— Куда ты смотришь? — вновь подала голос Марго, заставив меня покраснеть.

— Прости.

— Сэм сказал тебе? — в ее взгляде мелькнуло раздражение.

— Да. Вчера.

— Ясно.

— Марго, — я коснулась ее плеча, заставив посмотреть мне в глаза, — поздравляю. Я очень рада за вас, правда!

Ее взгляд немного смягчился. Она поджала губы и натянуто улыбнулась.

— Спасибо. Надеюсь, мне не придется жалеть об этом, когда в один прекрасный день Сэм решит, что декрет не по его части.

— Мой друг так не поступит, — ответила я, в душе ощущая гордость за товарища, — я слишком хорошо знаю его. Сэм будет прекрасным отцом. Вот увидишь. Да и ты сама полюбишь этого ребенка всем сердцем. Вы будете очень счастливы.

— Дай то Бог…. — тихо прошептала она, давая понять, что дальнейший разговор на эту тему ей неприятен.

Я вновь посмотрела на выход из здания клиники. На этот раз мой взгляд зацепился за знакомый силуэт человека в инвалидной коляске за стеклом высокой двери-вертушки.

— Наконец-то! — вырвалось у меня.

Я сорвалась с места и бросилась навстречу любимому со всех ног. Спустя два долгих месяца Рэя выпустили из бокса, в котором он находился на карантине из-за того, что его организм отреагировал на эксперимент немного резче, чем у меня или Хилари. Рэй оказался настоящим раем для вируса Эпштейна-Барра. Множественные операции, донорская печень, длительная иммунодепрессивная терапия сделали свое дело. Мы чуть не потеряли его. Я чуть не потеряла его.

И, несмотря ни на что, и даже вопреки всему, сегодня его выписывают. У него все еще не восстановлена чувствительность нижних конечностей, его плохо слушаются руки и у него прибавилось морщин. Но все же — это мой Рэй. Рэй, у которого больше не появится ни одна проклятая аденома.

Я быстро подниму его на ноги дома, в Чикаго. Главное — добраться до самолета и улететь. Мне опостылел Гуанчжоу с его жуткими контрастами между современной цивилизацией и средневековой разрухой, мне опостылел чужой язык и необходимость лгать, и погода тоже достала своими тропическими фокусами и перепадами температур. Я хочу домой, к Вики, к Кэтрин, к Мэнди и Итону.

Слезы навернулись на глаза, когда его вывезли на крыльцо. Он смотрел на меня — с нежностью, с теплотой и спокойствием, которые присущи только его взгляду. Он столько всего перенес за это время, что любой другой на его месте сломался бы, впал в депрессию, озлобился бы на весь окружающий мир. Но только не он.

— Детка, — тихо сказал он, — вот и все.

Я поднесла руку ко рту, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. И все же, не смогла удержаться.

— Рэй… — комок застрял у меня в горле.

Я опустилась на каменные ступеньки возле коляски и положила голову ему на колени. Его рука легла мне на макушку.

— Вставай. А то мы на самолет опоздаем.

— Угу.

— Давай. У тебя впереди еще есть одно важное дело, не время раскисать.

— Точно, — я поднялась на ноги и утерла рукой хлюпающий нос, — Вики.

— Я верю в тебя. Ничуть не сомневаюсь, что женился на будущем нобелевском лауреате.

— Ты думаешь, мы приняли верное решение?

— Уверен. Подобный эксперимент не для нашей малышки. Она не заслужила весь этот кошмар.

— А если я ошибаюсь, если мой план не сработает? — во мне вновь заговорили сомнение и неуверенность в своих силах.

Рэй рассмеялся. Громко, задорно, заразительно. Он прикрыл глаза и откинул голову назад. Его тело сотрясалось от смеха. Я невольно прыснула от смеха, поддавшись его влиянию.

— Боже мой! От кого я это слышу! Это ли мне говорит человек, который заключил со мной фиктивный брак ради страховки, затем усадил за решетку маньяка-шантажиста, потом прооперировал меня прямо на борту самолета, далее вышел победителем из схватки с бандитами в Марокко, э-м-м-м… — тут он немного задумался и перестал загибать пальцы, — что там дальше то было?

— Дальше я привезла твоего потерявшегося брата домой, и родила тебе ребенка.

— Ага. А еще стыбрила папку из госпиталя в Кливленде и нашла ключ к тайне одного из важнейших медицинских экспериментов. Ведь это именно ты обнаружила прямую связь с показателями С-реактивного белка и результатом подсадки вируса.

— Ты невыносим, — я потрепала его по голове, с удовольствием пропуская сквозь пальцы шелк его волос.

— Линда, у тебя еще не было такого плана, который не сработал.

— Спасибо, — у меня вновь задрожали губы от подступивших эмоций.

— Все, теперь в путь. Посмотри, Марго недовольно посматривает на часы. Ей не терпится усадить нас на самолет и вернуться к своим морским свинкам. Мы задерживаем гения.

Я обернулась и посмотрела на нее — она действительно нервничала. Я кивнула санитару, и мы спустились к поджидающему нас такси.

— Добро пожаловать обратно, Рэй, — Марго наклонилась и быстро чмокнула его в висок.

— Спасибо.

— Я рада, что вы едете домой.

Пока санитар помогал Рэю расположиться на заднем сиденье такси, я бросила последний взгляд на клинику, в которой провела несколько последних месяцев. Несмотря на то, что все здесь мне было чуждо, я все же была благодарна этим стенам за шанс, который получила здесь наша семья.

Внезапно на меня нахлынула такая грусть, что в груди начало больно щемить. Я вдруг осознала, что оставляю здесь Сэма — своего друга, брата, боевого товарища, человека, который разделил со мной все горести и радости. От меня словно часть тела отрезали, причем без наркоза. И вновь я не смогла сдержать слез.

— Марго, пообещай мне…, - я схватила ее за запястье и замолчала, пытаясь перебороть дрожь в голосе.

Оказалось, мне больше и не нужно было что-то говорить. Она все поняла по моему взгляду.

— Обещаю, Линда. Можешь быть спокойна. Сэм будет очень счастлив. Мы будем очень счастливы.

Я кивнула, зажмурив глаза и набрав полную грудь воздуха. Мы будем очень счастливы. Все мы. Иначе и быть не может.

Часть II. Глава 27

Глава 27

Старенький обшарпанный амбар, притаившийся у озера Парк-Лейк Карлтон в Вудридже, преобразился до неузнаваемости. Еще вчера утром я кривила рот в недовольной ухмылке, не понимая, почему Мэнди выбрала именно это место. Но теперь у меня не было слов, чтобы выразить свое восхищение.

Его высокие деревянные стены с потрескавшейся от времени и непогоды бурой краской теперь казались не рухлядью, а авангардным произведением искусства. Декоратор прекрасно справилась со своей задачей — по всему периметру здания она развесила искусственные ветви плюща, которые от настоящих мог отличить разве что профессор ботаники. Поросшую сорняком тропинку она выложила крупным булыжником, над воротами амбара повесила слегка состаренную пожелтевшую тюль, перевязав ее края зелеными атласными лентами. Крышу здания венчал шпиль с фигуркой ангела, в руках у которого была скрипка.

Справа от амбара на сочном зеленом газоне, выстеленном накануне ночью, стояла огромная телега, стилизованная под фуршетный стол. Чуть левее под аркой, сплетенной из виноградной лозы, располагался оркестр.

— Шампанского? — прошептал мне на ухо Рэй.

Его черный фрак переливался на солнце, а темно-вишневая бабочка в тон моему платью притягивала взоры гостей.

— Не откажусь, — я кивком головы поприветствовала знакомых из радиологии, которые стояли у входа в амбар с бокалами в руках.

— Линда, рада тебя видеть! — не успела я принять из рук мужа шампанское, как на меня буквально налетела Аманда, появившаяся, как черт из табакерки, у меня за спиной.

Мы обнялись. Она так крепко прижала меня к себе, что мне даже стало немного больно.

— Тише, тише, — Рэй похлопал ее по плечу и громко рассмеялся, — ты ей ребра переломаешь. А мы очень хотим от души повеселиться сегодня. Больница не входит в наши планы на вечер.

— Больница больше вообще не входит в наши планы, — я подмигнула мужу. — Разве что, только в качестве места работы.

— Ты возвращаешься в кардио? — глаза подруги просияли.

— Можно и так сказать. А где Джордж?