— Прикажете в гостиницу? — осведомился шофёр.

— В какую ещё гостиницу? На завод, быстро!

— Опять?

— Живо!

Хоромобиль сорвался с места, промчался по улице и свернул за угол.

— Коул! — Мать выронила ложку и схватилась за сердце. Коул сконфуженно улыбнулся с порога, хоть улыбка и вышла кривой из-за опухшей щеки. — О, вечное небо! Что с тобой?!

Конечно же, в «падение с лестницы» мама не поверила ни на секунду. Конечно же, она почти мгновенно взяла себя в руки и принялась действовать. Не слушая никаких возражений, она уложила Коула в кровать в своей комнате. Нагрела таз воды, стащила с сына рубашку и мокрой тряпкой омыла его до пояса, а потом взялась за перевязки. У Коула быстро кончились силы протестовать — и вскоре он уже лежал в постели, весь в бинтах и компрессах, как израненный герой в лазарете.

— Ну-ка, рассказывайте! — Мама заварила Рину и себе по кружке чаю, и присела на край кровати. — Что случилось?

Коул, а затем и Рин, принялись рассказывать о неудачном триумфе. Когда дошло до сцены в кабинете, мама сузила глаза и стиснула пальцы на горячей кружке.

— Сукин сын! — прошипела она. — Ребёнка — палкой!

— Ну, чего ты, — пристыжено буркнул Коул. — И не ребёнок я уже, и вообще, он меня просто врасплох застал! А то бы…

— Ох, лежи уж, горе моё! Тоже мне, воин.

— Вот именно, — поддержал маму Рин. — Этот ваш Геруд здоровый, как кузовоз! Если бы не инспектор Хилл…

Мама вздрогнула, и чай из кружки плеснулся на пол.

— Хилл? — странным тоном переспросила она. — Кальдеус Хилл?

— Ну, да. Ты что, знаешь его? — удивился Коул.

Мать не ответила. Встала и подошла к окну, выглянула наружу. Оглядела узкий переулок из конца в конец, потом захлопнула раму и опустила жалюзи, погрузив комнату в полумрак.

— Кальдеус Хилл, — тихо проговорила она. — Вот уж не думала…

— Да чего случилось-то? — встревожился Коул. Мама, будто опомнившись, взглянула на него.

— Ничего. Забудьте… Ладно, Рин, пойдём на кухню, Коулу отдых нужен. Ты голодный?

Но с отдыхом пришлось подождать. Очень скоро в двери постучали: это явился Гай. Когда ученик в назначенное время не пришёл на Свалку, старый мастер понял — что-то случилось.

— А вас не заругают, что Свалку оставили?..

— Не волнуйся, Рин. Там сейчас «мусорная команда» работает, «фалангу» пилит. Где Коул-то?

Историю ученика Гай выслушал с хмурым вниманием. Достал было трубку, но тут же убрал, сообразив, что негоже курить у постели больного.

— Да-а, угораздило тебя, — молвил он. — Удружил инспектор, ничего не скажешь.

— А он-то при чём?

— Ты что, не понял? Думаешь, он Трепке просто так подловил? У него задание было, подставу устроить — кому-то в столице, видно, Геруд мешать стал… А ты просто кстати оказался. Теперь-то он рад, небось, прикинь какой скандал — уборщик станки лучше главмеха знает!

Коул почувствовал, как краснеет. А он-то, дурак, был так горд! На секунду поверил даже — теперь-то его заметят, повысят даже… Он глухо застонал от унижения и сжал кулаки на одеяле.

— Болит, да? — по-своему понял Гай. — Ладно, лежи давай, лечись. И не вешай нос, прорвёмся!

В комнате остался лишь Рин. Коул угрюмо уставился в стену, не желая встречаться с другом глазами.

— Коул, — робко окликнул Рин. — Я только хотел сказать, это вправду было здорово! Ну, то, как ты говорил…

— Ага. Геруд вон заценил.

— Ты не переживай! — Рин дотронулся до его руки. — Инспектор же обещал, что всё будет хорошо. Ну, хочешь, я…

— Не хочу! — сорвался Коул. Резким движением он отбросил руку друга. — Ничего не хочу, просто, пожалуйста — оставь меня в покое! И не надо меня жалеть! Это моя жизнь, змейская кровь — сам разберусь! — Он рывком отвернулся к стенке и зажмурился. И уже не видел, как у Рина задрожали губы; как он тихонько вышел и притворил дверь.

Коул полежал немного, борясь со стыдом — и за свою неудачу, и за то, что наорал на друга. Внизу на кухне раздавались шаги, звучали голоса.

— …Ничего, Рин. Он скоро будет в порядке. Ладно, тебе уже пора, наверное. Гай тебя проводит до остановки.

— Спасибо, я сам…

— Не спорь. Коул рассказывал, к тебе хулиганы приставали. И вот ещё что… не выходи завтра на работу. Побудь дома.

— Но почему?

— Просто пообещай мне, ладно?

— Ну, хорошо. Обещаю…

Зачем, безучастно подумал Коул; как будто Рину что-то будет — он-то перед Герудом ничем не провинился. Лекарства притупили боль, и на смену ей пришла тупая отрешённость. Прошло сколько-то времени, и внизу хлопнула дверь.

— Проводил. — Голос Гая. Вернулся, а зачем… — Что стряслось-то, Этель? По глазам вижу.

— Садись, — отозвалась мама. — Вот не было печали, да змей на хвосте принёс. Этот инспектор — знаешь, кто это был? — Она понизила голос, и дальше Коул не расслышал.

— Не может быть, — севшим голосом выдохнул Гай.

— Ага. Вот и гадай теперь — совпадение, или?..

— Думаешь?

— Не знаю. — Похоже, мама поставила на стол чашки. — Вот то-то и оно, не знаю!

— Паршиво. Ты парней не расспрашивала?

— А что я у них спрошу?

— Тоже верно. Вот же..! — И Гай произнес какое-то незнакомое слово, которое по интонации могло быть только ругательством.

Коул особо не вслушивался. Его уже качало на волнах блаженной дремоты. Обрывки фраз доносились будто издалека:

— …всё-таки нашли?..

— Говорили, опять собирался на завод…

— …не знаю…

— …змейство!..

— …ещё есть время…

А уже засыпая, Коул щекой почувствовал лёгкое дуновение ветерка. Как будто приоткрылось окно. Почудилось, наверное…

* * *

Здание городского Магистрата располагалось в южных кварталах Тёмного города, на площади, зажатой со всех сторон резными фасадами домов. Магистрат был выстроен в тяжеловесном столичном стиле, будто олицетворял власть Империи. Колонны в виде угрюмых ангелов подпирали карнизы раскинутыми каменными крыльями, а низко надвинутые крыши казались насупленными бровями над арочными окнами. Гранёная башня связи возносилась над домами, трубы-фонопроводы расходились от неё в разные стороны, будто паучьи лапы.

Хоромобиль подрулил ко входу. Инспектор Хилл вышел из машины, задрал голову и взглянул на башню на фоне пасмурного неба — похоже, собирался дождь… Взбежал по ступеням к двери под высеченным в камне Змеем.

— Мне нужны сведения о двоих подростках. Доступ к личным делам!

Старший учётчик за столом оторвался от заполнения бумаг и равнодушно взглянул на раскрытый хронометр в руке инспектора.

— Кальдеус Хилл, — протянул он. — Ведомство Машиностроения, инспектор среднего звена. Боюсь, у вас нет права на доступ к личным данным граждан. Ничем не могу….

— У меня есть право! — возбуждённо перебил Хилл. — Согласно Директиве сорок шесть-«бета»-сто семь, «О расширенных полномочиях хронистов»!

— Хм. — Учётчик пошуршал корешками папок. — Директива отменена Поправкой сорок семь-«дельта». Ваши специальные полномочия давно не действуют.

— Но это крайне важно!

— Тогда советую сообщить в полицию.

— Нет. — Инспектор понимал, что полиция потребует разъяснений, а их он дать не сможет. Слишком опасной была тайна, которую доверили ему под присягой. — Не думаю, что они помогут.

— Тогда вы можете составить официальный запрос в Ведомство Права. — Учётчик придвинул ему бланк. — Он будет передан в столицу, вашему руководству, и если оно подтвердит ваши требования…

— На это нет времени! — Хилл попытался взять себя в руки. — Послушайте, это вправду очень важно. Речь идёт о безопасности Империи!

— Вопросы государственной безопасности не входят в компетенцию вашего ведомства. — Учётчик проговорил это безразлично, как фонограф. — Ничем не могу помочь.

Инспектор резко вздохнул, а потом наклонился и хлопнул ладонью по бумагам на столе. Перо в руке учётчика замерло.

— Слушайте меня, вы, заржавелый идиот! — дрожащим от гнева голосом сказал Хилл. — У меня есть сведения, от которых, возможно, зависит судьба Империи. Я должен сообщить их государственной безопасности. И если из-за промедления станет слишком поздно, то вы, — он быстро взглянул на именную табличку на столе, — вы, Маркус Крель, предстанете перед судом Вечного. Клянусь, уж на это моего влияния хватит!