею. Заинтересованные и удивлённые взгляды всех присутствующих сосредоточились на флешке. Наиболее подавленным до этого момента выглядел Игорь, но, увидев флешку, даже он заметно оживился.

– Что это? – спросил Андрей, крутя в руках похожий на губную помаду предмет.

– Это флешка. Лярва прятала её у себя между ногами, – сообщил Толя.

Андрей подозрительно уставился на охотника. После прибытия его завалили расспросами о произошедшем, а затем поступило предложение от Косаря помянуть погибших товарищей, поэтому Андрей пока что ничего не знал о не совсем художественной самодеятельности Черенко.

– Боюсь даже спрашивать, как и при каких обстоятельствах ты туда заглядывал, – с сомнением сказал Андрей.

– И не надо, – посоветовал ему дядя Ваня.

– Вот‑вот, – согласился с украинцем Толя. – Главное, что мы её нашли. Теперь бы выяснить, что на ней.

– Нужен компьютер или ноутбук, – заметил очевидное Игорь.

– Значит, одолжим на часок у торговцев, – уверенно сказал Андрей, не сводя глаз с флешки.

Наконец‑то у него в руках появилось что‑то стоящее, некий секрет, который Монье, как оказалось, сумела припрятать в столь неожиданном месте. Андрей вновь ощутил охотничий азарт, но кое‑что портило момент – «Рассвет» не любил, когда кто‑то лез в их дела. Впрочем, Андрей недолго этим заморочивался: во‑первых, хоть это было слабым аргументом, но всё‑таки в этот раз не «анархисты» влезли в дела «Рассвета», а наоборот, а во‑вторых – было уже слишком поздно об этом думать.

Прослушав историю о действиях Толи, Андрей поначалу не был в восторге. И хотя Толю нельзя было упрекнуть в какой‑то запредельной жестокости, ведь он не жёг Монье, не резал и не причинял тяжёлых увечий, но всё равно методы Черенко попахивали варварством. Впрочем, нужно отдать ему должное – именно эти методы помогли найти в совершенно неожиданных местах совершенно неожиданные вещи. Интересно, когда именно Монье ухитрилась спрятать туда флешку? Впрочем, все более менее знали, что эта дама умела удивлять.

Сандрин на допросе так ничего и не рассказала Толе, но Андрей, зная нрав охотника и его методы, не был этим удивлён, и решил поговорить с ней лично. Вместе с Толей и Бодягой, они втроём спустились в тёмный подвал и подошли к нужной двери. Из‑за неё не доносилось ни звука, но это и не странно, если учесть в каком состоянии они оставили Монье и насколько живуча и упёрта эта женщина.

Подсветив себе фонарём, Толя со скрежетом вынул кусок трубы, которым заблокировал дверь, чтобы её нельзя было открыть изнутри, но как только сделал это – двери с грохотом распахнулись, сбив его с ног. Черенко отлетел к стене, а его фонарь упал на пол и погас. Пока он ещё работал, Андрей успел заметить, как из тёмного помещения к Бодяге метнулось что‑то светлое, но через мгновение свет пропал, а с той стороны донеслись возня и глухие удары.

Черенко яростно матерился, стараясь нащупать на полу фонарь, а Андрей в кромешной темноте пытался по звукам определить, где находится враг, чтобы как‑то помочь Бодяге. Он вслепую шарил перед собой руками и дважды даже нащупал тело Бодяги, но не понимал, что там происходит и что ему делать. Тем временем звуки борьбы становились всё слабее, пока не перешли в хрип. Толя, наконец, нащупал фонарь и через мгновение осветил коридор.

Они увидели, как на полу в двух шагах от Андрея, обвитый грязными женскими ногами, хрипит Бодяга. На шее у него плотно затянулась веревка, и он уже начал синеть. Подскочив к нему, Андрей попытался нанести удар кулаком в окровавленное женское лицо у Бодяги за спиной, но не попал – Монье увернулась, и его кулак врезался в стену. Андрей взвыл от боли, но жалеть себя не было времени. Он сменил тактику – ухватил Монье за руку и попытался вывернуть её, чтобы заставить отпустить конец веревки. С другой стороны налетел Толя и принялся бить женщину по голове. Сандрин уклонялась, как могла, но не успевала уделять внимание всем троим, поэтому Черенко сумел врезать ей в ухо своим кулачищем.

Андрей сразу почувствовал, как рука противницы ослабла, и воспользовался моментом, вывернув её руку в противоестественное положение, чем вызвал острую боль. Сандрин вскрикнула, но уже ничего не могла поделать, ведь с другой стороны на её шею, правое ухо и скулу градом сыпались мощные удары, каждый из которых мог вывести её из боя. И тем не менее, несмотря на всё это, она всё ещё сопротивлялась. Просто поразительно, откуда в этой измученной женщине было столько сил и воли к борьбе, что даже двое хорошо подготовленных, здоровых мужчин, пусть и немного выпивших, с трудом могли с ней справиться.

Понадобилось ещё пару ударов, чтобы Монье, наконец, отпустила концы верёвки и отключилась. Черенко, страшно матерясь, повалил её лицом на вонючий пол, завёл руки за спину и принялся связывать Монье её же верёвкой. Андрей тем временем оттащил от неё не подававшего признаков жизни Бодягу, и пытался привести его в чувство. Ни слова, ни шлепки по лицу не помогали. Кроме того Андрею мешали активно транслируемые в пространство проклятия и оскорбления, которые сбоку изрыгал Черенко.

– Заткнись, Толя! – прикрикнул он на охотника.

Толя и правда заткнулся. Брошенный на пол фонарь светил в стену, поэтому Черенко и его жертву почти не было видно, но не дышащее тело Бодяги освещалось, как надо. Андрей склонил своё лицо к лицу товарища, пытаясь услышать хотя бы слабое дыхание, а пальцами щупал пульс, но ни того, ни другого не было.