— Ты ничего им не должна, — буркнул он мне в ответ.

— Ладно, ты что-то выяснил? — я решила перевести разговор с опасной темы.

— Да. Тот мужчина, с которым я говорил, — его зовут Изил, — согласился за деньги нам помочь.

— Сколько?

— Десять тысяч долларов.

Я присвистнула. Хорошие аппетиты у арабов, ничего не скажешь.

— А что взамен? — я бросила на мужчину, стоящего в отдалении и ждущего нашего решения, скептический взгляд.

— Он будет переводчиком и проводником. Он также предложил нам кров на сегодняшнюю ночь, поскольку ехать в Мекнес, по его словам, сегодня уже поздно.

Я еще раз посмотрела на мужчину — он казался приветливым, а заметив мой пристальный взгляд, расплылся в широкой улыбке и начал махать рукой.

— Что ж, переводчик и проводник нам не помешает.

Две головы хорошо, а три лучше, — подумала я, и улыбнулась мужчине в ответ.

[1] Шлюха — Транскрипция, араб.

Часть I. Глава 35

Глава 35.

Мы тряслись на заднем сиденье двухдверного, проржавевшего черного Fiat Bravo с тонированными окнами. Машине было не меньше пятнадцати лет на вид. Окна не закрывались до конца, а одна из дверей была привязана к пассажирскому сиденью бечевкой.

Автомобиль, за рулем которого был нанятый нами проводник и переводчик Изил, уже около двадцати минут петлял по грязным и узким улочкам медины — старого города Касабланки.

До этого мы прокатились в сторону порта, где наш новый знакомый, не скрывая гордости и восхищения, показал нам мечеть Хассана, построенную на искусственном продолжении утеса, и словно плывущую по волнам океана. Как пояснил нам Изил, минарет мечети Хассана считается самым высоким в мире, а сама она по своим размерам уступает только двум мечетям в культовом городе мусульман Мекке.

Он с таким восторгом рассказывал нам о ее внутреннем убранстве, просторах и стеклянных проемах, раздвижной крыше в марокканском стиле и хамаме с огромным бассейном, о парящих под ее сводами птицах и итальянских люстрах, что я решила обязательно вернуться сюда еще раз вместе с Рэем. Китай и Грузия подождут.

После остановки у мечети, Изил решил, что из него получается неплохой гид, и потащил нас к протестантскому собору Sacre Coeur, с потрясающими витражами и толпой торговцев у входа.

Эти милые люди, распознав в нас американцев, наперебой начали предлагать нам Rolex по 10 долларов, уверяя вполне деловым тоном, что у швейцарской фирмы есть какой-то тайный договор с марокканскими дельцами, и поэтому такая цена для известной марки обычное для Касабланки дело. Мне было очень смешно, я даже на какое-то время позабыла обо всех своих проблемах. Я смотрела на Сэма, который неумело отбивался от обступивших его мужчин, и хотела рассмеяться в голос. Но случай у аэропорта поубавил мой пыл. В этой стране лучше быть незаметной и тихой. Так надежнее.

После собора Изил предложил нам проехаться еще по ряду достопримечательностей, и в другой ситуации, оплачивая его услуги в сумме десяти тысяч долларов, я скорее согласилась бы, но устав от длительного перелета и переживаний, хотела как можно скорее принять душ и вытянуть ноги.

Так что следующим нашим пунктом стал его дом. Как рассказал нам Изил, он родом из небогатой семьи оливеров, производителей оливкого масла. У его отца на местном рынке была своя палатка, а сам он помогал ему с производством, и в свободное время подрабатывал таксистом в аэропорту.

Несмотря на всю его внешнюю простоту и открытость, прекрасный французский язык, который понимал даже дилетант — Сэм, легкое чувство настороженности не покидало меня. Так что я незаметно для всех отправила сообщение Миранде.

«Мы в Касабланке. Долетели хорошо. Наняли проводника. Имя — Изил. Автомобиль марки FIAT Bravo, черного цвета, государственный номер 29983 I 50. Позже напишу его домашний адрес. Сохрани эту информацию. Если я не выйду с тобой на связь в течение 12 часов — передавай эти данные в полицию и американское консульство в Марокко».

В ответ пришло коротенькое «Ок. Рэй стабилен».

Увидев любимое имя, я слегка улыбнулась. Спасибо, Мэнди.

Обезопасив себя таким образом от возможных неприятностей, я немного расслабилась.

Водитель что-то тараторил, перемешивая теперь в своей речи арабскую и французскую лексику, так что даже Сэм перестал понимать, о чем он говорит.

Более цивилизованные окраины медины, где еще встречались магазинчики, маленькие кафе и выбеленные дома, сменились улицами, которые напомнили мне бразильские фавеллы.

Широкие окна уступили место маленьким окошкам с грязно-коричневыми ставнями, краска на домах облезла, обнажив старый серый кирпич. Некоторые из стен были расписаны ужасным граффити в виде женщины в парандже, или человекоподобной собаки, восседающей на унитазе. На дорогах валялся мусор, а прохожие сторонились друг друга, словно опасаясь нападения.

Чем дальше мы заезжали, тем больше я убеждалась в том, что поступила правильно, написав Миранде сообщение.

Мы несколько раз чуть не сбили мотоциклистов, и каждый раз, когда это случалось, Изил громко выкрикивал в окно какие-то ругательства, а я вжималась в спинку сиденья и молилась.

— Тебе не кажется, что мы немного ошиблись с выбором проводника? — шепотом спросила я Сэма, после того как мы в очередной раз чуть не столкнулись со скутером.

— Теперь уже поздно спасаться бегством. Темнеет, к тому же мы забрели в такие трущобы, что сам черт отсюда не найдет выход без проводника, — так же шепотом ответил мне Сэм.

Влипли, — подумала я и прижалась к Сэму. Африканское солнце все ниже клонилось к закату, а в открытое окно машины стал дуть совсем не летний ветер.

Температура на улице резко снижалась, заставляя меня дрожать от холода и мечтать о чашке горячего чая.

К тому же, наконец, проснулся и мой желудок. И хотя запахи нечистот с улиц совсем не способствовали аппетиту, я была готова проглотить слона.

— Сэм, спроси у него, долго нам еще ехать? Я умираю с голоду.

Он повторил вопрос по-французски и наклонился поближе к водительскому креслу, чтобы лучше расслышать ответ.

— Говорит скоро, еще пара поворотов.

Я с облегчением выдохнула.

— А ужин входит в стоимость нашего пакета услуг? — пошутила я.

— Сейчас узнаю, — ответил мне Сэм с улыбкой.

Он вновь заговорил по иностранном языке, а я стала ждать, когда в воздухе прозвучит единственное французское слово, которое я знала — «oui».

Услышав его, я откинулась назад и прикрыла глаза, в надежде, что заветная тарелка с едой вскоре окажется перед моим носом.

Неожиданно со всех сторон послышались протяжные голоса муэдзинов, призывающих жителей к вечерней молитве. Наш водитель резко остановился, припарковал машину на узкой улочке, и выскочил наружу.

Я была готова взорваться. Он что, решил бросить нас, запертыми в машине в старом квартале мусульманского города?!

Когда его голова просунулась в открытое окно, мне захотелось треснуть ему по лбу. Я с трудом сдержалась, выдавив из себя вежливую улыбку. Уважать местные традиции и порядки учит нас любой путеводитель. Особенно если ты в Касабланке, вечером, в трущобах медины.

Мужчина что-то быстро проговорил, затем скрылся из вида.

— Он извинился и попросил его подождать. Вечерний намаз — обязательная молитва.

— Черт! — выругалась я, чувствуя подкаты тошноты и бурчание желудка.

— Плохая была идея, — признал свою ошибку Сэм.

— Да уж.

Мы отвернулись друг от друга в разные стороны и сделали вид, что внимательно рассматриваем вечерние улицы, хотя рассматривать там откровенно было нечего.

Спустя долгие, показавшиеся мне вечностью, полчаса Изил вернулся, и, как ни в чем не бывало, продолжил рассказывать нам о чем-то своем.

Мне уже было все равно. Я готова была уснуть голодной, прямо в этой старой и холодной машине, на плече у Сэма.

Наконец, мы въехали на небольшую площадь, в центре которой было нечто похожее на сквер с парой деревянных лавочек, и несколькими чугунными фонарями, освещавшими неприглядную, залитую чем-то бурым брусчатку.