Получилось на удивление легко. Как будто им никто кроме меня и не был нужен. Ни одной стрелы больше не было направлено в людей. Всё летело в меня. Ни один из альвов больше не стремился к баррикаде, все яростно пытались прикончить меня.

Размахивая, стремительно и точно, правой рукой, длинной и тяжелой, круша тех, кто подворачивался под удар, тех, кто не успевал увернуться и тех, кому не давали увернуться свои же товарищи, левой же я защищался от серебристых клинков альвов, постоянно норовящих наделать во мне лишних отверстий. Астральное тело просто гудело от гуляющей в нём мощи, гася прошедшие защиту удары и поглощая вложенные в них техники.

Сколько это длилось, я не знаю. Кажется, это было боевое безумие. Или боевая ярость. Или просто безумие.

И только когда первый натиск был слегка сбит, в том числе и с помощью засевших на баррикаде бойцов, из луков и арбалетов расстреливающих альвов, только тогда я смог немного осмотреться. Только тогда я заметил капитана, прикрывающего меня и сгоревших альвов, пытавшихся быстро его прикончить. Как сон вспомнилось яростное возмущение этими попытками и безжалостная растрата ценнейшего запаса жидкой стали на технику «пылающего горизонта». Запас ещё оставался, но теперь в тот момент я уже не был уверен, что его хватит на все два дня. Расход оказался слишком велик.

В процессе боя я пытался перебалансировать потребление каждой из составляющих энергий. Изменённый техникой Леса Орт, менее агрессивный, но и менее активный, хорошо пошёл как связующая составляющая. Быстро закончился м-Орт, энергия смерти, запасённая мной ещё в долине, после убийства изменённого крота. Сначала на его замену я использовал ментоловый компонент, больше ничего не ложилось в техники, а защита отказывалась принимать тухлый Орт, но неожиданно, в порыве ярости, снося очередную деревянную башку, я ощутил слабый выплеск энергии, очень похожей на м-Орт.

Второй раз её ощутить было легче, третий — совсем просто. Четвёртый и последующие альвы стали для меня донорами энергии смерти одарённых разумных, не сильно, но отличающейся от энергии смерти изменённых животных. Времени, сил и возможности её анализировать не было, я просто пытался затолкать её везде где мог.

Лишь физическое тело категорически держал плотно закрытым, обходясь запасённым заранее и не позволяя ни единой капле энергетического коктейля смерти сделать меня сильнее, прекрасно осознавая, сколько в таком случае я протяну.

Пробивая тычком опорную ногу альва, и выворачивая её в колене в противоположную сторону от задуманного природой, ощущая, как наливаются тяжестью руки, я усмехнулся, вспоминая рассказ Рии о Пути Аватара, десятом шаге в цепочке развития Воина. Ровно за один Путь до того, как появится возможность трансформировать астральное тело и начать путь Мага. Шагнув на Путь Аватара, одарённый менял свой метаболизм и мог существовать без еды, воды и воздуха, поддерживая жизнь вырабатываемой собственным источником энергией. Такой Воин переставал чувствовать усталость и был способен вести непрерывный бой месяцами. Если нужно. Мне до Пути Аватара было ещё очень далеко. Усталость давала о себе знать уже спустя какие–то жалкие часы с начала хорошей драки. Мысли начинали путаться, тело менее охотно реагировало на команды мозга, и даже моя длинная и тяжёлая правая рука постепенно теряла скорость и силу удара.

Я потерял счёт времени, сколько мы уже тут с капитаном и неполной ротой солдат держим пролом в стене. Альвы прут как сумасшедшие. Потери сотен, а может быть и тысяч собратьев их нисколько не тревожат, они продолжают переть. Хочется надеяться, что когда стемнеет, а это произойдёт уже совсем скоро, альвы дадут нам немного времени передохнуть. Ещё одна ночь, а там, останется продержаться всего пол дня.

Надежду на отдых похоронил протяжный, низкий, вибрирующий скрип. Серое небо, затянутое свинцовыми тучами, пригнанными магическим штормом, который так и не развеялся, крутясь на границе видимости, на миг потемнело, как будто что–то огромное встало между нами и небом. Отбивая очередной выпад очередного альва, добавляя на короткое мгновение энергии в защиту, чтобы сжечь ещё пару стрел, летящих из слепой зоны, так ловко созданной секунду назад корпусом ещё бодрого и резкого лесного воина, я не мог отвлечься и посмотреть, что такое скрипит на границе восточного сектора и бросает на нас тень. Ближний бой именно сейчас был важнее. Не так и часто в общем конвейере поленьев мне попадались вот такие, все из себя хитрые. И недооценивать их, отвлекаясь во время боя, совершенно не стоило. Что бы там не скрипело, оно ещё далеко и десяток секунд у меня точно есть. Уже зная, что сейчас это хитрое полено резко сдвинется, открывая сектор обстрела, который так ловко и умно перекрыл мне предыдущей атакой, я изменил траекторию движения булавой ровно на столько, на сколько нужно, чтобы он успел осознать свой трагический выбор. Или стрелы в спину, или булава в голову. Выбирай, полено!

Выбор полена был ожидаем: смещение в сторону и две стрелы «неожиданно» выскакивающие из слепой зоны сгорают во вспыхнувшей защите, а моя длинная и тяжёлая рука раскалывает очередное хитрое полено. Что же у вас за хитрости то какие–то однообразные?

Смерть очередного атакующего позволила мне на секунду отвлечься и кинуть взгляд туда, откуда доносился этот скрип.

Твою ж!

Полуразрушенную внешнюю стену, заметно потерявшую высоту, но ещё имеющую право гордо именоваться стеной, так как метров пятнадцать там точно осталось, перешагивал… перешагивала… перешагивало…

Огромное дерево, кошмар ботаника, жуткий гибрид баобаба и карьерного самосвала, жравший в детстве всё, что хотя бы намекало на ускорение роста и набор массы. И оно было явно живое, довольно шустрое и настроенное явно не поболтать! Издавая тот самый протяжный вибрирующий скрип, перемещающееся на четырёх лапах–стволах живое дерево просто чудовищных размеров, неотвратимо перешагивала внешнюю стену.

Крики ужаса, раздавшиеся сзади, привели меня в чувство.

— Древний!

— Это Древний ужас!

— Альвы оживили Древнего!

А сыпанувшая в разные стороны пехота альвов, подарившая такой желанный, хоть и короткий отдых, явно и недвусмысленно дала мне понять, что превозмогание только что шагнуло на следующий уровень.

Удерживать технику с каждым часом становилось всё сложнее и сложнее. Лес, изначально охотно помогавший своему Владыке, и играючи поддерживающий подавивший магию Корус Аватар даже на расстоянии от своих границ, сейчас вёл себя странно. Ярость и ненависть к жалким людишкам угасала, и на смену ей приходил, нет, не страх, но близкое к нему по звучанию опасение.

Аулендил пытался понять причину этого опасения, судорожно по десятому разу прогоняя через фильтры сознания всё недавно произошедшее и ещё происходящее. Ведь то, чего опасается Лес, от них, его детей, не оставит и мокрого места.

Начало атаки было сложным. План пришлось корректировать несколько раз. Первый раз — когда Лес помог оживить Древней намного быстрее, чем обычно и пообещал доставить их к своим границам Тёмной тропой. Это значило, что именно на Древней, големов, практически неуязвимых для физических атак, можно было сделать основную ставку. Обычно, на пробуждение одного голема у Говорящих–с–Лесом уходила неделя. Аулендил рассчитывал на подход одного Древня к концу осады. Как раз к тому моменту, как его противостояние с главой Корус завершится и обе стороны будут измотаны до полного бессилия. Тогда удар голема будет наиболее сокрушителен, так как остановить такого без сильнейшего Защитника Корус не смогут. Или смогут, но недостаточно быстро. А уж после голема их можно будет тонкими ветками забить.

Но, воля Леса и три оживших голема, способные достичь стен крепости Корус меньше чем за двое суток всё изменили. Лес слишком сильно хотел очистить свои границы и уничтожить Чистого и прикрывающих его Корус. Его гнев и ярость были слишком велики.