Внезапно тоской накрывает.

На хрен мне всё это… — бабки, состояние, власть, куча народа в подчинении. Без Неё. Без моей Малой. Всё как гнилая труха. Ничего не стоит.

Хочется её к себе. Подмять. Сберечь. Каждую слезинку слизать, самому их горечью травануться. Но лишь бы вернуть.

Хер бы я сейчас всё так упустил, но поздно уже пеплом голову посыпать. Поезд ушёл. Далеко.

— Просрал Аришу, герой?

Низкий, грудной голос слева приходит. Дёргаюсь всем телом на этот звук. В проходе Ризван стоит. Как ни в чём не бывало. Одну руку в кармане держит. Вторую привычно на перевязь с клинком опустил.

— Вижу, что и себя не щадишь. Отлежаться не пробовал?

— Да пошёл ты. Ты за двоих лежал. Харю больше прежнего наел!

— Жена вкусно кормит, — просто отвечает.

Стоим близко. Но между нами как стена. Непонимания и недоговорённости. Его вины равно как и моей. Наполовину. Так и руки на полпути сталкиваются. Одновременно.

Крепкое рукопожатие. Уже забыл почти, каково это — рядом иметь крепкое плечо. Пятый верен, но он всюду разорваться не может. Его самого чуть пополам не порвали. Поганый каламбур.

— К делу. Времени у меня немного, — скупо говорит Ризван. — Что точно известно?

— Долго ещё лететь? — снова интересуется Пятый.

— Ты как осёл из Шрека. «Мы приехали? Мы уже приехали?» — басит Ризван.

— Не знаю такого. Чё ты лепишь мне, борода?

— Детский мульт.

— У меня такого добра ещё не было. Вхолостую стрелял, — скалится Пятый. Ещё кривее скалится, чем раньше.

Слышать перебранки Пятого и Ризвана даже приятно отчасти. Как будто в прошлое окунаешься, когда есть только одна понятная проблема — месть врагу. И ничего больше. Но сейчас всё сложнее намного.

Нужно и гниду раздавить, и свою красоту в этом месиве уберечь.

Переворачиваю в голове события последних недель.

Пролетели как один миг. Нас нехило по краям помотало в поисках. Вроде нашли след. Теперь главное подобраться незаметно. Чтобы ударить. Чувствую, будет жарко. Даванул бы со всех фронтов. Но Порох свой зад на чужой земле греет. Или морозит. Это с какой стороны посмотреть.

Есть у него пути отхода. На все случаи жизни. Но его жизнь скоро оборвётся.

По приземлению мне сообщение на телефон прилетает. От Пороха. С фото Арины. Бледная. Как моль. Лицо заострилось. Спит? Видно, что в больнице находится.

Тварь.

Перед глазами всё темнеет. Гнида настолько в мести закопался, что и свою дочь родную не жалеет. Руки вырвать прямо с мясом из его тела, пустить кровь падле и оставить псине, которую Тахир вырастил. Пусть бы жрала его живьём!

— Чего хочет батяня? — осторожно интересуется Пятый.

— Встречу назначает. Условия перечисляет… Хочет получить всё.

— В смысле, всё? — недоумевает Пятый.

— В прямом. Все мои бабки. Заведения. Людей… В обмен на Арину. Я должен ему всё на блюдце преподнести, а он потом мне Арину вернёт.

— При таком раскладе он при себе и добро оставит, и дочку, а тебя в расход пустит. Я бы на его месте так сделал, — добавляет Пятый.

— Арина в больнице. В этих курортных городках не так много больниц, — подаёт идею Ризван. — Надо прошерстить всё. Только аккуратно.

— Ну да. Аккуратно.

Осматриваю нас. Компания разношёрстная. От местных сильно отличаемся. Выделяемся.

— Тебя отправим на разведку, — киваю Пятому. — У тебя ещё бинты не сошли. Рожу замотаем. Сойдёт. На перевязку заглянем, там решим…

— Я по-ихнему совсем немного шпрехаю, фернштейн?

— Сойдёт.

Как Пятый отправился на проверку, прошло несколько часов. Ожидание нервы в морские узлы скручивает. Мясом наружу выворачивает. Невмоготу. До зубного скрежета.

— Мы уже близко. Ты и сам знаешь, — подаёт голос Ризван. — Спешка ни к чему.

— У этого гондона моя женщина и сын.

— Значит, всё-таки, сын, — кивает Ризван. — На руках подержать дашь, когда родится?

Ошалело смотрю. Не шутит? Кажется, нет. Приходится измерять шагами номер отеля. Разглядывать снежные шапки. Делать вид, что не волнует. Но на самом деле — нервы в кипяток.

— Ты же сказал, что последний раз помогаешь, — нехотя.

— Оказываю услугу, — поправляет. — Но подержать сына старого… друга — это же не услуга.

— Не услуга, — соглашаюсь. — И всё-таки. Как ты к ней относишься?

Прямо в глаза смотрю. Толком раньше и не поговорили. Хочу выяснить для себя. Начистоту.

— Арина — не Настасья. Она ещё и от Матвея. Другая. Это всё, что тебе нужно знать. Она сильная и справится, помотает нервы отцу. Может быть, прямо сейчас потихоньку его из себя выводит.

— И это не ответ.

— Ответ, дубина. В Арине от той женщины, что мне всегда нравилась, лишь часть. Внешность и доброта… Но стержень как у отца. Арина для меня как память больше, напоминание, — делает паузу. — Для тугодумов объясняю. Не стоит у меня на неё.

Слышится условный стук. Опускаю руку на пистолет. Мало ли. Но в номер вваливается Пятый.

— Больниц всего две. Ни в одной из них девчонку не видели. Якобы. Но вот!

Пятый шагает к столу, хлопая по нему ладонью. Хмурюсь, глядя на старую монету. Пятый собой доволен. Ризван тоже что-то понимает. А я — нет. Тупым себя чувствую.

— И что?

— Это моя фартовая монета, я её Арине как-то подогнал. Ну, давно было дело. Короче, была Арина в одной из больниц. У них ещё машина скорой помощи, оборудованная всем, пропала.

— Порох как-то узнал, что мы здесь? Или просто перестраховался? — размышляет Ризван.

Но я другое цепляю. Монета фартовая. Подгон Пятого… Ризван в курсе. Когда Арина успела, а? Ревность своё берёт.

— Сейчас не время о том думать, — негромко говорит Ризван.

Почуял, куда мысли свернули. Одёрнул вовремя. Заставляю себя сосредоточиться.

— Выбора нет. Нужна наживка. Иначе никак.

Меня нельзя тревожить. Так сказали в больнице. Но Пороху плевать. Он решает перестраховаться. И суток не прошло, но меня перевозят в другое место на машине скорой помощи. За рулём — люди Пороха, в медицинской форме. Он сам рядом сидит, взглядом меня сверлит. Прихватил кого-то из персонала, жизнью пригрозив.

— Тебе не уйти.

Лишь крепче челюсти сжимает.

— У меня много людей.

— Всех в страхе держишь. Как Тахира? Даже он против своего кумира пошёл. Вопрос времени, как скоро остальные от тебя отвернутся.

Он начинает нервничать. Злится.

— Ты уже стар. Тебе бы внуков нянчить, а не пытаться воевать против всего мира.

— Я полон сил. Всех переживу. Сколько раз от смерти уходил…

— Даже у кошки всего девять жизней, а Колобка в конце сказки слопала Лиса. Потому что он хвалился тем, какой умелый и хитрый.

— Рот заклею, Арина. Не мешай думать!

— Силы не те, ловкость и сноровка тоже… — упрямо продолжаю.

Чувствуя, что надвигается большая гроза. Будет жарко. Все волоски на коже в ожидании приподняты.

— Захлопни. Рот.

— Не такой ты ловкий, как раньше, иначе бы Вулкан тебя не так сильно порвал. К тому же ранение в ногу.

— Ничего… В доме увидишь, что с Вулканом стало. Я отдал его тушу, чтобы из него чучело сделали. Тахиру подарю. Пусть любуется, — улыбается одними губами.

— Что с Тахиром? Не отстранил от себя?

— Отлёживается. В следующий раз шкуру с него спущу. По миллиметру тянуть буду. Чтобы знал, против кого идёт, поганец мелкий! Я ему жизнь спас! — возмущён. Видно, для Пороха родство по крови не так сильно значимо, как преданность его интересам.

— Ты ни в ком не уверен. Но Тахира держишь при себе. Потому что он тебе предан и видит в тебе почти отца, пример для подражания. Настоящей семьи у тебя никогда не было и быть не может, а Тахир для тебя, как замена преданного сына. Как похожи слова преданность и предательство. Кто предал один раз, обязательно предаст ещё.

— Заебала, мозгоклюйка!