Отец Хаббард молился всю ночь, преклонив колени перед грубым деревянным крестом.

***

Прошло много лет.

Для небольшого городка Ингерхэма давно закончился период процветания. Производство кружев давно прекратилось, небольшой порт занесло песком, и никому не пришло в голову заняться углублением гавани. Последнее судно, бросившее якорь на рейде (это было появившееся здесь чудесным образом «Черное солнце», судно грешников), погибло во время пожара.

Восстановленный в своих правах Теренс Леройд поселился в отчем доме на Хиг-стрит. Несколько лет назад его выбрали мэром Ингерхэма.

Яффи Сталкер стал секретарем суда. В связи с тем, что на обязанности секретаря у него уходит несколько часов в неделю, он целыми днями занимается вместе с Трашем рыбалкой в водах Панти.

Тудль состарился и передвигается с трудом. Но в те дни, когда из Лондона приезжает Седрик Кливли, чтобы провести время с друзьями, он выбивается из сил, чтобы приготовить им изысканные ужины и обеды.

Что можно сказать о кающихся грешниках, бывшей команде «Черного солнца»?

Исполнив свой долг, они незаметно для всех исчезли из региона, перед этим освободив большинство малолетних каторжников из Галл-хауза.

Это заведение было закрыто, а комплекс его зданий был уничтожен пожаром во время грозы. Остававшиеся в нем воспитанники были спасены, погиб при пожаре только один из стражников.

Отец Хаббард передал свои обязанности кюре в Рагльтоне молодому священнику. Вместе с Поппи Снуггом он перебрался в Ирландию.

В заросшем лесом краю Шеннона появилась легенда о набожном отшельнике, помогающем всем бедным и несчастным, страдающим от несправедливости.

НОВЕЛЛЫ

В первые за свою долгую жизнь граф Масконти согласился дать интервью.

Избранницей оказалась журналистка Элен Юдж из «Дейли Кларион», талантливая писательница, обладающая даром общаться с королями, генералами, знаменитыми гангстерами и другими выдающимися личностями, обычно недоступными для журналистов.

Граф Масконти жил неподалеку от Специи, в великолепном замке, возвышавшемся на холме над глубоким, заросшим диким кустарником оврагом. На горизонте виднелась синева Лигурийского моря.

Граф считался очень странным человеком. По мнению общественности, ему нужно было родиться века четыре назад, потому что он не желал иметь ничего общего с современным миром. Фантастически богатый, он мог позволить себе оплачивать роскошь жить вне настоящего времени.

Когда молодая журналистка шла великолепной тенистой аллеей из черных кипарисов, ведущей к замку, ее охватило непонятное беспокойство. О чем она осмелится расспрашивать старого аристократа?

Слуга в ливрее открыл перед ней монументальную дверь из светлого дуба, украшенную накладками из металлических полос, и провел в просторный сумрачный вестибюль, слабо освещенный несколькими толстыми свечами, походившими на большие факелы.

К журналистке сразу же подошел едва передвигавший ноги старик-мажордом, едва слышным голосом пригласивший ее следовать за ним.

Они прошли анфиладой величественных залов, слабо освещенных свечами и лампами, в которых горело ароматное масло.

Снаружи ярко светило полуденное солнце, тогда как в замке воздух казался неприятно холодным и влажным, несмотря на пылавший в каминах огонь, распространявший сильный запах древесины оливковых деревьев.

Наконец мажордом остановился на пороге просторного зала, погруженного в еще более густой мрак, чем все остальные помещения. На большом столе горела лампа из массивного серебра, казавшаяся одинокой звездой в ночной тьме. Время от времени легкое движение воздуха заставляло пламя лампы колебаться, и при этом оно бросало зловеще шевелящиеся тени на стены из серого камня.

Старый слуга знаком пригласил журналистку сесть в старинное резное кресло, редкое антикварное сокровище, за которое любители сегодня заплатили бы бешеные деньги.

Ждать пришлось довольно долго. Внезапно журналистка почувствовала, что она не одна в помещении. Действительно, в нескольких шагах от нее неподвижно стоял старик с длинной белой бородой и горящими глазами, одетый в тяжелую монашескую рясу из грубой шерстяной ткани. Элен с удивлением подумала, каким образом он оказался рядом с ней, где только что никого не было.

— Я граф Масконти, — медленно произнес старик бесцветным голосом.

Элен Юдж считалась отважной женщиной, хорошо владевшей всеми секретами журналистской профессии, и ее трудно было сбить с толку. Тем не менее ей с трудом удалось подобрать вежливые слова, объясняющие причину ее визита.

«— Я знаю, о чем вы хотите расспросить меня, юная дама», — сказал старик. — Я постараюсь облегчить вам задачу. Вас интересует, почему последний отпрыск богатого и могущественного рода Масконти живет здесь в тоскливом одиночестве? Почему я отказываюсь от преимуществ современного быта? Почему я ищу убежище в прошлом?

Элен молча кивнула головой.

— Я не стану прямо отвечать вам на эти вопросы, — продолжал старик, — но того, что я позволю вам увидеть и услышать, будет вполне достаточно, чтобы вы сделали выводы самостоятельно.

Граф замолчал. Когда его пылающий взгляд остановился на лице журналистки, Элен не смогла удержать дрожь. Она с усилием попыталась пробормотать несколько ни к чему не обязывающих слов только для того, чтобы услышать звуки своего голоса и хотя бы немного прийти в себя. Ей казалось, что невидимые тиски сдавили ее горло, не позволяя не только говорить, но и свободно дышать.

Граф Масконти снова заговорил так же медленно, как и раньше; Элен показалось, что он с трудом справляется с мешающей ему говорить болью.

— Учтите, что я ничего не могу изменить, даже если бы я очень хотел этого. Кстати, где вы приобрели ваши часы с браслетом, юная дама?

Вопрос оказался таким неожиданным, что Элен невольно посмотрела на запястье своей левой руки. Она хотела ответить:

— У фирмы «Гартфильд и сыновья», в Холбоне, — но не смогла произнести ни одного слова. Из ее уст вырвался только короткий возглас удивления и страха.

Ее новые часы, которые она уже привыкла видеть на запястье, исчезли. Вместо них на этом месте блестели совсем другие часы, гораздо больше прежних, в виде яйца на массивном золотом браслете.

— Что это такое?! — испуганно воскликнула она.

— Это шедевр часовых мастеров XIV века, юная дама, — улыбнулся граф. — Они стоят по меньшей мере раз в пятьдесят дороже, чем те, что только что были у вас на руке.

— Я ничего не понимаю, — пробормотала Элен. — Откуда они взялись?

— Это вполне естественный вопрос. Момент понимания еще не наступил. Взгляните-ка в это зеркало… Подождите, я посвечу вам.

На стене висело дорогое венецианское зеркало со слабым зеленоватым оттенком в раме из потемневшего старинного серебра.

Едва бросив взгляд на отражение в зеркале, Элен почувствовала сильнейшее головокружение.

Она узнавала черты своего лица, но все остальное изменилось самым кардинальным образом. Ее прическа, шедевр лондонского Института красоты, последний крик моды, выглядела совершенно иначе, а ее элегантный дорожный костюм превратился в роскошное старинное платье из дамасского шелка.

— Это какие-то фокусы! — воскликнула она.

— Отнюдь! — произнес граф мрачным тоном. — Конечно, шарлатаны способны на трюки, требующие ловкости рук, а идиоты используют приемы черной магии. Вы еще помните, что было с вами совсем недавно? Я имею в виду привычный вам мир?

Элен плохо понимала, что происходит с ней. Она совершала невероятные усилия, чтобы восстановить контакт с реальным миром. Безуспешно… Все смешалось у нее в голове. Перед ее внутренним взором проплывали странные парусники, возвышались старинные дворцы, простирались мрачные города, рассеченные в разных направлениях узкими улицами, на которых суетились люди в старинных одеждах. Эти нелепые видения на мгновение прерывались картинами современной жизни — мелькали многоэтажные здания, автомобили, самолеты… Но все они выглядели расплывчатыми, нечеткими и больше походили на образы из сна, чем на реальность.