Привыкший к лесу, Мексен мог с легкостью определять время по солнцу. Вот обеденные часы прошли, затем стало чуть темнее — наступила вторая половина дня. Он немного устал, перед глазами за день мелькали тысячи травяных кустиков, к которым он присматривался, и на мгновение ему почудились золотые искорки, вьющиеся, как сложное заклинание.

А затем он понял, что не показалось: золотые искорки снова и снова складывались в сложные узоры и настойчиво лезли ему в лицо. Простое поисковое заклинание. Значит, уже можно возвращаться домой. Скорее всего потому, что Алиана уже уехала.

На миг он испытал такую боль, которая едва не парализовала его. Он бы предпочел не возвращаться, бродить, пока не откажут от усталости ноги. Но леди Мелиция, вероятно, хочет провести с ним вечерние уроки, так что придется идти.

Мексен грустно улыбнулся искоркам и пошел за ними, но, к его удивлению, они повели его не в сторону дома. Со странным чувством необъяснимой тревоги и все больше растущей надежды он вышел на дорогу. Оглянувшись — застыл. В паре сотен шагов от него стояла самоходная карета, возле нее — Алиана.

Увидев его, она не сдвинулась с места, едва качнув головой. И Мексен сорвался с места, быстрым шагом подошел к ней сам:

— Алиана!

— Молчи. Ты уже сказал достаточно, — яростно выпалила она, пронзая его таким гневным взглядом, словно хотела убить. Мексен остановился на расстоянии нескольких шагов:

— Прости меня.

— Я сказала: молчи! Тебя бабушка надоумила, да? Что она сказала тебе?

Мексен опустил глаза и глубоко вздохнул. Лгун из него получился плохой — Алиана гневалась заслуженно. Он обидел ее, еще и обманул.

— Мексен, посмотри на меня. Пожалуйста!

Голос Алианы внезапно стал умоляющим, она шагнула навстречу, и Мексен не выдержал — поднял глаза, шагнул к ней и принял в распростертые объятия. Ее лицо и широко раскрытые, полные волнения глаза оказались совсем близко.

— Ты ведь не думаешь всего того, что сказал вчера, да? — шепотом спросила она.

— Не думаю, — сдался он с новым тихим вздохом.

— Это бабушка тебе велела мне наговорить?

— Да.

Мексен внезапно почувствовал себя очень слабым, никчемным существом. Он не мог ее любить, но он не мог и бросить ее. Он принял помощь леди Лизергейн и хотел отблагодарить ее за это, но вместо благодарности предавал ее снова и снова.

— Ты меня любишь? — тихим, тонким от волнения голосом спросила Алиана.

— Люблю.

— Мексен, — прошептала она и поцеловала его, сама. Ее теплые губы были такими ароматными и зовущими, что он ничего не мог с собой поделать. Он целовал ее, пока они оба не начали задыхаться, испытывая самое сильное наслаждение в жизни, смешанное с самым острым отчаянием.

Он должен отпустить ее. Она сейчас уедет. А если не захочет — он должен будет заставить ее уехать.

— Как ты узнала? — тихо спросил он, едва касаясь губами ее виска. Он проклинал себя за то, что начинает разговор вместо того, чтобы продолжать поцелуи, но если они снова поцелуются — он уже никогда ее не отпустит.

— Бабушка очень предусмотрительная женщина, — усмехнулась Алиана ему в шею. — Но она не блестящая актриса. Я была заплаканной, а она просто не смогла сделать вид, что не знает, в чем причина. Не смогла убедительно изобразить встревоженность и участие.

— Я думаю, она все равно любит тебя, — сказал Мексен, уловив пару горьких ноток. Он не знал, правду говорит или нет, но ему не хотелось, чтобы Алиана страдала.

— Конечно, любит, — спокойно отозвалась она, не прекращая его обнимать. — Просто привыкла командовать. Поэтому я и сказала, что нам надо уехать. Она тебя живьем съест, понимаешь?

— Алиана…

С новым тяжким вздохом Мексен осторожно выпустил ее из объятий.

— Нет! Нет! Пожалуйста, не отпускай меня. Все будет хорошо, послушай…

— Алиана…

— Нет! — Яростно завопила Алиана и стала так похожа на свою бабушку в этой ярости, что Мексен даже улыбнулся, — Выслушай меня сначала!

— Хорошо, — терпеливо кивнул он. — Я тебя слушаю.

— У меня полно денег, Мексен. Правда. На моих счетах столько, что мы оба сможем не работать и учиться еще года два-три. Но мы будем работать, и нам не обязательно даже тратить все подчистую, понимаешь? Даже сейчас… ты можешь собирать тропник, и этого уже достаточно, чтобы прокормиться.

— Тропник не всегда будет такой дорогой, — возразил Мексен. — И я не могу жить на твои деньги.

— Но это временно. Ты получишь образование, и будешь отлично зарабатывать, я уверена.

— А что мы будем делать в полнолуние? — спросил он, покачав головой.

— Что-нибудь придумаем.

— Нет. Знаешь, что мне сказала твоя бабушка? Что она примет меня обратно, когда если я покусаю тебя и ты станешь оборотнем.

Удивленно округлив глаза, Алиана на пару секунд потеряла дар речи, как он и ожидал, но затем внезапно залилась смехом.

— С нее станется! — сказала она, продолжая хохотать. — Это вполне в ее стиле.

— Но это не смешно, — с досадой бросил Мексен.

— Это очень смешно, просто ты не понимаешь…

— Прекрати! — рассердился он, приблизился и взял за плечи, гневно посмотрев в глаза, — Знаешь, о чем я думал в это полнолуние?

— Ты хотел меня покусать, — спокойно сказала Алиана, снова удивив его. Мексен приоткрыл рот, желая что-то сказать, потом закрыл его, а потом открыл снова:

— Откуда ты знаешь?

— Я прочитала все книги об оборотнях, пока была у родителей. Все, что смогла достать, — просто сказала она. — И, знаешь, это естественно для оборотней — желать искусать любимого человека. Чтобы я стала такой же, как ты.

— Я не хочу этого, Алиана. Это последнее, чего я хотел бы в жизни, — прошептал он.

— Умом не хочешь. Но сердце глупое, — улыбнулась она, погладив его грудь своей маленькой теплой ладонью.

Замерший от удовольствия, которое доставил ему этот жест, Мексен глубоко вдохнул в себя прохладный вечерний воздух. Они молча постояли какое-то время, и он поймал себя на единственном желании — держать ее в объятиях вечно. Может, все же ему суждено уехать с ней, и будь что будет?

Но стоило Мексену на мгновение задуматься об этом, как его чуткое ухо уловило отдаленный шум самоходной кареты.

— Твоя бабушка едет сюда, — сказал он Алиане, на этот раз решив предупредить ее, чтобы появление леди Мелиции не стало таким же сюрпризом, как нападение оборотня, когда они впервые встретились на этой дороге, — Тебе надо ехать. Скорее.

— Ладно, — внезапно сказала Алиана упавшим голосом. — Поцелуй меня, и я уеду.

Прежде, чем она договорила, Мексен коснулся ее губ и поцеловал так страстно, как никогда прежде не целовал. Он не сдерживал себя, зная, что это в последний раз — и на мгновение даже забыл обо всем, кроме ее запаха… вкуса… рук, обвившихся вокруг шеи.

— Слава Темному духу. Это был великолепный поцелуй, — прошептала Алиана, когда их губы разомкнулись. Ее глаза были полуприкрыты, она все ещё пребывала во власти удовольствия, но Мексен понимал, что медлить уже нельзя ни минуты. Он решительно взял ее за талию и подтолкнул к карете:

— Давай. Скорее! Она уже совсем рядом.

Но Алиана внезапно вырвалась, снова развернулась к нему лицом и усмехнулась:

— Я люблю тебя. Но ты очень наивный. Я никуда не собираюсь ехать, Мексен! Думаю, нам есть о чем поговорить с бабушкой.

— Но ты только что говорила, что уедешь!

— А ты вчера говорил, что не любишь меня. Видишь, как неприятно, когда тебе лгут?

— Сейчас не время для шуток, — взмолился Мексен, хоть и понимал, что поздно: самоходная карета леди Лизергейн уже была в поле видимости. Их поймали.

Резко затормозив на полном ходу, она подняла целое облако пыли. И по тому, как леди Мелиция соскочила с подножки, было ясно — на этот раз она действительно в ярости.

— Мексен, я крайне разочарована в вас, — обрушилась она на него сразу, как подошла к ним решительным шагом. — А ты, Алиана, ведешь себя просто непозволительно глупо для отпрыска нашего рода. Свидание с оборотнем в лесу? Я была лучшего мнения о тебе.