— Я же, кажется, ясно сказал — убивать мусульманина грех. К тому же сердце батрака в груди льва? Нет, это не мой случай.

Ах ты козлина! Мне захотелось кинуться на него с кулаками, брызгать слюной и лупить до потери сознания этого высокомерного поддонка. Я резко дернулась и сжала челюсти. Двое мужчин, удерживавших меня, с силой вцепились мне в предплечья, причиняя дикую боль. Я начала брыкаться и осыпать умирающего проклятиями.

Меня вывели в коридор и закрыли в комнате напротив. Где Сэм я не знала. Я подошла к окну в надежде сбежать, но на нем была двойная решетка.

Мои попытки открыть запертую дверь с помощью металлического язычка на ремне джинсов также ни к чему не привели. В результате я лишь расцарапала пальцы в кровь. Я легла на кровать и свернулась калачиком. Происходящее со мной напоминало кошмарный сон. Хотелось ущипнуть себя и проснуться в своей кровати, в нашем доме в Эдж-Уотере, увидеть улыбающееся лицо мужа, который требует отключить проклятый будильник и горячо целует меня в губы. От воспоминаний в горле встал ком. Первая слезинка скатилась по моей щеке до подбородка. В носу защипало. Только не раскисать, Линда! До связи с Мэнди всего пара часов. Она обязательно передаст информацию в полицию и американское консульство.

Призрачная надежда, державшая меня на плаву, светила в конце моего тоннеля, словно огарок свечи. Свет был слабый, дрожащий от порывов ветра, а я была от него так далеко! Но он был. Он горел, этот слабый свет надежды.

Часть I. Глава 38

Глава 38.

Я лежала и слушала тишину. В этом месте она имела свой, какой-то особенный, нервный звук. Она не расслабляла, не обволакивала, не умиротворяла. Эта тишина была сродни палачу, который прячется за шторкой, и ты ждешь, когда же пробьет твой час. Я прислушивалась к тишине, стараясь уловить хоть какое-то движение за дверью, этажом выше, или ниже. Я напрягала свои барабанные перепонки в попытках уловить звуки с улицы. Но все было тщетно. Ни шороха, ни скрипа половицей, ни звука, ни голоса, ни шепота за дверью. Ничего. Это сводило с ума.

Я не знала, сколько времени провела в таком положении — свернувшись калачиком в позе эмбриона на широкой двуспальной кровати. Судя по багровым лучам, пробивавшимся через окно, день клонился к закату.

Я резко встала, сама не понимая причин своего внезапного нервоза. Меня затрясло от возбуждения. Пальцы потянулись ко рту, и я с остервенением начала обгрызать ногти. Это недопустимо для женщины, и тем более кардиохирурга, но я вцепилась зубами в указательный палец правой руки, словно вампир, который никак не может оторваться от источника горячей крови, до тех пор, пока не утолит свою жажду.

Моя кожа покрылась мурашками, а груди появился огромный кусок льда, который плавал там, словно парусник, курсируя между сердцем и желудком. Сначала замирало сердце, а через пару секунд спазм сковывал мышцы желудка. Эти неприятные ощущения бесили меня, заставляя нервничать еще и от того, что я никак не могу это прекратить.

Я начала ходить по комнате кругами, как будто совершая ведьминский обряд. Я не умела медитировать и снижать напряжение за счет умственной деятельности, поэтому решила, что мне нужна физическая нагрузка. С каждым шагом я двигалась все быстрее и быстрее, голова закружилась, дыхание сбилось. Я остановилась и села на пол.

Мои глаза оказались напротив белой двери. Я смотрела на нее, как на противника — оценивая свои возможности на победу. Ума Турман пробила кулаком крышку гроба в одном известном фильме. Может, и я смогу? Эта мысль в ту секунду мне показалась просто гениальной. Я оторвала кусок простыни, обмотала им правую ладонь, сжала ее в крепкий кулак и начала колошматить дверь, стараясь попадать в одно и то же место. Я била до тех пор, пока сквозь белую ткань не проступили кровавые пятна. Проклятое дерево даже не треснуло. Ни одна щепка не отлетела от него.

Мои губы задрожали, и я зарыдала, со злости начав пинать дверь ногами. Мне хотелось пронзать эту зловещую тишину своим криком и шумом. Я хотела знать, где Сэм, отправила ли Миранда информацию в полицию и консульство, жив ли еще Рэй, и не отправился ли на встречу с Богом жуткий владелец этого дома. Но еще больше я хотела есть и пить.

Наконец, в коридоре послышались голоса. Аллилуйя! Здесь, оказывается, еще есть живые люди. Я отошла от двери и встала в центре комнаты. Кто-то вставил в замочную скважину ключ и повернул им несколько раз. Что-то щелкнуло, и дверь открылась.

На меня уставились два дула автоматов. От удивления я даже присвистнула. Неужели я настолько опасна? Что ж, это могло мне польстить, но не в этот раз.

Я не двинулась с места и выкрикнула:

— Где Сэм, ублюдки? Что вы с ним сделали?

— Ask Ut![1] — зарычал на меня один из боевиков, щелкнув затвором автомата.

Из-за их спин появилась женщина, укутанная в черную паранджу. Открытыми оставались только глаза и ладони. Она держала в руках поднос с лепешками и кувшином воды.

Сгорбившись, не поднимая головы, она прошмыгнула мимо моих мучителей и поставила поднос на пол. После этого дверь захлопнулась, и я услышала, как прокручивается в замке ключ.

Мне была отвратительна мысль о том, чтобы принять пищу из рук убийц, но чувство голода и жажды были просто нестерпимыми. Я убедила себя, что делаю это ради ребенка в моем чреве, и с жадностью накинулась на еду. Лепешки были еще горячими. Интересно, Сэма тоже покормили? Или сочли что не стоит уже тратить на него припасы? Меня всю передернуло от одной только мысли, что в моих руках может оказаться его живое сердце. Господи, избавь меня от этого! Через пару минут поднос опустел. Я залпом выпила добрую половину воды из кувшина и, почувствовав легкую сонливость, плюхнулась на кровать.

Самое невыносимое занятие в мире — это ждать чего-то плохого. Я уставилась в потолок, понимая, что бессильна против обстоятельств.

Несмотря на полный желудок и тяжелые веки, я была настолько возбуждена, что при всем своем желании не смогла бы уснуть. Я таращилась на потолок, посылая в космос сигналы SOS. На улице тем временем стало совсем темно. Я пролежала так час, а может быть два — сложно сказать. В таком состоянии восприятие времени изменяется. Ты не понимаешь, как минуты растягиваются в часы, или наоборот — часы сжимаются до размеров минуты.

Неожиданно яркие столпы света стали поочередно проникать в мое окно, а над головой я услышала звук вертушек вертолета. Я подбежала к окну и посмотрела на небо. Над садом и домом кружили три вертолета, которые направляли вниз яркие широкие лучи света от прожекторов. Спустя минуту все три машины резко снизили высоту и зависли над землей. Из открытых дверей их кабин появились длинные шпагаты, по которым на землю начали спускаться вооруженные люди в армейской форме. Мое сердце замерло от тревоги и волнения. Я до последнего отказывалась верить в то, что люди на этих вертолетах прилетели сюда за нами. Я боялась подступающей радости и возможного разочарования, поэтому просто наблюдала за тем, что происходит на улице. Из дома на территорию сада высыпали люди с автоматами. Завязался бой. Я отпрянула от окна и уселась под ним, зажав лицо руками. Жуткий шум доносился снаружи — свист пуль, треск автоматных очередей, крики и вопли, и все это под аккомпанемент вертолетных лопастей, которые прогоняли сквозь себя огромные потоки воздуха. Я молила Бога, чтобы это скорее закончилось.

Противостояние продолжалось около получаса. Я сидела на своем месте, не шевелясь, бормоча пересохшими губами слова молитвы и глотая слезы.

Затем я услышала топот. Звук тяжелых шагов заполнил дом. Эти шаги слышались повсюду — снизу, сверху, и совсем рядом — за моей дверью.

Я рывком добралась до нее и начала стучать и звать на помощь. Кто-то на английском приказал мне отойти от двери и встать у стены слева.

Я прижалась к стене и порывисто дышала. Сейчас все закончится. В дверной замок выстрелили и дверь распахнулась. В комнату зашли двое мужчин. Один из них быстро осмотрел помещение, в то время, как второй оставался в коридоре для прикрытия. Я не шевелилась, все еще не веря в свое спасение.