— Кто это? — в моем голосе просквозила тревога. Меня совсем не прельщала перспектива присутствия третьего человека в нашем доме в первую брачную ночь.

— Это наша с Кевином няня. Она больше тридцати лет работает в доме моего отца. После того, как мы выросли, она стала помогать маме по хозяйству.

— Но, я думала, что сама буду готовить тебе… — я не могла скрыть обиды в голосе.

— Ли, Марша для меня один из самых родных людей и тебе придется с этим смириться. К тому же, она собирается переехать в пригород к маме, так что у тебя еще будет масса возможностей удивить меня своими кулинарными талантами, не переживай.

— Хорошо.

— Ты полюбишь ее, и, возможно, не захочешь отпускать.

— Возможно. Но сейчас я могу думать только об одном — как скорее оказаться с тобой наедине.

— О, это желание у нас взаимно.

Он слегка прикусил мочку моего уха, запустив мне под юбку горячую ладонь. Я закрыла глаза, собираясь насладиться этим мгновением, ощутив знакомые томительные вибрации в промежности и легкое покалывание в сосках. Неожиданно за спиной послышалось деликатное покашливание. Я готова была взорваться от желания придушить нарушителя нашего покоя.

— Боюсь, с этим придется подождать.

Я повернула голову и увидела смущенно улыбающуюся Аманду.

— Судя по последнему УЗИ, протез на аорте нестабилен, поэтому любая физическая нагрузка исключена как минимум еще на неделю.

Черт! Я сжала от злости зубы и закатила глаза. Неужели, мне все-таки придется обзавестись вибратором?

[1] В оригинале строки звучат так: «Любовь, велящая любимым, меня к нему так властно привела».

Часть I. Глава 21

Глава 21.

Я открыла глаза и потянулась. Будильник противно пищал прямо возле моего уха.

— Ли, детка! Выбрось уже эту штуковину к черту! Каждое утро одно и то же! — недовольно пробурчал Рэй, прикрыв голову подушкой.

Я нащупала рукой кнопку и выключила будильник. Мои зрачки окончательно привыкли к предрассветной ноябрьской темноте, и я в очередной раз окинула взглядом мою новую спальню.

Спустя неделю, я все еще свыкалась с этой помпезной обстановкой — высокие потолки, теплые кофейные обои, несколько картин и с изображениями полуобнаженных женщин и мужчин в стиле Рембрандта, тяжелые шторы из золотой парчи. Большую часть комнаты занимала поистине королевская кровать с кованым изголовьем и двумя боковыми тумбами в стиле Людовика XVIII. Напротив кровати стоял ансамбль из винтажного антикварного трюмо с овальным зеркалом в серебряной раме и старинного кресла без спинки на фигурно выгнутых ножках красного дерева. Слева от трюмо находилась дверь в ванную и гардеробную.

Подумать только, отдельная комната для гардероба!

Эта обстановка мне решительно не нравилась. Она давила на меня суммами в чековых книжках, чопорностью и статусностью, отдавала высокомерием и тягой к излишествам.

Одним словом, мой электронный будильник категорически не вписывался в этот классический интерьер.

Я повернулась к пытающемуся вновь заснуть мужу и стащила с его головы почти невесомую подушку из гусиного пуха.

— Рэй, я хочу сделать ремонт.

— Угу, только давай еще поспим.

Он протяжно зевнул и перевернулся на другой бок.

— Сегодня даже не надейся, что я уйду на работу, а ты будешь дрыхнуть до обеда! — я встала с постели, подошла к окну и раздвинула шторы, впустив в нашу спальню немного лунного света.

Ноябрь уже вступил в свои права, укутав Чикаго в снежное одеяло. Я каждое утро любовалась картиной, открывающейся моему взору из огромного витражного окна в пол, за которым находилась шикарная летняя терраса. В свете луны снег сверкал и искрился, напоминая северное сияние в миниатюре. Высокие голубые ели, высаженные по краю ограды, напоминали снежные вершины альпийских гор — такие же высокие и гордые, не подвластные порывам ветра.

— Милая, что же ты делаешь? — я обернулась, услышав голос Рэя. — Ты хочешь моей смерти? Честное слово, я сейчас плюну на все запреты Аманды, а ты не сможешь пойти на работу, потому что у тебя будет болеть промежность!

Я взяла с боковинки кресла шелковый халат и нехотя прикрыла им свое тело. Мне стала нравиться эта игра, эта сладкая пытка ожидания — ложиться обнаженной с ним в одну кровать, чувствовать его тепло, его близость, его дыхание, и не сметь касаться. Засыпать, завернувшись в одеяло, словно в кокон, а наутро освобождаться от его оков и вырываться наружу, будто бабочка. Я провоцировала его своей наготой, своим идеальным телом, и наслаждалась видом его эрекции, его возбужденными расширенными зрачками, которые манили к себе, затягивали в себя, словно две черные космические дыры.

— Я в душ. Не вздумай заснуть, ты едешь со мной. Сегодня контрольное обследование.

— Заснуть? Ты шутишь? Какой уж тут сон, когда хочется пробежать пару километров, чтобы остыть.

Он сбросил с себя одеяло и встал с кровати, сделав пару аккуратных разминочных движений руками, и несколько легких наклонов торсом в стороны. Я знала, что ему больно, вскрытая грудина еще не окончательно зажила, но Рэй проявлял чудеса стойкости. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Ради этой минуты я и затевала каждое утро этот спектакль. На нем были короткие обтягивающие боксеры, которые с огромным трудом удерживали внутри его массивный эрегированный член, а вкупе с его великолепным рельефным телом, которое в нескольких местах было отмечено скальпелем хирурга, это зрелище и вовсе заставляло умирать от желания. Он был похож на воина, вернувшегося с поля боя, и мне до дрожи хотелось зализать его раны.

— Пробежка подождет, я очень надеюсь, что сегодня Аманда сжалится над нами… — я подошла к нему вплотную, привстала на цыпочки и слегка коснулась его губ поцелуем. Рэй прижал меня к себе, и я почувствовала, как трется головка его члена о мой пупок. Между ног сразу стало влажно.

— Теперь остывать нужно мне… — я улыбнулась и отстранилась от него.

— Не торопись, моя интуиция подсказывает мне, что сегодня я сдам тест на выносливость.

Он легонько шлепнул меня по попке, подталкивая в сторону душа. Мне не хотелось прерывать эту игру, но часы на будильнике показывали уже семь утра, а я все еще не приняла душ. Что ж, придется вернуться к суровым ноябрьским будням заведующей кардио.

Когда я вышла из душа в коридор, на этаже и лестнице витал необыкновенный аромат яичницы с беконом, а с кухни доносились звуки любимой группы Рэя — “Muse”. Опять «Supermassive Black Hole» — эта песня задавала нам настроение каждое утро. И, честно говоря, даже стала мне нравиться. Абсолютно серьезно. Еще чуть-чуть, и я пополню ряды фанатов этой группы.

Я зашла в столовую, соединенную с кухонной зоной широкой аркой, и уселась за уже сервированный стол из коричневого дуба. Все в этом доме кричало о богатстве его владельцев, и об их старомодном вкусе. Мысль о ремонте вновь проскользнула у меня в голове. Сквозь арку я видела пританцовывающего за плитой Рэя, на котором поверх одежды был надет смешной фартук с апельсинами. Сегодня он надел мои любимые темно-синие джинсы, обтягивающие его икры и бедра, и простой серый свитер с высоким горлышком.

— А где Марша? — я взяла в руки стакан воды и сделала глоток.

— Не знаю, скорее всего, она уже в Арлингтон Хаитс. Вчера вечером она говорила, что мама одна не справляется с хозяйством.

— То есть завтраки теперь будешь готовить ты?

— Считай это моим свадебным подарком, дорогая! — Он подошел к столу с подносом, на котором стояло две тарелки с аппетитно дымящимся омлетом и две чашки эспрессо.

— М-м-м, как вкусно! — я отправила кусок омлета в рот и испытала почти что оргазм. Еда таяла у меня на языке, оставляя необычайно пикантное послевкусие бекона. — Где ты научился так готовить?

Рэй тем временем плюхнулся на стул напротив меня и с жадностью начал поглощать свою порцию.

— Поживи одна парочку лет, да еще и не работая — ты тоже станешь фанатом кулинарных шоу.