Но было ещё кое‑что. Его цель.

Да, он сильно увлёкся девушкой, она стала важной для него, но Андрей чувствовал, что она станет или уже является помехой для его планов. Он очень хотел бы, чтобы Аня всегда была рядом, но не верил, что она сможет стать такой, как Катя или Руми. Не верил, что она сможет сражаться рядом с ним, разделить его стремления и взгляды и помочь достичь его призрачной, утопической цели. А ведь только тех, кто мог всё это, он готов был назвать семьёй. Поэтому его настоящая семья – не она, а все те люди, что сейчас находятся внизу, и те, кого с ними рядом уже нет. Аня может стать частью этой семьи, но никогда не сможет заменить их всех.

Что же до любви… Андрей не был уверен, что вообще понимает, что такое любовь к женщине. Он запутался в собственных чувствах и не мог найти ответы. Боялся, что если признает, что любит её, то вынужден будет принять её вероятные требования отказаться от всего, чтобы остаться рядом с ней, и тем самым он предаст всё, к чему стремился. Так он думал.

Почему он вообще решил, что она должна потребовать нечто подобное? Или, что если она это потребует, то он обязательно вынужден будет принять её требования?

Андрей прочёл немало мудрых книг и услышал от Акима немало цитат великих людей, но он никогда не слышал, что в любви является самым главным. Он понятия не имел, что любовь – это значит не садиться людям на шею и не предъявлять им требования, а дать пространство для жизни, дать возможность развиваться, и попытаться помочь близкому человеку в его стремлениях. Вот, что такое любовь.

Из‑за своей неопытности Андрей совершал классическую ошибку многих людей – он думал, что любовь это в первую очередь обязательства. Некому было рассказать ему, что любовь – это свобода, это поддержка, это уважение к выбору близкого человека. В любви нет места порицанию и унижению, нет места требованиям и ультиматумам и, конечно же, нет места обману.

Где‑то в доме появился подозрительный глухой звук. Андрей прислушался к нему, но не сразу смог определить, что происходит. Лишь когда звук усилился настолько, что стал конкурировать с бешеным стрекотом сверчков за окном, Андрей распознал его и снисходительно улыбнулся – где‑то стонала женщина и грохотала кровать. Андрею уже приходилось слышать эти стоны ранее – их определённо издавала Катя. Интересно, с кем на этот раз?

Андрею захотелось пить, но в кружке не оказалось воды. Дождавшись, пока крики стихнут, Андрей осторожно, чтобы не разбудить Аню, выбрался из кровати и остановился, любуясь ею. Она лежала на боку, наполовину прикрытая простынёй. Идущая на убыль луна давала достаточно света, чтобы позволить Андрею рассмотреть её прекрасное тело: округлую, полную грудь, изгибы талии, изящные плечи, тонкие руки… Всё это великолепие дополняли разбросанные по подушке тёмные волнистые волосы.

«Всё‑таки, как бы там ни было, и что бы я о ней ни думал – она прекрасна», – счастливо подумал Андрей.

Вдоволь налюбовавшись, он натянул штаны и футболку и бесшумно вышел из спальни. Наверху было тихо, но спустившись на этаж ниже, Андрей услышал многоголосый храп из‑за дверей одной из спален. Похоже, кто‑то имел весьма серьёзные намерения бросить вызов сверчкам. Или же таким образом они надеялись отпугнуть их, чтобы те не мешали спать? В любом случае сверчки, кажется, всё равно побеждали. Оно и не странно – тысячи лет на рынке, как никак…

В гостиной, где Андрей намеревался найти воду, на диване в странной позе валялся Толя Черенко и тоже ужасающе храпел.

«Он что, со вчерашнего дня тут так и спит, что ли? Хотя нет… Кажется, утром я видел его сидящим. Вроде бы…», – подумал Андрей.

Вода нашлась на своём месте – в большом металлическом ведре. В дом она подавалась из колодца, но насос не работал из‑за выключённого генератора, потому «анархисты» пользовались ведром. Ухватив со стола ближайший стакан, Андрей зачерпнул воды и принялся пить. Уже допивая, он расслышал звук шагов и развернулся, чтобы посмотреть, кого там принесло, да так и застыл с поднесённым к губам стаканом – в дверях появился Косарь. Абсолютно голый. Увидев Андрея, он остановился и замер, но лишь на мгновение, а затем сразу двинулся дальше и принялся искать, чем зачерпнуть воды.

Андрей молча протянул ему стакан.

– Ага, – только и сказал Косарь, забирая посуду.

Он зачерпнул воды и начал жадно пить. Затем повторил процедуру ещё раз. Гостиную луна освещала плохо, но всё равно кое‑что Андрей смог разобрать, а именно – густо покрытое шрамами тело Косаря. Он уже видел эти шрамы вчера в сауне, но сейчас ему показалось, что несколько параллельных тонких линий выглядят совсем свежими. Андрей решил обратить на это внимание наёмника.

– А, – поначалу Косарь лишь отмахнулся, но через несколько секунд решил ответить. – Катька ваша это нечто… Ты пробовал?

По скептическому выражению лица парня Косарь без труда понял ответ.

– Агхм… Ну да, как и думал. Короче, попробуй как‑нибудь, – посоветовал он.

Андрей округлил глаза и ничего не ответил, а Косарь двинулся обратно, но через пару шагов остановился и снова повернулся к Романову.

– Только это – не совершай моих ошибок и не подходи к ней без броника, – посоветовал он.

В чем был истинный смысл этой фразы Андрей до конца так и не понял. Косарь удалился, оставив парня размышлять о сказанном, но через минуту тишину, вернее, храп Черенко нарушили приглушённый смех и осторожные шаги, а затем в гостиную вошла Таня и замерла на пороге.

– Ой! – вырвалось у неё.

– Что там? – раздался позади неё голос Воробьёва.

Он протиснулся мимо неё и увидел Андрея. Как и всегда, лицо его было абсолютно бесстрастным.

– А, командир… – разочарованно сказал он и, схватив Таню за руку, повёл обратно.

Андрей проводил их взглядом, потом посмотрел на странный хлам на диване, похожий на Толю Черенко и скорчил озадаченную гримасу.

«Интересно живём», – подумалось ему. – «А полковник просил быть в тонусе. Да, пора это прекращать».

Шаги Воробьёва и Тани быстро стихли. Где‑то скрипнула дверь, но Андрей не понял где именно. Впрочем, его это не особо то и волновало. Он принялся искать что‑нибудь, во что можно было набрать воды и забрать с собой в спальню, чтобы хватило им с Аней обоим. Самой вместительной тарой на столе оказалась трехлитровая банка, в которой Бодяга привёз самогон. Вероятно, где‑то здесь валялась и вторая, но зачем её искать, если уже есть эта? Андрей взялся за банку и с удивлением отметил, что она не пуста. Поднеся её к свету, он увидел, что в банке плескалось ещё примерно граммов семьсот.

«Невероятно. Как они могли не допить?!», – изумлённо подумал он.

Такой промах нельзя было прощать, поэтому Андрей потопал на улицу, чтобы вылить остатки самогона. Можно было бы, конечно, облить им спящего Черенко и вложить банку ему в руки, пусть бы утром все решили, что это он сам допил, и обложили его матюгами, но подлость не была отличительной чертой Андрея. К тому же, банка ему самому была гораздо нужнее, чем Толе. Выйдя на улицу, Романов быстро исполнил задуманное и, заходя обратно, услышал где‑то неподалёку сдавленные стоны. Покачав головой, он вернулся в дом.

А что в это время делала Аня? Спала? Конечно, нет. Она проснулась, когда почувствовала, что Андрей пытается неуклюже переложить её руку и выбраться из кровати. Можно было бы окликнуть его, и поначалу она хотела это сделать, но быстро передумала. Пусть идёт. Ей сейчас не повредит побыть одной. Есть над чем подумать.

Ей вспомнился Марк. Тот случай, когда она чуть было не отдалась ему, но в последний момент передумала. Тогда она была уверена, что поступает так из‑за чувств к Андрею, но сейчас, когда она, наконец, оказалась с ним рядом, когда провела с ним эти определённо незабываемые сутки, Аня засомневалась, что всё так однозначно. Да, Андрей дорог ей, она чувствует к нему сильную тягу и симпатию, но в то же время что‑то было не так. Почему у неё не проходит ощущение, будто она возвращает ему долг? Вернее, уже вернула. За что она расплачивается? За его помощь в трудную минуту или за своё предательство? И в какой форме? Тем, что просто рядом или тем, что спит с ним?