— Да… — низко выдохнула и ускорила ритм движения.

Это яростное соитие закончилось довольно быстро, она вскрикнула, всем телом подалась вперёд, надавив ему на плечи и оставив там полукружия от ногтей. Его ощущения были такими острыми, что он не смог сдержать короткого, рвущегося из самых глубин, почти животного рыка. Они долго молча лежали рядом, мужчина завладел узенькой ладошкой и периодически подносил её к губам,

— Твой последний звук был очень волнующим. — внезапно произнесла девушка. — Мне понравилось.

Просунув руку под плечи, он притянул её к себе.

— А я подумал, что могу напугать тебя. Но ты продолжаешь меня удивлять… Мне кажется, что я живу только тогда, когда я в тебе и чувствую, как ты вся трепещешь. — признался Омер.

Она улыбнулась и продолжила свою мысль.

— Тот звук показался мне таким естественным, даже возбуждающим. — повернувшись на бок, прильнула к нему, уютно устроившись под мышкой.

— Ну, тогда я должен признаться, что то, как ты чуть не сгрызла мое левое плечо, выглядело также очень эротично. — смеясь, заметил он.

— Прости, я не думала, что тебе так больно. — Дефне приподняла голову и виновато взглянула на него.

— Я пошутил, радость моя. Мне было приятно, неожиданно, да… Но я заметил, что тату на тебя действует особенно возбуждающе. — мужчина повернулся на бок, к ней лицом, погладил по голове и притянул вплотную к себе. — А вот на меня так действуешь вся ты.

Разговоры плавно перетекли в невинные ласки, быстро перешедшие в более смелые, и те закончились вполне ожидаемо. Так, то засыпая, то просыпаясь и лаская друг друга, они оставались в постели до позднего вечера. Пару раз она вспоминала, что катастрофически нарушала скрупулёзно составленный ею план подготовки к успешной сдаче зачётов, но жар его тела, и то, что они делали друг с другом, заставляли эти мысли быстро растворяться в туманной дали.

Именно Омер, проголодавшись, решил, что пора вставать и выехать в город поужинать, потому что в лучших традициях Дефне Топал её холодильник оказался девственно пуст. Они вышли из резиденции и отправились к машине, оставленной на стоянке.

— Неужели это та же, что была у тебя в первый раз? — удивилась она.

— Я и сам поразился этому факту, не исключено, что она встретит меня и в мой следующий приезд.

В этот раз они никуда не торопились, и хотя в «Макдо» толпилась, в основном, молодёжь и припозднившиеся туристы, они нашли спокойный уголок, где не спеша перекусили, нежно глядя друг на друга и улыбаясь каждый раз, когда их руки или ноги соприкасались.

— Ты уедешь завтра? — уточнила девушка и невольно вздохнула.

— В полдень. В этот раз вылетаю из Орли в четыре дня, а в половине десятого приземлюсь в Стамбуле. Жемчужина моя, — мужчина потянулся через стол и приподнял её лицо за подбородок, — не кисни. Увидимся в декабре, я приеду, скорее всего, в рождественские праздники, когда почти весь институт уходит на неделю каникул. А там и ты вернёшься. Уже определила день отъезда?

— Планирую на седьмое или восьмое января, правда, билеты пока не купила.

— Вот видишь, осталось совсем недолго, а за учебными хлопотами и не заметишь, как пролетит время. — он вздохнул, выражение глаз изменилось, в чёрной глубине зажглись знакомые ей огоньки нарастающего желания. — У нас впереди вся ночь и целое утро. Если ты поела ‒ пойдём, только я захвачу тебе что-нибудь на завтрашний день.

По пути они мало говорили, Омер уточнил только, понравился ли Нихан подарок, который передала Бельгин. Девушка рассеянно ответила, что получила от будущей родственницы короткое письмо с благодарностью за браслеты и особенно за деньги, перечисленные Сердару в качестве подарка на их свадьбу, назначенную на конец ноября. У общежития им встретилась Кристиана, несмотря на поздний час она направлялась куда-то с шумной компанией студентов.

— Вы к нам надолго? — спросила француженка у мужчины, приветливо с ним поздоровавшись.

— К сожалению, завтра уезжаю.

Она понимающе кивнула и взглянула на соседку.

— Кстати, минут двадцать назад тебя искал парень, симпатичный такой, вьющиеся волосы. Имени не назвал. — обронила Кристиана с улыбкой.

— Я ни с кем не договаривалась. — удивилась Дефне.

— Он француз, сказал из Биаритца, но по выговору ‒ парижанин. — добавила студентка, потом вдруг её взгляд упал на Омера, и она заторопилась. — Ой, ладно, извините, что задержала… Просто он просил тебе передать, что заходил. — и быстрым шагом пошла к ожидавшим её приятелям.

Девушка внутренне застонала, подумав, что выяснений по поводу внезапного и для неё появления Даниэля не избежать.

— И часто он тебя навещает? — спросил мужчина, убирая съестное в холодильник.

Она подошла и прижалась к его спине.

— Я ни разу его не видела, если бы он приезжал меня навестить, я тебе тот час же сказала бы об этом.

Он вздохнул, прикидывая сказать ли ей о возможном приезде в Пуатье Моник с сыном.

— Ходят слухи о том, что госпожа Селен собралась посетить этот город в рождественские дни.

— Правда? — ей пришлось изобразить удивление, если бы она сейчас сказала ему, что Даниэль написал ей об этом, последовали бы новые вопросы, которые, вполне вероятно, закончились бы ссорой. — Она, наверное, к Ноэми приедет, они, как мне кажется очень хорошие знакомые.

— Возможно. — согласился Омер, хотя придерживался иной точки зрения. — Вот только парень-то здесь зачем?

— А что такого? Сын сопровождает мать, к тому же у него здесь тоже знакомые живут. — девушка пожала плечами и бросила взгляд на кровать. — М-м-м… Что будем делать?

— Разве у нас есть выбор? — пробормотал он, чуть наклонился и обхватил её лицо ладонями. — Дефне-е-е… — выдохнул он. — Ты моя, моя и меня просто бесит мысль, что кто-то другой может смотреть на тебя с… с непристойными желаниями.

— Да никто и не смотрит, с чего ты взял. Мне никто, кроме тебя не нужен. — она обняла его за шею и, приподнявшись на цыпочках, осыпала поцелуями лицо. — Вот, я везде расписалась, другие женщины должны знать, что место возле тебя занято.

— Они мне безразличны. — он потянул за край свитера наверх, освобождая её от одежды. — Твоё тело, — его руки скользнули по спине к ягодицам и сжали их, — твой запах, — наклонился к шее и, щекоча своим дыханием, прикоснулся ртом к её основанию, лизнув кожу, — твои губы, — обвёл их контур большим пальцем, — ты вся ‒ это то, о чём я мечтаю и в чём нуждаюсь каждый день. Совсем скоро мы будем вместе. Может, нам приблизить дату свадьбы? Тогда ничто не сможет нас разлучить, и никто не посмеет претендовать на тебя.

Вжимаясь в его тело, Дефне задыхалась и таяла, если бы он предположил ей прямо сейчас узаконить отношения, она не задумываясь, согласилась бы.

— Как хочешь, — выдохнула она, — я согласна.

Не размыкая объятий, он двигал её в сторону кровати.

— Ты моя… — шептал Омер. — Я нашёл тебя и никому не отдам. Помни это…

Но девушка уже мало что слышала, желание горячило кровь, и так как он медлил, она сама начала раздевать его, стянув пуловер и футболку, тут же прильнула к нему, с упоением целуя обнажённое тело, её глаза блестели, дыхание стало частым и неровным. Мужчина погладил её растрепавшуюся рыжую гриву и прошептал:

— Да… Делай со мной, что хочешь, возьми, что тебе нужно. — и отдался её рукам и тому, что она делала с ним.

Продолжая исследовать его тело, Дефне расстегнула молнию на джинсах, его растущее желание было под её ладонью, она чуть сжала пальцы, услышала, как он с шумом втянул в себя воздух, и, взглянув ему в глаза, проговорила:

— Хочу… — но успела произнести только это.

Хорошо, что день отъезда Омера совпал с воскресеньем, заснуть им не удалось, осознание расставания, пусть и короткого, будоражило чувства, оба, словно бы пытались насытиться друг другом впрок, чтобы пережить разлуку до рождественских дней. Уезжая в прошлый раз, он запомнил её чудесной, восхитительной, но неопытной и немного зажатой в интимных отношениях девушкой, что было, впрочем, вполне объяснимо. Тем удивительнее оказалось обнаружить её месяц спустя, жадно ищущей его ласк и с охотой самой их дарящей, правда, в иные моменты он с тревогой спрашивал себя, что вызвало это изменение. Она не просто покорно следовала за ним в любовных играх, но сама инициировала их и стала смелее и настойчивее в выражении своих предпочтений. Возможно, такая быстрая «эволюция» объяснялась врождённой страстностью её натуры, о другом он не мог даже думать.