Я же капитана уже не слушал. Был сильно расстроен. Основная схватка уже состоялась, альвы слились и использовали ульту. А я всё это пропустил! И теперь нас будут резать честной сталью и физической силой, без какой–либо крутой магии.

В раздражении я без замаха, но резко, с вложением силы, впечатал кулак в каменный пол, привычно формируя напротив кулака структуру «Пылающего горизонта» третьего уровня. Без «вдоха», используя крупицу жидкой стали. Шарик получился небольшой и расплескался, разбрасывая капли зелёного жидкого огня не слишком далеко. Но, чтобы прожечь мне штаны хватило и этого. Прожечь штаны и заставить меня застыть в осознании.

— Совсем все техники блокирует? — вкрадчиво уточнил я у капитана.

— Все, — подтвердил раненый защитник крепости, не увидев отблески зелёного пламени, закрытые от него моим корпусом, — не знаю, как оно работает, но наш старый сумасшедший алхимик как–то говорил, что эта техника изменяет плотность Орта, мешая применять стандартные техники, и делает это слишком быстро и непредсказуемо, чтобы позволить адаптироваться. Древняя разработка против таких кланов, как мы.

Ага. Значит, мне не показалось. Кроме ослабленной и полумёртвой Рнна Укмы, я ощутил, что с Ортом в округе тоже что–то не то, но не стал на этом фиксировать внимание. Оказывается, нужно внимательнее прислушиваться к своим ощущениям.

Для проверки я снова сформировал технику, уже внимательнее следя за всеми этапами её формирования. Всё работало. Вот только энергия расходовалась слишком сильно и безвозвратно.

— Значит, если продержимся двое суток, Лес утрётся?

— Уже меньше, — услышал я ответ от враз собравшегося капитана, — да и до рассвета они не пойдут. Это ещё три с половиной часа. Лес не любит спешить, особенно когда уверен в своей силе. Если продержимся — Лес утрётся. Остаётся совсем ничего продержаться. Кроме этой подсветки ты ещё чему–нибудь обучен?

Капитана как подменили. Исчезла вся расслабленность, фатализм и вера в скорую смерть. Он вцепился в меня клещами, пытаясь понять, что я могу, как долго продержусь, и чем его бойцы могут мне помочь спасать клан.

Это подкупало. Искреннее желание спасти клан. Готовность пожертвовать своей жизнью. Готовность хвататься за иллюзорный шанс и зубами выгрызать победу.

Кроме того, я прекрасно понимал, что вот он, край. Именно сейчас решается, будут ли у меня шансы выжить или нет. Оказывается, Корус почти проиграл и почти уничтожен. А вместе с Корус и я. Сижу тут на стене, разговариваю, дышу, творю магию. Но уже практически мёртв. И даже знаю об этом.

В чудеса я не верю с детства. Горький опыт сложного, но насыщенного событиями и опытом периода жизни сиротой в приюте, научили меня очень крепко только одному: Нет чудес, кроме тех, что мы творим сами!

Ну, в самом деле, не придёт же бессмертный Рыцарь Смерти, чудовище из сказок, оказавшееся реальностью — уж Корус то это известно лучше всех — чтобы убить Владыку альвов, а заодно с ним и кучу тех, кто пришёл под стены крепости. Смешно. Ха–Ха!

А значит, даже если я уже почти мёртв, я буду бороться! Пока я борюсь — я не сдох! Пока моя воля сильна — я могу диктовать её этому миру!

— Пойдём, капитан, — я рывком поднялся на ноги, — подберём для меня что–нибудь получше, чем эти гражданские тряпки, познакомимся с твоими бойцами и потратим оставшиеся до рассвета часы с пользой. Отработка, слаживание, тактика. Нам ещё, я верю, долго альвов вместе бить.

С тихим стоном, переходящим в рычание, капитан поднялся с щита, на котором сидел, одним движением подхватил его и закрепил на спине. Зафиксировал обрубок руки самодельной перевязью и кивнул мне, приглашая следовать за собой.

Ведь именно этого я и хотел? Посмотреть на местных в деле.

Ну и, заодно, убить кого–нибудь!

Взмах правой рукой, длинной и тяжёлой, доворот корпуса, подшаг вперёд–влево. Левой рукой, короткой и быстрой, контролирую лезвие клинка уже потрёпанного альва и, ощущая ошибку противника, напитываю астральное тело дополнительной энергией и ловлю клинок прямо рукой. Выворачиваю оружие из крепкой четырёхпалой хватки и отбрасываю себе за спину. Открывшуюся брешь в обороне прикрываю обратным взмахом длинной и тяжёлой руки, заставляя обезоруженного альва отшагнуть назад, и, делая ещё один шаг вперед, впечатываю мощный прямой удар усиленным энергией кулаком прямо в грудину деревянному солдату Леса. Отчётливый хруст и стон, похожий на гул ветра в корнях, являются для меня сигналом, что этого недобитка можно оставлять, вторая линия, полностью состоящая из обычных солдат, спокойно его добьёт. И приберёт. Перенаправляю инерцию огромной артефактной булавы, зажатой в правой руке, по дуге, завершаю восьмёрку и сношу альва в сторону, освобождая себе дорогу вперед, заодно быстро окидываю взглядом поле боя.

Слева меня уже догнал капитан. Значит, скоро нам двигаться назад. Оглянуться и посмотреть, как далеко мы отошли от стены, нет ни сил, ни времени. Альвы продолжат переть как сумасшедшие. Груды мёртвых деревянных тел, валяющихся под ногами, сильно мешают, стесняя в манёвре, скорости и, как живые, норовят подвернуться под ноги и уронить на землю. Давать телам скапливаться нельзя ещё и потому, что следующая волна вполне так бодро применяет тела своих мёртвых сородичей как укрытие, перемещаясь под ними и выпрыгивая прямо перед нашими щитами или сразу за ними.

Поэтому защищаемся мы волнами. Сначала я иду вперёд, круша всех налево и направо, оставляя трупы и недобитков задним рядам, которые добивают и растаскивают «дрова» на безопасную дистанцию, капитан при этом движется немного в стороне и сзади, контролируя ситуация в целом. Потом, капитан меня догоняет, и мы вдвоём медленно пятимся назад, не прекращая отбиваться от наскакивающих альвов, возвращаясь на основную позицию, оборудованную сразу перед огромным проломом в стене основного сектора. Когда трупов альвов перед позицией в очередной раз скапливается опасно много, мы снова запускаем волну. Я иду вперёд, а остальные вычищают пятачок и прикрывают мне спину.

Очередной альв, оскалившись и шипя что–то явно матерное на своём альвовском языке, бросается на меня, не давая ни секунды продыху. Одновременно с ним, прикрываясь от меня его корпусом, в сторону капитана кидается ещё один альв. Забылись они что ли?

Вроде бы ещё в первые часы я объяснил главное правило этого поля боя: нападать толпой можно только на меня. К этому я отношусь спокойно и бьюсь с такими хитрованами честно. Лишь кулаком и булавой. Попытки же задавить толпой капитана я пресекал максимально жестоко. Сжигая самых хитрых. Мне совершенно не улыбалось остаться с этой толпой один на один. И с толпой альвов, тактики которых я не знал, и чего ждать от них в следующую секунду не представлял, и с толпой стражи, которую я понимал с пятого на десятое, а сам донести свои мысли до них не мог. После двадцатого или тридцатого, мучительно сгоревшего в зелено–чёрном пламени альва, страшными криками донёсшего до соплеменников всю тяжесть и весомость моей аргументации, остальные, вроде, моё правило поняли, и стали его придерживаться. И вот опять!

Придётся напомнить, что бывает с теми, кто нарушает правила. Мгновенно формирую структуру «пылающего горизонта» пятого уровня. Напитываю её на три четверти энергией, разлитой вокруг, практически бесконечной и бесхозной, энергией, что по крупицам выделяется в момент смерти одарённых разумных. Дополняю девять десятых оставшегося объёма чистым Ортом, гнилым и безразличным, подавленным «Аватарой Леса». Оставшийся объём заполняю крупицей жидкой стали, тратя свой невосполнимый резерв. Толкающее движение открытой ладонью левой руки и еле различимое облако бесплотного тумана, рождённого техникой, стремительно проходит через тело атакующего меня альва, не причиняя ему никакого вреда, наливается цветом, густеет и только через секунду продавливает границы реальности, превращаясь в сгусток чёрно–зелёного пламени. Отложенная активация! Пятый уровень! только сегодня освоил. Вот, хвалюсь!