— Я очень на это рассчитываю, — под стеклом ее шлема мелькнула ухмылка.

Я проводила взглядом, как трое мужчин увозят «дирижабль» с трупом через другой выход.

— Тело отдадут родным? Если вирус так опасен…, - начала я свои рассуждения, но меня прервали.

— Вы думаете, что добившись таких результатов, мы остаемся дикарями и плодим эпидемии? Может быть, вы полагаете, что это задание правительства по регулированию численности населения? Конечно же, труп будет сожжен в крематории.

Я опешила от такой резкой перемены настроения. У меня и в мыслях не было намекать на некомпетентность или учить ее чему-либо.

— Мэм…я вовсе не имела в виду ничего такого!

— Вы, американцы, считаете, что имеете право везде совать свой нос и высказывать свое экспертное мнение! Так вот, здесь извольте оставить его при себе, если только это не гениальная идея касательно проекта. Если вас это не устраивает, я закажу вам билеты на ближайший рейс до Кливленда.

— Вы хотели сказать до Чикаго? — встряла Марго и тут же осеклась. Сэм резко обернулся на нее и бросил полный ужаса взгляд.

— К слову о Кливленде, — китаянка подошла ко второй двери с другого конца коридора и поднесла к считывающему устройству пропуск. Дверь открылась, она сделала шаг наружу, но вдруг посмотрела на нас, — утром я отправила в госпиталь факс, подтверждающий ваш приезд. Сейчас в штатах ночь, так что завтра утром я надеюсь получить от них данные, касательно доктора О`Фарриса и доктора Сансет.

Все пропало. Сердце провалилось в желудок и принялось там кувыркаться, словно резвящееся дитя в бассейне. Следующее утро мы втроем встретим в китайской тюрьме.

Часть II. Глава 15

Глава 15

Усталые глаза слезились и щипали. Со слипшихся ресниц крупинками осыпалась тушь. Я отодвинула микроскоп и начала руками тереть зудящие веки. Плевать на макияж. Терпеть больше не было сил.

Я так и не смогла уснуть после заявления доктора Хуанг о ее факсе в Кливленд и решила провести последнюю ночь на свободе с пользой.

Вернувшись в исследовательский сектор, я попросила лаборантов принести мне образцы ДНК пациентов, участвовавших в эксперименте. Среди всех образцов только три имели благополучный финал — того самого мальчика, безмятежно спящего в боксе, мужчины сорока пяти лет и девушки, студентки второго курса медицинского университета Гуанчжоу.

Она не была одной из тех несчастных, приехавших из промышленных районов и хватающихся за эту возможность, как за последний глоток воздуха.

Айминь Ли (так звали девушку), судя по записям в ее карте, была единственной дочерью влиятельных родителей, но и ее постигла печальная участь — нейробластома забрюшинного пространства 4 стадии. Эта «детская» опухоль возникает у взрослых людей в таком мизерном количестве случаев, что их можно счесть за статистическую погрешность. Тем удивительнее, что она смогла выжить и обзавестись иммунитетом к онкогенным вирусам.

Я несколько часов провела, изучая ее ДНК. Цепочку за цепочкой, связку за связкой, пытаясь выяснить, что так повлияло на вирус? Почему именно в ее случае он сработал? Чего не хватило остальным пациентам? Ничего. Я не нашла ровным счетом ничего необычного, кроме встроившегося в ее геном вируса.

Я прошла к умывальнику и сполоснула лицо холодной водой. Это немного меня взбодрило. На ладонях пролегли черные полоски от потекшей туши. Я открыла кран на полную мощь и подставила под поток воды свое лицо. Окрашенная в угольный цвет вода стекала по раковине в сливное отверстие, оставляя на ее белой поверхности грязные следы.

Тщательно намылив лицо, я смыла с кожи тональный крем, остатки туши и помады. Дышать сразу стало легче и приятнее. Посвежевшее лицо немного пощипывало от укусов ледяной воды. Я чувствовала, как наливаются румянцем щеки.

Я вернулась к микроскопу и поместила под него другой образец — восьмилетнего Хэпина Янь, того самого, из бокса.

Все тоже самое, что и у девушки — абсолютно здоровые клетки, не единого повреждения цепочки. Я разделила спираль на куски и отметила каждый флуоресцентными ферментами. Образованные кусочки пинцетом растащила в стороны и начала добавлять азотистые основания, чтобы определить структуру ДНК. В голове звучал голос профессора Адамса: «Азотистые основания на одной нити спирали соединяются с азотистыми основаниями другой нити спирали ДНК. Добавляя аденин и обнаруживая его по флуоресцентной метке, можно выявить тимин. Убирая метку, процедуру проделывают в обратном направлении и находят аденин. То же самое повторяют с гуанином и цитозином».

Несколько отделенных кусочков ДНК я поместила в пробирки, чтобы провести диагностику цепной реакции. Иными словами — увидеть, размножается ли клетки в ее вирусных сегментах. Эта информация поможет мне понять, есть ли у пациента другие вирусные заболевания и тогда от этого можно будет отталкиваться в дальнейшем исследовании.

Если, конечно, я смогу вообще его продолжить. Я посмотрела на часы. В штатах сейчас поздний вечер. Пальцы быстро нашли в контактах тайный номер Рэя.

— Алло, — хриплый голос мужа вызвал забег мурашек по телу.

— Ты спишь?

— Не спится. Так, дремлю…Как у тебя дела?

— Изучаю клетки пациентов, состоящих в программе.

— Успехи есть?

— Нет пока.

— Ли, мне звонила эта докторша из Кливленда. Просила твой номер.

В коленках началась мелкая дрожь. Я сглотнула.

— И что?

— Не дал. У меня же его не было.

Я выдохнула, смахивая с виска капельку пота.

— Руководитель местного центра направила запрос в Кливленд насчет Сэма и Марго.

— Это плохо, — испуганно сказал Рэй, — что делать?

— Перезвони Сьюзи и попроси ее сделать что-нибудь. Этот факс не должен попасть по адресу. Или же их ответ должен не прийти сюда. Понимаешь?

— Да.

В трубке повисла пауза. Мне до жути хотелось разреветься, заскулить, как брошенный в поле щенок, начать жаловаться на судьбу-злодейку и уговорить Рэя забрать меня отсюда. С трудом сдерживая слезы, я спросила:

— Как Вики? Не скучает без меня?

— Милая, конечно, скучает…. — в его голосе проскользнула тоска, а я улыбнулась сквозь пелену на глазах.

— Не позволяй ей грустить. И скажи, что мама очень ее любит и скоро вернется.

— Хорошо.

Рэй замолчал. Я слышала его тяжелое дыхание.

— Ты подал заявление в полицию о моем исчезновении?

— Нет. Сьюзи на нашей стороне, а значит, официально ты пока ничего не украла. Нам не нужны дополнительные неприятности.

— Это правильно.

— Береги себя, ладно?

— Как скажешь, босс.

— Я люблю тебя.

— И я….

Он положил трубку. Чтобы отвлечься от тягостных мыслей, я взяла в руки карту мальчика. Слава Богу, все записи на китайском дублировались и на английском языке. Пролистав пару страниц, я присвистнула. Парень также не был простым сыном работяг. Согласно анамнезу, он родился в провинции, но в год осиротел. Его усыновила пара из города — учитель и продавец автомобилей.

Компьютерный анализатор ДНК протяжно запищал. Я открыла крышку и достала пробирки. На мониторе высветились результаты — все чисто.

Черт. В чем же фокус? Неужели в образе жизни? Может быть, у городских жителей сильнее иммунная система? Может быть, отсутствие каторжного труда, угольный пыли и химикатов в воздухе всему причиной и выживут только те, кто не знал всего этого?

Я взяла карту мужчины. И вот первая нестыковка — крестьянин, проживающий неподалеку от лакокрасочного завода.

Значит, ответ, все-таки внутри.

Я отставила осточертевший микроскоп подальше и встала из-за стола. За окном светало. Природа брала свое и меня начало клонить в сон. Неплохо было бы вздремнуть хотя бы пару часов, прежде, чем доктор Хуанг получит факс из Кливленда, в котором черным по белому будет написано, что ни я, ни Сэм, ни Марго никогда не работали в их центре вирусологии и генной инженерии, а значит — мы самые настоящие мошенники.

Мысль о разоблачении заставила меня поежиться, сжаться в комок. Жаль, что в случае опасности я не могу выпустить иголки, как дикобраз. Меня возьмут голыми руками и отправят в тюрьму коммунистического государства. Перед глазами сразу замелькали страшные картинки — лагеря, пытки, расстрелы.