— Отъехали. Тебя сказали не беспокоить, — улыбается Пятый. — И башку мою лысую в жопу засунуть обещали, если с тобой что случится. — головорез паузу делает и говорит совершенно иным тоном. — С Тахиром грамотно ты выступила, красава. Только тут ещё парочка раскладов имеется…

Пятый глаза нехорошо прищуривает и говорит, близко ко мне встав.

— Ты могла этого Санька знать. Или ты с Тахиром заодно, а на Санька бочку катите, — говорит и пристально в лицо смотрит. — Как тебе такое?

Озноб ледяной по коже проносится. В животе как будто проволока колючая змеёй резвится и полосует остро. Изнутри.

— Ты ещё про телефон забываешь, — говорю. — Проверь.

— Верно, — сплёвывает в сторону Пятый. Ныряет в карман куртки и достаёт смартфон. — Телефон Санька. Проверим, чё там, а?

— Проверяй. Мне скрывать нечего. Только решать не тебе, а Зверю! — говорю как можно твёрже.

— Знаю-знаю, краля, что ты — Зверева. Но я себя в расход просто так пускать не собираюсь. Знаешь, из каких жопных ситуаций я выбирался, а? Один раз осколком мне полпуза разворотило. Кишочки свои пальцами обратно запихивал. И ничё — живой! — хвалится Пятый. — Потому по глупости подыхать не собираюсь!

Пятый слова цедит сквозь зубы и тыкает пальцами по смартфону. Поневоле ближе подхожу, чтобы посмотреть самой. Вдруг Пятый сам — из предателей и будет врать? Так хоть своими глазами увижу, что к чему.

Телефон заблокирован. Но пароль стоит простой — Пятый набирает год рождения Санька, и он срабатывает. Удивляюсь, что погибший всего на пять лет старше меня. А по виду не скажешь — по виду Саньку будто под сорок лет… Пятый лениво в контакты залезает, потом список сообщений проверяет.

— Телефончик Саньку принадлежит, да… Один-ноль в пользу тебя и Тахира, краля! — хмыкает, галерею загружает. Фотографии листает, по всем папкам шарится. — Номер телефончика сохранился. Пробить его надо будет, — говорит.

Рукой в сторону машины машет.

— Забирайся. Жди Зверя. Скоро вернётся. А я ещё кое-чего проверю.

Сам Пятый тоже в машину забирается. Только на переднее сиденье. Одну руку невзначай на пистолет кладёт. В другой руке телефон — он всё выискивает что-то, читает. Высматривает. Час или даже больше проходит в тишине, прежде чем мужчина издаёт удивлённое.

— Оба-на. Зырь, краля! И кто это тут у нас, а?

Пятый телефон мне показывает. Там моя фотография, но сделанная со стороны. Как будто исподтишка. Как я в огороде одежду выстиранную на верёвке бельевой развешиваю.

— Откуда? Не было же этого фото в галерее! — удивляюсь я, потому что на телефоне фоток было — раз-два и обчёлся.

— Фотка была удалена, но есть приложеньице одно, восстанавливает файлы, если удалены недавно. Вот и фоточку засветил. Снимали явно издалека, втихаря. Два-ноль в твою пользу, краля.

— И что?

— Кажись, крысу нашли. Тут ещё переписка зачётная. Обрывки только. Большая часть почищена. Но по крохам ясно, что крысой Санёк был. Зверь будет рад. Я бы прям щас тряханул приятелей Санька, но тут действовать осторожнее надо, — говорит, по приборной панели постукивая.

Рядом с машиной Тахир останавливается.

— Закопали?

— Да, — говорит Тахир. — Что с телефоном? Нашли чего-нибудь?

— Нашли. Ты Санька хорошо знал, накинь мне, с кем он тёрся.

— Да хрен его знает, с кем он тёрся. Думал, что с нами, а по факту… — пожимает плечами Тахир. — Пробивать надо всё. Ещё дело есть?

— Иди отдыхай.

Тахир в салон заглядывает и ещё раз кивает мне, словно благодаря.

— Двигай давай, — недовольным голосом Пятый отсылает прочь Тахира. — И зенки не выпячивай в ту сторону. Для зрения опасно может быть.

Через несколько минут тишины я спрашиваю у Пятого, где Зверь с Ризваном.

— Трубки не берут. В гости наведываться пошли. К знакомой одной…

Не знаю, что именно слова Пятого означают. Но меня чувствами неизвестными скручивает до рези.

К знакомой. К женщине? У Зверя есть любовница? Почему-то на Ризвана даже не думаю, он, кажется, жене своей верность хранит. А вот Зверь… Сам же говорил — баб у него много, целая очередь наберётся, кто готов будет его обслуживать в постели.

Не должна я думать и зацикливаться на эту тему. Но в груди — пожар. Не простой огонь, ядовитый. Кислотный. До самого горла печёт. Слова сухими выходят.

— Позвони Зверю ещё раз.

— Сказал же, звонил уже! — упрямится Пятый.

— Позвони! — требую.

— О чём трындеть станешь?

— Не твоего ума дело, Пятый, — ногтями в кожу ладоней впиваюсь. Может, наглость моя во вред пойдёт.

Мужчина оборачивается и зубы скалит в улыбке.

— Я тебе повторить могу хоть тыщ раз. Я телефон дрочить не стану по пустякам. Серьёзное чё есть — мне говори. Решу проблему…

Головорез оказывается упрямым. Конечно, приказу чёткому следует — сидеть здесь, в этом месте, следить за мной. У меня и проблемы-то нет, как и нужды сильной. Что говорить собираюсь — сама не знаю. Неприятно гадать, по какой нужде Зверь знакомых баб навещает.

Заставляю себя успокоиться и на спинку кресла откинуться. Нужно о другом думать. О чём угодно.

— Почему Пятый? — спрашиваю. Плевать мне на самом деле. Но надо хоть за что-то уцепиться.

— Чё?

— Почему у тебя кличка Пятый? Не просто же так…

— Боюсь тебе, мадемуазель, такие сказки нельзя на ночь рассказывать. Похабные слишком, — склабится. — Нянька опять же, прознает, зубы мне пересчитает. Сиди и жди… Скоро явятся.

— Как зовут тебя? Хотя бы это скажи.

Головорез оборачивается и смотрит на меня удивлённо, словно впервые видит.

— Тимоха.

— Тимоха — это Тимофей? — киваю. — Хорошо, Тимофей. Мне в туалет нужно сходить.

— Ти-мо-фей, — задумчиво тянет Пятый. — Меня последний раз только мамка так звала. Все остальные по фамилии или по кличке, — немного задумчиво отвечает Пятый. — В туалет, значит, надо. Посикать требуется? — ржёт Пятый, гнусной усмешкой стирая своё временное замешательство. — Пойдём, провожу. Есть хочешь? Давно в дороге уже. Тут заправка есть и кафе круглосуточное при ней же имеется.

Пятый помогает выбраться из машины. Заправка, в метрах пятистах от нас, не больше. Мимо машин припаркованных проходим. Туалет на заправке самый простой, крохотный, но опрятный. Пятый меня под дверью дожидается, потом в кафе заводит.

— Выбирай чё хочешь, — предлагает радушно. — Только хрень вот эту с томатной подливой не заказывай. Изжога потом допекать станет. Простое чё-нить бери. Чем проще, тем меньше шансов, что говна напихают.

— Специалист по вредной еде? Сам тогда закажи. Я к домашней еде приучена, а не к столовским изыскам, — прошу.

Бритоголовый мужчина неторопливо изучает меню забегаловки, размером в половину листа А4, заказывает пюре картофельное, суп с фрикадельками, хлеба и чай чёрный. С сахаром. Сам пакетики в чайник закидывает и держит их там до состояния черноты, потом сахара добавляет ложки три или четыре, наливает в чашку. Смотрю в неё, там не чай, а дёготь какой-то.

— Пей, — хмыкает. — Кофе здесь говно, лучше чифира хлебнуть.

Принимаюсь за еду. В кафе крохотном не только я и Пятый сидим. В другом углу трётся Кристина с мужиками, заигрывает. Пятый направление моего взгляда перехватывает и усмехается.

— Не баба, а резина. Хрен утопишь — всплывёт. В деревне вашей тоже такой была?

— В городе у нее пробиться не получилось. В город поехала, но вернулась. Теперь обратно рвётся. Всеми доступными методами.

— Ага, всеми доступными щелями лучше скажи, — усмехается Пятый. — Ставки делаешь?

— Что?

— Да мы тут на бабки спорим, как быстро она Немцу и его братанам надоест! Можешь тоже поставить.

Ловит мой возмущённый взгляд и абсолютно невинно интересуется:

— Ну а чё? Сколько, по-твоему, она продержится?

— Я на людей не ставлю, — отрезаю. — Сколько продержится — её проблемы. Сама вызвалась.