— Не уходи больше. Не бросай меня, — прошептала в шерсть и слезы, так долго сдерживаемые, сами полились. — Мы сегодня с тобой переночуем в другом месте, а завтра вернемся. Я больше не могу там оставаться. Он женится на другой. А я его слишком сильно люблю, чтобы остаться и видеть каждый день, как он целует другую. Хватит того, что я выбирала ему обручальные кольца.

Шершавый кошачий язык прошелся по щеке. Я поднялась, прижимая кота к груди, прикрыла полой от пальто. Выключила свет и отправилась на выход. Кроссовер Рагозина стоял за углом. Тесные подъезды к дому всегда были забиты машинами, и развернуться не получилось бы. Одинокий фонарь освещал пустынную дорожку к дому. Я заторопилась, прижимая теплое тельце кота. Двое появились из-за припаркованного в конце вереницы машин грузовика. Преградили дорогу. Ноздри уловили крепкий запах алкоголя. Я попыталась обойти, но мне не дали.

— Стой, цыпа, — пьяно растягивая слова, проговорил один, — давай все: деньги, цацки, телефон, сумку.

Сглотнула, давя в себе панику. Попыталась крикнуть и позвать на помощь, но от страха лишь просипела что-то невнятное. Остается только бежать.

— Ребята, берите, мне домой нужно. Бабушка больная ждет, — шепотом попросила подонков, понимая уже, что это бесполезно.

Я послушно сняла сумку и протянула парню. Он схватил за ремешок и дернул на себя. Устояла, отпуская скользкий ремешок. Я оттолкнула его и рванула бежать, нога поскользнулась. Я на секунду задержалась, стараясь удержаться и не упасть. Второй оказался трезвее друга и перехватил меня со спины. Затрещали, отлетая пуговицы. Рука, пахнущая бензином, перехватила шею. Я дернулась, пытаясь вырваться. Он сжал сильнее, переживая горло. Я отпустила руку, чувствуя, как кот соскользнул с тела.

— Куда ты бабушкина внучка? — пьяно хихикнул он на ухо, обдавая перегаром. — Так ты Красная Шапочка? А я Серый Волк и у меня тоже красная… шапочка.

Оба пьяно заржали. Я едва дышала, чувствуя, как в голове звенит, а перед глазами вспыхивают разноцветные пятна.

— Я тоже Серый Волк, — осклабился первый, — ну спроси, почему у меня такой большой хе… Щас узнаешь…

Он потащил меня в темноту, за грузовик, я слабо трепыхнулась, почти теряя сознание.

— Эй, сказочники хреновы, быстро отпустили девушку, — тихий рык донесся со стороны поворота.

Давление на горло ослабло, и я вдохнула и закашлялась, сквозь пелену слез разглядев в свете фонаря Феликса, босого, одетого в одни брюки.

— Ты, торчок обкуренный, канай отсюда, — второй отшвырнул меня в сторону.

Послышался щелчок, с которым раскрывается нож. В темноте блеснуло лезвие.

Первый кинулся на Феликса, налетел на кулак, послышался хруст ломаемой кости, короткий крик, напавший осел сломанной куклой на снег.

— Ах, тыж, мать твою, Стасяна поломал! — рявкнул второй, кидаясь на обидчика.

Я вздрогнула, когда кулак Феликса, пробив грудную клетку, вышел со стороны спины. Парень захрипел и задергался. Стряхнув с себя тело нападавшего, Феликс повернулся ко мне. На темном лице, забрызганном чужой кровью, светились зеленым светом глаза. Он вытирал руки о чужую одежду.

— Позвони в службу безопасности, — он кивнул на мою сумочку, — объясни ситуацию. Пусть приезжают немедленно.

Я послушно набрала номер, деревянным голосом рассказала все, что произошло, продиктовала адрес начальнику СБ, не спуская глаз с Феликса. В трубке послышались гудки, я опустила руку, не зная, что делать дальше. Он оттер руки и нерешительно шагнул в направлении меня. Кинулась сама.

— Ты же простудишься, — обняла невероятно горячее тело, чувствуя, как напряглись бугры мышц под пальцами и зашептала:- Спасибо, спасибо. Я так испугалась… за тебя. С тобой все в порядке? Он не ранил тебя ножом?

— Ш-ш-ш, у тебя истерика, — успокаивающе проговорил Феликс, легко поднял на руки и понес к машине.

Я прижалась к груди, всхлипывала от пережитого ужаса. Знакомое тепло и запах салона вернуло самообладание. Пару раз всхлипнула, успокаиваясь, поглаживая обнимавшие меня руки. Устроившись на заднем сиденье, Рагозин молчал, давая мне время успокоиться. Свет не включал, благоразумно заблокировав дверцы.

— Почему ты раздет? — я растерянно смотрела в поблескивающие в темноте машины глаза.

— Даш, я… а к черту, надоело притворяться, — он отвернулся, и очертания мужского тела расплылись.

Через секунду силуэт исчез, и я почувствовала, что сижу на диванчике, а рядом… кот. Знакомый кот. Хриплый «мявк» развеял последние сомнения. Передо мной был Котя.

Но как? А Феликс? Я сошла с ума?

Протянув руку, коснулась шерсти между ушами. Кот заурчал, привычно подставляясь под ласку. Сомнений не было, это мой Котенька. Еще один «мявк» убедил меня, что я не ошибаюсь. А через минуту на месте кота сидел Феликс. На этот раз без брюк. И злой. Он смотрел в сторону, а я не могла оторвать от него взгляда. Чувствуя под пальцами, которые только что гладили пушистую шерсть кота, горячую кожу.

Я сошла с ума или попала в сказку? Он оборотень? Но это выдумки!

— Ну что скажешь? — зло проговорил в сторону Феликс. — Как я тебе такой? Больше не нравлюсь?

— А это правда, — только и смогла проговорить, нервно сглотнув, — ты можешь в кота и обратно? Не галлюцинация?

Молчание было красноречивее ответа. Он зло пробормотал что-то на незнакомом языке, потянулся за сброшенной одеждой.

— Так мой Котя — это ты?

— Я…

Одежда трещала под пальцами. Он рывками запахивал и застегивал, не попадая и рыча от злости. А я не сводила с Феликса глаз, все ещё не в силах поверить, что вижу перед собой чудо. Живую сказку. Настоящего оборотня.

О, черт, я же перед ним вытанцовывала голышом! И неделю мы спали вместе! Вот стыдобища! Не стеснялась ведь! Кот же…

Он воевал с мелкими пуговицами манжет.

— Феликс, я… — коснулась плеча ладонью.

— Что? Берешь свои слова обратно? Передумала? — он скривился, отворачиваясь. — Такой не нравлюсь?

Я вспомнила про признания на кухне коту, что люблю его. А он решил, что стал мне противен только потому, что раскрыл свою тайну, когда защитил от отморозков.

— Не говори ерунду. Я просто в шоке. Привыкнуть нужно. Ты же для меня сказка.

Он плюнул и закатал рукава. Резко повернулся и неверяще уставился.

— Сказка? — он невесело усмехнулся. — Про прекрасного принца, ставшего чудовищем? Или не считаешь меня чудовищем? Я же порвал их пополам?

Глаза светились в темноте, всматриваясь в мое лицо.

— Плохо, что пополам. Теперь плохих парней станет в два раза больше, — пошутила я, невесело усмехнувшись и протягивая к нему ладонь, дотрагиваясь до щеки.

Он вздрогнул от прикосновения.

— Шутишь. Самое время, — уже без прежней злости проговорил Феликс.

Прижал мою ладонь поверх своей. А я поняла, что Коти у меня больше нет. Если Рагозин и Котя — одно, то теперь они оба принадлежат другой. Его избраннице. Слезы сами полились из глаз.

— Даш, это запоздалая реакция. Шок, — он притянул меня на колени, прижимая к себе. — Спасибо, что спасла тогда. Я ведь не смог обернуться из-за веревки. Они к ведьме полезли воровать, напились какой-то гадости, а тут я. Оглушили и скрутили ее веревкой. Дальше ты знаешь.

Я вспомнила, как спасла Феликса, свой страх, прижалась к груди.

— Ты обещал… — я всхлипывала, — ты обещал, что не бросишь, а сам… сначала сбежал, а теперь… женишься…

— Дурочка, — он поцеловал висок, — мне нужно было уйти ненадолго. Наказать тех подонков. А потом Регина тебя нашла. Я хотел сам, но боялся испугать. Котов ты любишь, а парней не очень.

— Откуда тебе знать? Моим котом ты был, а парнем — нет, — обиделась я, вытирая слезы.

— Я пытался, — сцеловывая слезинки, оправдывался Феликс, — я даже дарил подарки. Но у меня плохо получается. Даже в ювелирном ты выбрала то, на что бы я не посмотрел.

Он напомнил мне о кольцах, о свадьбе, и сердце, измученное за этот месяц, заныло.

— У тебя свадьба скоро, — убитым голосом произнесла я. — Совет да любовь.