— Настолько не так, что они были вынуждены расчехлить «Горящие силки». Артефакт, применяемый только против воинов старших Путей. Именно поэтому ты, дорогой, и не знаком с ним. Наш клан никогда не имел одарённых воинов, достойных стать целью применения такого артефакта.

— О, предки! Что же там тогда произошло?

— Это именно то, что я очень хочу узнать! Пока же это знают только два альва разведчика, — грустно пробормотала Укма, — и совсем скоро узнает Владыка Леса. Именно поэтому нам так важно понять, что там случилось, чтобы спрогнозировать реакцию Леса.

Утро встретило меня приятной прохладой, пасмурным осенним небом, и отличным настроением. Ничего не болело, а значит, сегодня не будет никаких унизительных процедур и отвратительных лекарств! было бы чудесно поваляться ещё день–два, но даже если меня выписывают из лазарета сегодня — не страшно! Обычно выписывают после обеда, а это уйма времени!

Я ценил каждую секунду покоя и комфорта, так как обычно именно этих двух вещей мне и не хватало. Вечный бой, покой нам только снится!

Замирая от удовольствия, я потянулся на мягких, ещё пахнущих прачечной, простынях, впитывая в себя последние капли неги. Балдёж!

В памяти всплыли последние кадры яркого сна. Вот это меня приглючило!

Деревянные эльфы, стреляющие переливающимися всем спектром стрелами, огромный, с многоэтажку, крот, выныривающий из–под земли, как касатка из–под воды. И техники, техники, техники, которыми я обмазался по самое немогу. И я мог их применять! Полноценно! Мощно! Не обращая никакого внимания на свой мёртвый источник. Для полного счастья не хватало только гарема. Девчонка, к сожалению, была только одна, правда красивая! Но при этом она оказалась очень своенравная. Такая, себе на уме.

Странный сон. Слишком яркий и слишком неправильный. Слишком…

Я попытался подобрать определение сна, лениво и расслабленно скользя взглядом по обстановке больничной палаты и пытаясь унять какой–то зуд на краю сознания.

А хорошая палата! Отличная свежая побелка стен и потолка, шикарные деревянные рамы без единого разбитого стекла. Вид из окна изумительный — серое небо, затянутое тучами. Слышен гул людских голосов. Где–то там, за стенами больницы продолжает жить своей жизнью мой родной детский дом. Изредка из общего гула пробиваются более громкие выкрики, смех. Я не могу разобрать, о чём говорят, но это немудрено.

Рядом с кроватью стоит добротная массивная тумба «под старину», на ней лежит деревянная тарелка с парой яблок и ещё каким–то неведомым мне фруктом. Тёмно- зеленым, похожим на картошку. Я попытался дотянуться до яблока, но понял, что что–то мешает. Удивлённо перевёл взгляд на руку, лежащую поверх одеяла и обнаружил там девчачьи ладошки, плотно эту самую руку обхватившие.

Знакомые девчачьи ладошки.

Слева от кровати, на невысоком кресле сидела Рия. Ну как, сидела. Спала, уронив голову на спинку кресла, крепко вцепившись в мою руку. Уже рефлекторно, как и каждую ночь, в нашей башне.

Твою ж! Меня пробило ознобом! Это. Был. Не. Сон.

Сразу заныла грудь, там, где буквально недавно, оказывается не во сне, торчали стрелы. Рефлекторно свободной рукой ощупал кожу — ровная, гладкая. Ни ран, ни повязок, ни шрамов.

Мысли лихорадочно заметались под черепной коробкой. Что произошло? Почему мы не в башне? Где мы вообще?

Больничная палата, практически неотличимая от аналогичного помещения на моей родной Земле, никак не воспринималось в моём сознании как место, которое может быть в крепости клана Корус.

Гул голосов говорит о том, что вокруг нас течёт жизнь. Ходят по своим делам люди. Общаются, смеются. Много людей! Я за всё время на Морейне и в клане Корус, одновременно видел только троих: Рию, Гора и Арну. Жгучее любопытство на краткий миг отодвинуло на задний план все тревоги и непонятки, и я привычным аккуратным движением вывернулся из плотной хватки Рии и тихонько шагнул к окну палаты.

Вокруг действительно кипела жизнь. Вид из окна больничной палаты был не сильно удобный, но я видел кусок двора, яркого, зелёного, засаженного кустарником и деревьями, несколько дорожек, пересекавших этот двор в разных направлениях. По ним гуляли люди. В основном молодые парни и девушки. На вид — не старше двадцати. Одетые просто и однотипно. Кто–то чинно прогуливался, ведя неспешную беседу, кто–то сидел на лавочках, то тут, то там установленных рядом с дорожками. С криками бегали дети, играя в какие–то свои игры. Немного дальше, за невысоким забором была видна каменная мостовая, стояли гружёные телеги и снова виднелись люди. Снова молодые парни и девушки, но перемещающиеся ощутимо стремительнее, спеша, иногда срываясь на бег. Но делали это с улыбками и обмениваясь фразами и приветствиями. Спешка выглядела естественной.

Также был хорошо виден дом, расположенный напротив больницы. Самый обычный кирпичный трёхэтажный многоквартирный дом. С балконами. С занавесками на окнах. С двухскатной крышей, покрытой яркой черепицей красного цвета. На некоторых балконах были натянуты верёвки, сушилась одежда.

Из средневекового, за окном были только телеги. Самые обычные телеги, которые можно встретить как сейчас, в глухих деревнях княжества Земли, так и двести лет назад, в этих же деревнях. Вот только в них не были запряжены лошади. В них вообще никто не был запряжён. Я присмотрелся внимательнее. У телег не было оглоблей и всего, что нужно, чтобы запрячь какое–нибудь животное. Зато стояли телеги на чём–то, издалека напоминающим каменные рельсы.

Вот тебе и средневековье!

Пока я в полном изумлении изучал мир за окном, в палату зашли гости. Голос, раздавшийся за спиной, оказался для меня полной неожиданностью:

— Вот видишь, всё с ним нормально! Зря переживала. Уже встаёт и ходит.

На входе в палату стояли двое. Мощный, представительный мужчина, лет сорока и хрупкая невысокая женщина, лет тридцати. Мужчина был очень высок, дверной проём в палату явно заставил его немного пригнуть голову, когда он заходил. И очень широк.

Косая сажень в плечах? Там было целых две сажени!

Накинутый поверх простой плащ без рукавов не скрывал строгую военную форму серо- синих тонов. Китель, брюки. Закатанные рукава кителя открывали мощные руки, перевитые гипертрофированными мышцами. На секунду меня кольнула здоровая зависть. Сам я мощной фигурой похвастаться не мог, хотя иметь такую фигуру хотел очень и очень сильно. Лицо мужчины было под стать его комплекции. Грубое, как будто вырубленное из камня, с резкими чертами лица. Густые чёрные брови, прямой нос и широкие губы завершали картину сказочного богатыря. Длинные густые волосы свободно падали на плечи.

Мужик внушал. Вызывал доверие и опаску. Одновременно от него шло ощущение железобетонной уверенности и силы. Власти. Это был Правитель! Или даже ПРАВИТЕЛЬ! Его харизма подавляла, заставляя чувствовать себя если не ущербным, то точно прилично так обделённым жизнью.

Женщина была его полной противоположностью. Хрупкая, невысокая, она с трудом дотягивалась макушкой до груди своего спутника, при этом выглядела очень женственно и элегантно, даже в полусвободной мантии–балахоне с откинутым на спину капюшоном. Тонкие аристократичные черты лица, забота в мягком взгляде серо–стальных глаз и светлая улыбка, с которой женщина на меня смотрела, вызывали чувство доверия ещё большее, чем при взгляде на её спутника. Очень светлые волосы женщины, так похожие на волосы моей эНн были собраны в сложную причёску.

Контраст этой пары был поразительный. Они были настолько разными, что нахождение их рядом казалось совершенно естественным.

Две половинки одного целого.

— Я не переживала, — с улыбкой ответила женщина своему спутнику и обратилась ко мне, — как себя чувствуешь, Воин? Раны не болят?

И пока я пытался подобрать слова, чтобы ответить второй богине встреченной мною за столь малый срок, женщина, видя моё состояние, нахмурилась и что–то сказала мужчине на совершенно другом языке. На том, который я слышал при общении между собой Гора и Арны. На этом же языке Рия отдавала им приказы и ругалась, когда считала, что я не слышу.