Большим плюсом для Андрея в этой ситуации стали два момента. Во‑первых, при всей агрессивности «анархистов» они даже не пытались хвататься за оружие, поэтому солдаты гильдии не решались устраивать стрельбу по союзникам, пусть даже в чём‑то неправым. А во‑вторых, для любого гильдейского офицера их запрета было бы достаточно, поэтому они и стояли так наивно втроём, но подобное не действовало на Андрея. Поставь они перед мостом какую‑нибудь боевую машину, Андрею пришлось бы решать вопрос с Панкратовым или Нигматулиным, а так ему, по сути, мешала проехать только исполнительность одного из бойцов, и то большой вопрос мешала ли она на самом деле.

Упёртому бойцу, наконец, пришла в голову здравая мысль связаться с капитаном Панкратовым, и он метнулся к стоявшей неподалеку палатке, где, вероятно, находилась рация. Черенко, следивший за ним, догадался что к чему, в три прыжка догнал бойца, схватил за бронежилет и оторвал от земли. Тот отчаянно вопил и барахтался, пытаясь вырваться, но через несколько секунд под хохот Бодяги уже летел с обрыва в воду. Его напарники трюк не оценили и навели на Толю оружие.

– Чё?! – грозно рявкнул на них Черенко и, видя, как обескуражено они на него смотрят, сплюнул. – Вертел я вас, мудаки.

На тот момент треть колонны Андрея уже ехала по мосту, а сам наглый старлей вскочил на подножку проезжающего грузовика и был таков. Бодяга догнал один из проезжающих грузовиков и запрыгнул на борт, Толя сделал то же самое и через минуту рокот двигателей доносился уже в лесу за мостом. Искупавшийся в холодной воде боец, долго не мог выбраться по крутому склону и матерился, а его напарники, забыв о нём, объясняли по рации суть инцидента капитану Панкратову. Но время было упущено, и пока Панкратов разобрался в ситуации и смог отдать хоть какие‑то распоряжения, «анархисты» были уже далеко.

До позиций сектантов было километров пять, если напрямую, но если двигаться по извилистой дороге среди холмов, то все десять. В пути с Андреем связался сам майор Нигматулин, с которым Романов накануне согласовал частоту для связи.

– Какого хера, старлей?! Ты нарушил мой приказ и угрожал моим людям?!

– А вы мне не командир. И если мне не изменяет память, то мы вчера договорились, – попытался съехать с темы Андрей.

– А сегодня – нет! Ты ох. ел, такое творить?!

– Простите, товарищ майор, мне нужно вести бой, – ответил Андрей и отключился.

«Да, похоже, неприятностей теперь прибавится. Может, не стоило переть напролом… Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления», – решил он.

В какой‑то момент снова включилась артиллерия. Грохот её могучих взрывов примешался к уже хорошо слышным звукам боя. На запрос Андрея в этот раз ответил Косарь. Он сообщил, что атака «Рассвета», вероятно, захлёбывается, потому что они снова запросили поддержку артиллерии. Затем послышались его изумлённые возгласы.

– Что там такое?!

– Эти черти лезут прямо под огонь собственной арты! – поражался Косарь. – В том бункере что, наливают?

– А что сектанты? – спросил Андрей, игнорируя его шутки.

– Сектанты?

Косарь затих на пару секунд, видимо, оценивая действия противника. Вскоре ответ был дан.

– Хренеют от такой наглости.

Силы «рассветовцев» упорно штурмовали укрепления секты прямо под не очень плотным, но крайне разрушительным артиллерийским огнём. Наблюдая за всем этим, Косарь сокрушённо качал головой ‒ кто‑то понапрасну губил солдат. Впрочем, сектанты несли куда большие потери, и когда огонь артиллерии снова прекратился, а дым немного рассеялся, позволяя оценить обстановку, «рассветовцы» уже зажимали в клещи обороняющихся на развороченных взрывами позициях сектантов, а группа примерно из двадцати человек взорвала ворота и вошла в бункер.

Корнеев тоже начал стрелять, пытаясь среди огня и дыма отыскать и ликвидировать офицеров сектантов. Косарь, закончивший говорить с Андреем, принялся осматривать место боя через бинокль и подсказывать Лёше цели. Но продолжалось это недолго. Лёша успел сделать лишь четыре выстрела, когда одинокая пуля со свистом вспорола пожухлые листья прямо у его руки.

– Ёманарот! – выкрикнул Косарь, тоже понявший, что это может означать.

Корнеев не был параноиком, но и в случайности не верил. Он отреагировал мгновенно и, отработанным движением быстро сложив сошки винтовки, стал отползать за гребень холма, где они с Косарем устроили себе лежбище. Косарь делал то же самое. Отползая, Корнеев считал в уме секунды, пока не услышал ещё одно характерное жужжание и шелест. Да, никаких совпадений.

Им с Косарём понадобилось около пяти минут, чтобы сменить позицию, но новая оказалась во много раз хуже старой и сильно ограничивала обзор. Пока они устраивались на новом месте, шум стрельбы усилился ‒ интенсивность огня значительно возросла. С правого фланга и с тыла по атакующим ударили непонятно откуда взявшиеся пулемётчики сектантов. Как ни старался Косарь, но со своей позиции он не мог их разглядеть. Были видны вспышки выстрелов, казалось, даже заметны очертания стрелков, но разобрать, что к чему оказалось невозможным. Опешивший Косарь осмотрелся вокруг, полагая, что у него что‑то со зрением, затем осмотрел бинокль. Нет – и с биноклем, и со зрением всё было в порядке.

– Что за хрень?! – бросил он лежащему рядом Корнееву. – Лёха, правый фланг. Пулемётчики наваливают – что‑нибудь видишь?

Корнеев навёл прицел винтовки на указанный участок, но ничего не отвечал.

– Видишь стрелков или нет?!

– Нет.

– Выстрели туда.

Лёша проигнорировал партнера.

– Лёха, выстрели, говорю.

И снова игнор.

– Ты слышишь меня вообще?!

– Ага, – прозвучал спокойный ответ.

– Так какого хера молчишь?!

Трехсекундная пауза закончилась флегматичным ответом.

– Ты спецом меня подставляешь?

– Ты о чём? – подозрительно спросил Косарь, отложив бинокль и уставившись на партнёра.

– Против нас стрелок, – с ноткой раздражения в голосе объяснил Лёша.

Теперь Косарю стало понятно, почему Корнеев его игнорировал. По своей привычке, он не отвечал на вопросы и предложения, которые считал глупыми, а Косарь в его глазах сейчас проявлял глупость.

«Да‑да, Корнеев, ты не глуп, тут не спорю», – подумал наёмник.

– Сорян, братан, тупанул, – признал ошибку Косарь и вернулся к биноклю.

Стрельба с фланга по «рассветовцам» уже прекратилась, а сама их атака окончательно захлебнулась. Весь правый фланг и часть центра импровизированных клещей были почти полностью уничтожены, а оставшиеся в живых бойцы, растерянные и дезорганизованные, теперь были больше заняты спасением собственных жизней. Более того, сектанты задвигались, намечая контратаку. Но для Корнеева и Косаря по‑прежнему оставались открытыми несколько вопросов. Почему сектанты в засаде не добили атакующих, почему перестали стрелять, и как они, чёрт возьми, сумели так мастерски замаскироваться, чтобы их было совершенно не видно с четырёхсот метров ни в бинокль, ни в прицел винтовки?!

Тем временем Андрей, понимая, что время работает против него, решил рискнуть. Риск состоял в том, чтобы без разведки пути рвануть к объекту напролом, выставив в авангард танки Ростовцева в надежде, что в случае неожиданного фронтального столкновения с противником по пути они смогут откатиться обратно с наименьшими потерями.

План сработал, как ожидалось. Из‑за отсутствия разведки бой для «анархистов» начался ещё на подступах к объекту, когда на трёхсторонней развилке дороги, открывшейся за склоном очередного холма, они почти лоб в лоб выскочили на четыре БМП‑2 и пару БТР‑ов крымчаков, облепленных пехотой.

Пехота противника обладала отменной реакцией, потому что успела спешиться ещё до первых выстрелов танков Ростовцева, которые, ожидавшие чего‑то подобного, слаженно разъехались в стороны, давая друг другу пространство для стрельбы. БМП противника начали маневрировать, пытаясь отвернуть уязвимые борта и придумать хоть какой‑то способ выжить под безжалостным огнем танковых орудий, но всё было тщетно.