— Ей нужен врач. Я позвонил. В клинике уже ждут, — подаёт голос Арес.

Тянусь к Арине, желая взять. Прижать к себе. Ощутить, что сердце крохотное бьётся…

Без сознания? Куда задел? Она ростом по сравнению со мной — кроха. По животу не должен был попасть. Только бы не туда.

Очнись. Ну же…

Внезапно ресницы Малой мелко дрожать начинают. Открывает глаза свои по-блядски колдовские.

— Где болит? Какого хера под руку лезешь? — рычу. Зверем. Бешеным. Вот же, млять, непокорная, а? Какого в пекло суётся?

Тяну к себе. Вихрем сметаю. Упирается. Кулачками крохотными. Царапает ткань рубашки.

— Я не хочу в клинику!

Слишком быстро в себя пришла. Слышала мои слова последние. Неужели сыграла? Но задел по-настоящему же. Почувствовал.

— Поедешь. Точка.

Упрямится. Сказать что-то пытается. Потом пальцы вверх поднимает и до щеки своей дотрагивается. Шипит от боли. Локтём по левой скуле чиркнуло при падении. Начинает припухать. Силища дурная у меня. Мог и убить. Повезло ей.

Вниз по ступенькам сбегаю. Из дома прочь. Тачка до сих пор с заведённым мотором.

— Пятый, за руль!

Сам на заднее ныряю, ни на миг не отпуская девчонку. Она уже не трепыхается у меня на руках, но так смотрит, как будто заживо сжечь хочет.

— Поздно, — скалюсь. — Я давно в аду.

Резкий рык мотора отдаётся мощным рыком в каждом напряжённом нерве.

— Быстрее гони… — требую.

Расслабиться не могу. Каждая клетка — на стрёме. Полыхает от нетерпения. Страхом прошибает. В пот. Холодные капли на висках.

Сердце нервно и трусливо стрекочет, как у загнанной дичи.

Из-за неё, Малой. Дрянь.

В этот момент я Малую едва ли не убить желаю. За то, что смеет будить вулкан. Остывший давно. Но сейчас его мощно рвёт. И древние Помпеи — ничто по сравнению с тем, как меня в фарш перемалывает.

— Никогда, — крепче сжимая. — Никогда не смей. Лезть. Под руку. Усекла?

— Что с Ризваном? Почему? — ударяет кулаком в грудь. Тигрицу корчит. Котёнок крохотный. Раздавить — проще простого. Но коготки выпускает. Мяукает забавно. С толикой грозы в сладком голосе. — Почему ты стрелял? Он же друг.

— Нет. Предатель. Человек Пороха. Давно его знает.

На дне глаз Малой читаю, что для неё связь Ризвана с Порохом — не новость. Врать не умеет. И не скрывает. Даже не пытается.

Скалюсь нервно.

— Чё, знала, да?

— Сегодня только узнала. Но не то, что ты мне сейчас говоришь. Ризван рассказал, что… что маму мою знал. Но много не сказал, — добавляет чуть тише. — Я не верю, что Ризван — предатель.

— Разгребу. До правды доберусь. Сейчас заруби — не лезь в пекло, Малая. Чуть выше, — трогаю пальцем, нажимая. — И в висок насмерть мог расшибить.

— Фартовая, значит, — хмыкает Пятый и с каким-то странным выражением взгляд через зеркало заднего вида бросает.

Осмотреть Малую. Разобраться с Ризваном. Разорваться бы надвое. Нет. Даже натрое — чтобы дом обезопасить…

Везде успеть хочется. Но не получится. Никогда не получалось.

Выбирать приходится.

Для меня сейчас важнее узнать, что я Малой не навредил, что на ребёнке это не сказалось. Укрыть от лишнего нервного гона.

Понимаю, что упускаю прямо сейчас другую нить — вдруг Ризван до моего возвращения не дотянет или, того хуже, драпануть сможет прочь.

А он может…

Звоню одному из людей, что за семьёй Ризвана приглядывает. Навещает изредка, деньги передаёт. Присматривает издалека.

— Иса. Проверь семью Ризвана.

— Что-то случилось? — на заднем фоне движение слышится. Сразу с места срывается.

— Нет. Просто проверь. Чтобы были на месте. Доберёшься — позвони. Дальше скажу, что делать.

Глаза Малой ещё больше становятся.

— Ты их знаешь? Жену и сына? Не по словам, а в реальной жизни…

— Знаю, — обрубаю. Пальцы в волосы мягкие зарываются. Чуть влажные у корней.

— Ты хочешь Ризвана его семьёй шантажировать? — презрением плещет. — Я не думала, что ты такой… Зверь.

Вот и сказанула. Полоснуло по-живому. До мяса и даже глубже — кость рассекает. Оголёнными, подпалёнными нервами наружу.

Раньше Зверем называла — и ничего. Но сейчас, после того, как слышал своё имя с протяжным, гортанным стоном, другое слышать даже больно. Неприятно.

Откат.

Назад.

На сто шагов. Или даже больше. Опять стена. Ей бы радоваться — сам хотел держаться дальше. Но внутри всё рвёт. Иначе хочется.

— Ты моих решений не знаешь. Лежи. Рот на замок.

— Конечно, — и отворачивается. Голову в сторону и безразличным взглядом — в обивку салона.

Дорога до больницы кажется долгой. Хотя Пятый выжимает на максимум. Тачка несётся, как пуля.

Перед самым подъездом к больнице звонок раздаётся. От Исы.

— Зверь… — чуть задыхается. — На квартире их нет!

Семьи Ризвана нет на месте?

— Там другая баба живёт с пацанёнком. Не Ризвана… Хозяйка трындит, что давно съехали.

Кулаки сжимаются до хруста.

— А ты куда смотрел?

— Я последний раз их в больницу отвозил. Три недели назад. Пацана на осмотр… Потом до квартиры отвёз, конверт с бабками передал — всё, как обычно. Они в хату забурились… Я же не каждый день их навещаю, — оправдывается. — Что делать, Зверь?

Тачка тормозит. Пятый сидит и дожидается дальнейших распоряжений. Глаза на миг прикрываю. С мыслями бы собраться. Всё завертелось так, как будто вниз с горы лечу — в пропасть. Быстрее и быстрее. Чтобы разбиться.

— Я потолкую с Ризваном. Для начала. Проверь хату. Поговори с хозяйкой ещё раз, с соседями. Выясни точно, когда они сквозанули. Доложи…

Малая прислушивается. Уверен, слышала всё. Слух у неё тонкий, острый. Детали подмечает.

— Ну что, Малая. До сих пор считаешь, что Ризван не крыса? Если так, то почему он семью заранее перепрятал, а?

Подхватываю на руки свою ношу. В клинику отправляюсь. Пятый — следом. По сторонам скалится так, будто на нас в любой момент напасть могут. Его бы воля — на танке бы разъезжал по городу, обмотавшись пулемётными лентами.

— Спрятал. И правильно сделал, — не унимается Малая. — Он знал, что рано или поздно всплывёт хоть капля правды. А ты… Ты просто в ярости ничего не видишь! И из ревности глупой даже прозреть не пытаешься!

— Потому что МОЁ трогать нельзя. Никак! Он тронул, — упрямо.

Понимаю, немного остыв, что права Арина. Можно было иначе. Но ревность в глотку мёртвой хваткой вцепилась и не отпускает.

Хлопают двери. Оказываемся в просторном холле клиники.

— Рустам Бекханович, мы вас ждём… — слышится голос Индиры, старшей из дочерей Исаевых. Малую кладут на каталку. — Можете не переживать за девушку, — улыбается Индира. — Сделаем всё в лучшем виде…

Сдаю Малую на руки дежурной бригады. Арина цепко направление моего взгляда перехватывает. Замечает Индиру и, прочитав имя на бейдже, внезапно упрямиться начинает:

— Нет. Не хочу, чтобы меня тут смотрели. В любую другую клинику отвези. Бесплатную. Городскую. Обычный травмпункт! Только не здесь.

— Слышь, не дури! — приходится грозно рыкнуть, сжав её щёки пальцами, склонившись к лицу. — Не ду-ри. Утихни.

Отстраняюсь. Едва не взрываясь. На том же самом месте.

Ещё хуже становится от взгляда, которым Малая по мне скользит. Лицо, шея, грудь, руки.

Те же линии очерчиваю. На мне кровь — брызгами. Много чужой крови. И костяшки стёсаны. Ризвану со всей дури вломил.

Как бы не подох до моего возвращения. Но им Дрон займётся. Должен зашить так, чтобы протянул. В клинику везти — много чести.

— Хорошо, — соглашается Малая. Губы плотно смыкает и выдаёт. Тихо. — Побудешь рядом?

— В смотровой кабинет, — распоряжается женщина-врач.

Каталка прочь отправляется. Успеваю заметить лишь, как Арина лицо в сторону отворачивает.

Миг. Другой. Терпение заканчивается.

Следом иду.

— Мужчина, вам сюда нельзя… — изумлённо оборачивается на меня старшая дежурная.

— Мне можно, — прохожу в палату. — Чё-то не нравится? Вылетишь с треском.