Ещё через два с половиной часа быстрого бега, когда пара уже собиралась устроить привал, так как половина маршрута они преодолели и дальше двигаться уставшими было рискованно, Гор первым услышал опасность.

Его жест опередил жест Арны буквально на мгновение, но опередил. Что добавило мужчине спокойной уверенности, так и должно быть. Он — меч в их паре. Он — ведущий. И от него зависит их безопасность.

Проанализировав услышанное, Гор предположил, что, в нескольких десятках метрах от них, за деревьями, что–то или кого–то жрал волк. Жрал жадно, потеряв разум, потому что делал это не беззвучно. Поскуливая и повизгивая, чавкая и порыкивая. Молодой волк. Возможно чёрный. Опасно.

Гор аккуратно, но внимательно прислушивался, пытаясь чётче понять происходящее. Что жрёт волк такое, что его слышно за несколько десятков метров? Или кого? И при этом волк совершенно не контролирует ситуацию вокруг. Какого бы Гор ни был о себе с Арной мнения, но чётко понимал, что подойти к такому хищнику так близко незамеченными в обычной ситуации они бы не смогли.

Волна жути от рыка Чёрного волка, ослабленная расстоянием, докатилась до молодых искателей силы. И Гор покрылся холодным потом! Третий уровень, не ниже! И по тому, как вцепилась в его руку, замершая буквально в полушаге за его спиной, Арна, Гор понял, что она тоже это почувствовала.

Изменённый зверь третьего уровня! Так близко от клановых границ! Что–то жадно жрущий там, где нет зверей, достойных его внимания.

Нужно было срочно бежать домой. Сообщить старшим. Так их учил Марх'уН. Встретили что- то непонятное — обойдите. Встретили что–то опасное — сообщите в клан. А изменённый зверь в третьей зоне, на границе со второй, недалеко от границ Клана — это очень опасно. Есть риск, что то, что привело волка в такое состояние, когда он, отринув все природные инстинкты, спешно пытается насытиться, может приманить ещё кого–нибудь. И когда это произойдёт, когда это что–то почует кто–то ещё, не менее слабый, и обязательно придёт за своей добычей, тогда возможна Схватка! А когда есть риск Схватки, то всему Клану лучше сидеть внутри периметра! Ведь неизвестно, что там такое, и кто ещё почует и придёт. А если уже схватку почуют звери покрупнее…

Но вера в чудо, когда пара выбиралась в этот выход, не давала парню и шанса просто так развернуться и убежать. А ещё тёплая ладошка Арны, крепко держащая его за запястье. Кто он будет после того, как уйдет?

Чуть довернув руку и охотничьим жестом показав своей половинке, что следует пригнуться и бесшумно двигаться за ним след в след, Гор медленно и аккуратно, так, чтобы ничто не выдавало их перемещения, двинулся в обход деревьев. Звуки манили и даже медленно охватывающая их волна страха, сковывающая их мышцы и нашёптывающая «там вас ждёт смерть», не могла погасить любопытство уже почти взрослой пары простых охотников.

Зрелище, открывшееся на небольшой поляне, окруженной высоченными вечнозелеными кедрами, плоды которых, в особо богатый год весили больше чем Гор в свои шесть вёсен, заставило Арну вскрикнуть. Прикрывать рот ладошкой уже не было нужды. Волк их услышал. Но повел себя необычно. Он не бросился на них, что бы мгновенно растерзать угрозу, он лишь зарычал. Утробно, низко, вызывая дрожание потрохов и желание сбежать, закрыв глаза. Так, как умеет рычать только матёрый чёрный волк. Третьего уровня.

Гор хорошо знал повадки этих изменённых зверей и то, что они с Арной ещё живы, воспринял лишь с небольшим недоумением. Так как в этот момент рассматривал то, что жрал с таким остервенением волк. Вернее кого.

С того места, где замерла пара эНн, выйдя на поляну, было плохо видно всю картину, туша волка частично закрывала обзор, но то, что это человек было видно сразу. Мужчина. Взрослый. Высокий, странно одетый. Гор чуть более внимательно окинул взглядом поляну. Пары этого человека видно не было. Значит уН. Вообще никаких следов не было видно. Но вопрос: «Как незнакомец попал на эту поляну, и где его пара?» занимал Гора намного меньше, чем вопрос: «Что жрёт зверь?» После того как волк на них рыкнул, он вернулся к своему занятию. Что–то выгрызал и вылизывал из живота мужчины.

Через несколько минут, замирая, когда волк отрывался и издавал свой знаменитый рык, и по шажку перемещаясь, когда тот продолжал жрать, Гор с Арной сместились вокруг центра поляны достаточно, что бы увидеть больше. Странный кусок металла, покрытый пузырящейся кровью, торчал из живота мужчины. Волк слизывал кровь и пытался жадно грызть металл, одновременно пытаясь вырвать его из мёртвого мужчины. Получалось у зверя только что–то одно, и волк предпочитал больше облизывать слегка шипящую и пузырящуюся на открытом воздухе кровь, изредка прикусывая металлический стержень, торчащий из живота мужчины. Даже с такого расстояния, Гор видел на поверхности металла отметины зубов волка. Глубокие. Много. Третий уровень всё–таки. Волк четвёртого уровня перекусил бы металлический стержень одним махом, вообще не напрягаясь. Так говорил Марх'уН. Клыки изменённого зверя третьего же уровня, и сейчас Гор видел доказательства того, во что раньше не верил, тоже были прочнее, чем металл.

Гор не мог понять происходящее. Что же это за металл такой, раз на нём пузырится кровь? Ведь простой человек и его кровь для волка что трава. Не сильно питательнее. Значит, всё дело в металле?

Но что же это за металл тогда? Любой изменённый металл зверю ниже десятого уровня не по зубам, а тут отчётливо видны следы укусов. Обычное же железо — для любого изменённого зверя не интересно. Происходящее перед глазами пугало и завораживало. Зверь вёл себя необычно.

Именно поэтому, понял Гор, они ещё живы. И запас удачи постепенно заканчивался, так как волк начинал волноваться, его уши всё чаще и чаще замирали в одном направлении, и он пытался разгрызть кусок металла всё более остервенело.

близилась Схватка!

Попытку Гора сбежать самым предательским образом остановила его Арна'эНн. Гор не ожидал, что её мягкая и тёплая ладонь, которую он привык почти постоянно ощущать на своей руке, станет твёрже камня и голос, который он слышит всего несколько раз в сезон, её мягкий и тихий голос, ледяным ознобом продерёт его до самых пяток:

— Это Чистый, Гор! И он жив!

Сознание включилось мгновенно. Вот только что меня не было. И вот я уже есть. Медленно открыл глаза и увидел бескрайнее синее небо, настолько глубокое, что закружилась голова. Редкие белые облачка. Солнца не видно. Наверное, оно выше, чем я могу видеть.

Закрыл глаза, чтобы не видеть эту бескрайнюю синь, ожидая, когда головокружение пройдёт. Пока ждал, осознал, что у меня болит живот. Болит тянущей тупой болью, как будто мне снова порезали кишки и я уже третий день валяюсь в лазарете, мне нельзя есть, а пить можно только какую–то бурду, от которой страшно хочется жрать и чешется живот. Который и так болит тянущей тупой болью.

Как сейчас. И головокружение не проходило.

С медленно возвращающейся чувствительностью стали появляться новые, ранее незамеченные моменты. Первым появились звуки. Рядом кто–то что–то жрал. И при этом рычал, чавкал и скулил. Неужели Толстый совсем оскотинел?

Толстый? При чём тут Толстый? Он же меня убил! Но я живой?

Мысли медленно переваливались, и каждая последующая давала немного времени предыдущей, прежде чем выпнуть её из моей головы. Соображалось очень плохо. Ещё и это тупое чавканье.

Захотелось крикнуть, что бы жрал потише, но не смог. Воздуха не хватало, рот не открывался, сил пошевелиться не было. Или всё–таки не живой? Умираю?

Чавканье на секунду затихло, сменившись низким утробным рычанием. Ох, настолько Толстый оскотинеть не мог. Он и букву «р» не выговаривает, куда ему рычать.

А следом за рычанием, как ударной волной, меня накрыл рёв. Мощный, хозяйский, требовательный. И рычание на его фоне почти терялось.

Почему то мне подумалось, что то, что вот сейчас ревело, оно очень крупное. А то, что рычит — помельче. И сейчас они будут драться. А я не увижу, так как голову повернуть не могу, сил никаких нет.