По лицу Ани спустилась ещё одна слезинка. Почему она плакала? Да, его слова тронули её. Правду он говорил или нет – она, как и любая женщина, в первую очередь любила ушами, а уже потом разумом. Но плакала она не поэтому.

Где‑то был ещё один достойный человек, который так же пытался своими действиями сделать мир лучше и был ей не безразличен. Который вёл совсем другую жизнь, гораздо более опасную, полуголодную, изнурительную. Который мёрз, изнывал от жары и жажды, мок под дождями, голодал, выживал под обстрелами, бессильно наблюдал, как умирают его друзья. И всё ради цели, ради исполнения своих стремлений, из‑за веры, что так он приближает лучшее будущее. Настоящий человек, который не просто живёт ради себя любимого, но старается ради других, ради людей, которые, быть может, не стоят даже капли его усилий. Он хочет отомстить за незаслуженно убитых и сделать мир лучше для тех, кому посчастливилось остаться в живых. В её воображении он был несокрушим, но вместе с тем и недосягаем. И, несмотря на это, она допускала, что он уже давно может быть мёртв.

Но Марк, несмотря на огромную разницу между ними, тоже старался сделать мир лучше. И он был здесь – живой, заботливый и настоящий.

Марк Гауфман был вторым мужчиной, который стал для неё важен. И внутренний конфликт в ней всё нарастал. Аня уважала и ценила Андрея, чувствовала обязательства перед ним, потому что именно он стал её ангелом, дал ей силы подняться и продолжить бой, во многом и ради него. Но Андрей был призраком, далёким светом маяка, скрытым туманом, недосягаемой мечтой, а Марк – он был здесь, рядом, и он прямо сейчас мог дать ей тепло и поддержку, в которых она так остро нуждалась. Но ради этого его ещё нужно было спасти.

– Меня прислали не для проверки, – прикрыв глаза, стала рассказывать она. – Мой отец полагает, что ты ведёшь какую‑то игру с «Рассветом». А если мой отец что‑то полагает – это значит, что у него есть косвенные доказательства и много. Иначе меня бы здесь не было.

Она ощутила, как свалился с плеч тяжёлый камень. Начало было положено ‒ по идее, дальше должно быть легче. Марк воспринял эти слова спокойно, хотя Ане показалось, что она почувствовала, как стало нарастать напряжение вокруг.

– Кто он, твой отец? – Марк не выпускал её рук и не вставал с колен.

Аня не успела ответить, потому что в дверь постучали.

Гауфман не стал тянуть и пригласил стучавшего войти. Это оказалась служанка, которая пришла сменить блюда, но увидев открывшуюся перед её взором сцену, округлила глаза и сразу же в замешательстве опустила их, не зная, как быть дальше.

– Катерина, если ничего не случилось – закрой дверь и не входи, пока я не позову, – твёрдо, но даже без намёка на раздражение или недовольство попросил Марк.

Девушка сказала кроткое «поняла» и пулей вылетела из столовой, тщательно закрыв за собой дверь, а Марк снова переключился на Аню, которая заметно встревожилась и напряглась.

– Она могла нас подслушивать? – с тревогой спросила она.

– Моя прислуга не станет такого делать. Они готовы умереть за меня, если придётся, – уверенно ответил Гауфман и, подумав секунду, добавил. – И если понадобится – то и за тебя.

Аня посмотрела на него несколько недоверчиво.

– Просто поверь. Разумеется, их никто не будет заставлять. Просто все они очень преданны мне. Так кто твой отец?

На несколько секунд она замерла, не решаясь сказать, но она и так наговорила уже достаточно, так что теперь оставалось только продолжать и уповать на честность Марка.

– Игорь Алексеевич Владов, – тихо сказала она и потупилась.

Гауфман долго смотрел на неё пристальным, острым взглядом. Аня же боялась посмотреть на него, чувствуя свою вину и стыд за весь обман, который до этого был между ними.

– Вот, значит, как, – разочарованно выдавил Марк через некоторое время и тяжело вздохнул.

По скуле девушки медленно потекла очередная слезинка. На этот раз от стыда. Слезу Марк заметил и верно истолковал.

– Не переживай – сначала я тоже тебя обманывал, – признался он вдруг. – И как только увидел, то единственной моей целью стало затащить тебя в постель. Да, да, знаю, что ты теперь думаешь. Прости. Но поверь ‒ потом всё изменилось. Так что тут, можно сказать, мы квиты.

– Да, мне теперь сразу стало легче, – Аня виновато взглянула на него и изобразила совсем уж вымученную улыбку.

Увидев это, Марк поднёс её руки к губам и мягко поцеловал. И снова Аня не протестовала.

– Так какова твоя задача? – спросил он после. ‒ Прости, но я должен всё понять.

– Конечно, – она кивнула, шмыгнула носом и медленно заговорила, тщательно пряча взгляд. – Я должна была выяснить всё, что смогу о твоих делах с «Рассветом». Сначала проверить официальные взаимоотношения, а потом попытаться втереться в доверие и попытаться разузнать обо всём остальном. Для этого была придумана легенда со Штерном. Я должна была давить на то, что хочу отомстить ему, но не знаю как, а самая опасная штука, которая фактически любому может вылезти боком – это «Рассвет» и его секреты, которыми я тоже готова была бы поделиться. Таким образом, я должна была попытаться засветить что‑то для тебя, какую‑то мелочь, и попытаться войти в твою команду.

– А если бы ты не справилась?

– Они рассчитывали на твою любовь к женщинам, но всё равно мои шансы расценивали, как пятьдесят на пятьдесят. Если я не преуспею – тобой в любом случае будет заниматься служба безопасности.

Внезапно Аню аж передернуло, когда она вспомнила о Третьякове. Марк уже собирался что‑то спросить и она быстро заговорила, чтобы поскорее передать ему свои опасения.

– Со мной тут группа оперативников – они прибыли вчера. Не знаю, что из себя представляют остальные, но один точно чрезвычайно опасен. Его фамилия – Третьяков. Раньше он был начальником службы безопасности в Ольховке, но потом отец забрал его к себе. Не знаю как он его использует, но поверь – этот человек очень страшен и опасен. Прошу тебя, Марк, будь очень осторожен.

Гауфман слушал её очень внимательно. Он даже не пытался корчить какие‑то бесстрашные гримасы, улыбаться или как‑то её перебивать. Верил он ей или нет, но к её словам он точно относился со всей серьёзностью.

‒ Спасибо за предупреждение.

Он тоже отвёл взгляд.

– Значит, ты всё знала, – с досадой сказал он. – Они предупредили тебя, что я могу клюнуть на красивую женщину…

– В этом заключался их план.

– И отец собирался подложить тебя под меня? Да, Владов воистину умеет поражать.

– Вообще‑то я сама решаю, что мне делать. Он меня не заставит, – Аню задело заявление Марка.

Он скорчил виноватую гримасу.

– Да, прости, я не хотел тебя обидеть, – он сделал короткую паузу и тут же спросил. – Я так понимаю они ‒ это Владов и Штерн?

Аня утвердительно кивнула.

‒ Эх, Генрих… – с сожалением проговорил Марк, а затем задал вопрос, который свидетельствовал о том, что он решил довериться Ане. – Что им известно?

– Я не знаю. Всё, что мне сообщили так это то, что ты ведёшь с «Рассветом» какие‑то дела, которые превышают твои полномочия.

– И всё?

В его вопросе звучало недоверие, и Аню это укололо. Она открылась ему, рассказала всё, неужели он сомневается? Впрочем, его можно понять.

– Марк, поверь, я больше ничего не знаю. Это всё, что мне сказали. Я должна была выяснить по максимуму, что тебе известно, и передать всё Третьякову. Он уже на основании этого и того, что они знают сами, должен был принимать решения о дальнейших действиях. Я… я просто…

Её лицо вдруг стало искажаться, а голос срываться, но она сумела договорить то, что хотела.

‒ Просто пешка, просто… напыщенная курица, дрянь… подстилка…

Она вырвала свои руки из его, закрыла лицо ладонями и заплакала. Ей вдруг стало очень обидно. За отношение отца, за то, что она собиралась сделать и за то, что уже успела сделать до этого. Обидно за то, что она и правда оказалась дрянью, а все вокруг давно знали это, либо слышали, и шушукались у неё за спиной. Даже Марк. И обидно, что она чуть было не стала человеком, из‑за которого Марк мог погибнуть.