— Н-нет… — Рин казался растерянным. — Можно, конечно. Меня просто никто так раньше не звал.

— Замётано. А ты меня тогда Коул зови, лады?

— Хорошо, — Рин несмело улыбнулся. — Ну, пошли уже в библиотеку?

Библиотека оказалась большим сумрачным залом с высокими окнами, наглухо зашторенными жалюзи. Всей мебели — лишь пара длинных столов со скамьями; зато вместо стен были сплошные книжные полки, заставленные книгами. Ряды корешков проступали из сумрака. Коул восхищённо присвистнул: столько книжек он в жизни не видел!

— Нравится? — Рин явно был доволен тем, что хоть что-то в его доме впечатлило гостя.

— Ещё бы! Это что, твоя бабка скопила?

— Что ты! Тётушка не одобряет чтение, говорит, оно вольнодумству учит… Это всё предки библиотеку собрали.

— Ага. — Коул слышал, что аристократы, в отличие от простого народа, имеют право владеть всякими старыми вещами: портреты предков, фамильные сервизы, ну и книги, конечно же. — Чего ты прямо здесь не читаешь-то? Вон же лампы! — Он указал на потолок, где в полумраке проступали гроздья световых призм. В тех округах Империи, где светило солнце, для освещения домов использовали системы зеркал.

— Да они сломались давно, а чинить некому. — Рин дёрнул за шнур освещения, но ничего не произошло. — И жалюзи тоже, не открываются. Я потому и на крышу читать хожу…

Коул посмотрел наверх, отыскал взглядом круглую коробку на стене, к которой тянулся шнур: от неё расходились тросы к световым заслонкам… А потом ухватился за книжную полку и полез вверх.

— Ой! Ты чего? Упадёшь!

— Всё, что сломано… — бормотал Коул, уверенно взбираясь по полкам, как по ступенькам, — …то чинится! — Он добрался до коробки, одной рукой выудил из сумочки на поясе отвёртку, дотянулся и открутил крепёжные винты.

— Чего ты там?

— Сейчас! — Коул откинул крышку. В полумраке внутренностей механизма было не разглядеть. Жаль, нет фонаря… А впрочем! Был один трюк, знакомый любому жителю Империи, у которого на счету есть хотя бы…

«Месяц», мысленно приказал Коул, и в пальцах его возникла тускло светящаяся монета. Он поднёс её ближе, и свет озарил запыленное сплетение деталей. Поломка нашлась в один миг: перекосило центральный шкив. Дальше он справился на ощупь. Вот так, и так, подцепить отвёрткой ремешок передачи и подтянуть болтики..

— Готово. Пробуй!

Рин вновь дёрнул за шнур, и под потолком хлопнули световые заслонки. Отражённые лучи закатного солнца по зеркальным трубам хлынули внутрь помещения в рассеивающие призмы — и библиотеку озарил свет. Рин восхищённо вскрикнул.

— Ну вот! — Довольный Коул спустился вниз и спрыгнул на пол. — Теперь видно, что тут библиотека, а не, э-э… винный погреб! — Шутка вышла так себе, но Рин уставился на него с настоящим восторгом. Коул только сейчас понял, что он небось впервые видит библиотеку при свете.

— Ты где такому научился?

— Вещи чинить? Да везде понемногу. Я на заводе работаю вообще-то.

— Что, механиком?

— Куда там! — рассмеялся Коул: похоже, этот светловолосый паренёк вообще не знал жизни. — Уборщиком. Ну, там от механиков и мастеровых чего-то нахватался. Потом к одному мужику со Свалки в ученики пошёл — Гай зовут, мировой старикан… — Коул подошёл к окну и присмотрелся к жалюзи. — Тут уже сложнее. Надо будет карнизы разбирать.

— Да ладно, и без того светло. Ох, как тут пыльно…

— Ничего, зато видно, сколько мудрости скопили. О, кстати о мудрости! — Коул схватил с полки увесистый том «Слов Вечного», сборник мудрых изречений повелителя. — Гадать по Словам умеешь?

— Нет. Это как?

— Это так! — Коул, не глядя, распахнул книгу и наугад ткнул пальцем в строчку. — И читаем, что выпало. «Порой мы видим многое, но не замечаем главного». Вечный, книга третья, цитата сорок седьмая!

— Дай я попробую! — Рин взял книгу у него из рук. — Так-так… «Все почести этого мира не стоят одного хорошего друга». Вечный, книга пятая, цитата вторая. Ого…

— С ума сойти, сколько тут всего! — Коул разглядывал книги на полках. — Вот, «Мифы и легенды Северной провинции». — Страницы книги пестрели жуткими картинками: тут были и болотная гидра о девяти головах, и вороны с черепами в когтях, и какие-то страшные мужики сплошь в синих татуировках. — А вот стихи: «О, роза в утреннем саду, любви твоей смиренно жду…», тра-ля-ля. А это… О-о! — Он схватил нетолстую книжку в потёртой картонной обложке, распахнул и пролистал страницы: почти на всех были схемы и чертежи, сцепления зубчатых колёс и какие-то узлы в разрезе.

— Это же «Введение в механику фрезерных станков», второе издание! — Коул потряс книжкой. — Редкая книга, только для часовщиков! У нас на весь завод таких едва ли с пяток будет, только для мастеров… Слушай, а можно, я возьму? — неожиданно для себя выдал он.

— Возьмёшь? — Рин явно растерялся. — Ну… Тётушка всё равно не заметит. Тем более, мне ведь тебе заплатить нечем…

Коул сперва не понял, потом дошло.

— Ты что! Думаешь, я насовсем? Да брось, какое «заплатить»! Я почитаю и верну.

— Вернёшь? — Глаза Рина странно сверкнули. — То есть, я не сомневаюсь, просто… ты ещё зайдёшь?

— А почему нет-то? Мне по стене забраться — тьфу! Хотя, если ты против…

— Нет-нет! Можно! Зачем по стене, я охране скажу — тебя всегда пропускать будут!

— А тебя послушают?

— А кого же ещё им слушать, тётушку? — Рин усмехнулся, и впервые показался уверенным в себе. Но тут же потупился. — Извини. Я просто не привык с кем-то болтать. Ко мне же никто никогда не приходит…

И Коул вдруг представил себе, как одиноко и тоскливо этому несчастному белобрысому птенцу в огромном, сумрачном доме, медленно гниющем и разваливающемся изнутри, с сумасшедшей и сварливой тёткой-бабкой. И на миг ему стало стыдно, что он, простой парень с Тёмной стороны, выходит намного счастливей знатного мальчишки — с доброй мамой, всегда ждущей дома, с хорошими по меркам уличных сорванцов деньгами на Часах, вольный бегать по крышам и рисовать углём на стенах домов…

— Ну, почему «никто»? — приободрил он. — Я же пришёл!

Рин проводил его до самых ворот. Пожилой охранник нахмурился было при виде чужака, но Рин отозвал его в сторону и что-то негромко объяснил; тот лишь пожал плечами.

— Чего ты ему наплёл? — поинтересовался Коул уже за воротами.

— Сказал, что я тебя давно знаю, и мы на Рыночном Мосту познакомились, — беззаботно отозвался Рин. — И что графиня тебя наняла, чтобы всякое ремонтировать, так что ты всегда приходить можешь.

— Ловок же ты врать! — восхитился Коул. — Так ты и на рынок сам ходишь? А служанка на что?

— Ой, Марта не умеет продукты выбирать; да и готовит не очень. А графиня любит всякие протёртые супы, и всё такое. Пришлось самому учиться, по книжкам…

Мальчишка-знатюк, который сам ходит на рынок, да ещё и на кухне хозяйничает. Рассказать парням — во смеху будет!.. Но тут же Коул понял, что не хочет рассказывать о Рине дружкам.

— Ладно. Давай, пока, Ринель!

— Пока… Только ты приходи ещё.

— Конечно!

Уже отойдя от ворот, Коул обернулся. Фигурка в потрёпанной одежде всё ещё стояла в проёме ворот, маленькая на фоне огромного сада и особняка. Он помахал рукой, и Рин вскинул руку в ответ…

* * *

Коул улыбнулся своим воспоминаниям. И, повернувшись, зашагал по улице прочь от особняка.

«Рано утром», как бы сказали Бывшие — без пятнадцати шесть — световой телеграф передал в Анкервилл очередную сводку новостей.

В маленькой комнатке на башне городского Магистрата сонный глашатай-связист надиктовал полученное сообщение на звукопишущую машину. Вытащил все шестнадцать записанных цилиндров из креплений и по очереди вложил в жерла труб, торчащие из стены, задвинул заслонку и дёрнул за рычаг. Загудел накачанный компрессорами воздух — и под его напором цилиндры, набирая скорость, по трубам-фонопроводам устремились прочь из башни.

Словно снаряды, пронеслись они над спящими улицами по трубам, проложенным вдоль стен зданий. Каждый цилиндр достиг своей мачты-«вестовышки», скользнул внутрь шара на верхушке и точно лёг в крепления встроенного фонографа. Сработали часовые механизмы: сперва над городом раскатился гудок побудки, а затем включился звук.