После завтрака мистер Шарплесс вернулся к своим рапортам, а сыщик покинул тюрьму ради небольшой прогулки по окрестностям. Он отошел на сотню шагов от внешней стены с северной стороны, потом повернулся к тюрьме. Поверх стены он увидел ряд небольших окошек камер, расположенных на верхнем этаже крыла А. Он насчитал двенадцать окошечек. Он вернулся в тюрьму и сразу явился в директорский кабинет.

— Все камеры верхнего этажа крыла А заняты? — спросил он.

— Все!

— Каков номер камеры у внешнего угла и кто в ней сидит?

Мистер Шарплесс проверил по журналу.

— Некто Пинкерс, у него небольшой тюремный срок, два месяца. Будет освобожден на следующей неделе. Это номер 42.

— Хорошо. Вызовите его в свой кабинет в три часа и держите до трех тридцати. Вызовите его по внутреннему телефону и предупредите, что желаете побеседовать с ним в течение получаса.

Мистер Шарплесс подчинился, не задавая вопросов. Будучи образцовым чиновником, он умел подчиняться приказам. Мистер Триггс покинул тюрьму за несколько минут до трех часов. Он нацепил на нос черные очки, которые показались бы необычными тем, кто решил бы рассмотреть их поближе. Стекла были изготовлены из кусочков разных стекол и позволяли Триггсу видеть, что творится у него за спиной. Три часа… Мистер Триггс спокойно прогуливался, рассматривая образы, отражающиеся в миниатюрных зеркалах. В три часа десять он стал особенно внимательным. В окошке камеры 42 появилось лицо, но Триггс не узнал человека. Лицо оставалось в окошке две или три минуты, потом исчезло.

— Ол райт, — прошептал сыщик. — Постараемся быть там до него. Ну а если он появится… Не могу утверждать!..

Он твердым шагом двинулся по пустоши. Вдали на фоне неба появились темные руины «Дома домового».

— «Дом злых духов», — проворчал мистер Триггс, — по правде говоря, странное название!

Многочисленные бреши в ограде открывали доступ к заброшенному дому. Он казался вполне банальным с комнатами, заполненными песком, который занес ветер. Обследование сыщика не дало никаких результатов. Но разве он надеялся найти хоть что-то в этих печальных развалинах? Он готовился спуститься по расшатанной лестнице, ведущей в подвал, когда его внимание привлекли бурые пятна на полу. Он поскреб их ногтем, это была засохшая кровь.

— Дело начинает проясняться, — пробормотал он, спускаясь в подвал.

В подвале была лишь огромная куча железа и камней. Солнечный луч, проникший сквозь отдушину, упал на маленький металлический предмет. Это была медная табличка с маркировкой D 155.

— Значок тюрьмы! И именно номер камеры Барнаби Джонса, — сказал себе сыщик. — Ха-ха, дело все больше проясняется!

Он сунул табличку в карман и хотел уйти, как его взгляд упал на южную стену. Эта стена была весьма странной формы с выступами в разных местах. Ее во всех направлениях перекала сеть труб. Сыщик удовлетворенно потер руки и покинул дом. Но едва он сделал несколько шагов, как тут же отпрыгнул назад: гигантский гранитный блок сорвался с фасада и упал прямо у его ног.

— Проклятье! — громко вскричал он. — Этот дом плохо содержится! Стоит ли рисковать жизнью ради нескольких камней и пыли… фу… меньше чем ничего!

И удалился быстрым шагом, ни разу не обернувшись.

— Надеюсь, меня услышали, — прошептал он, — а главное, поверили!

По дороге ехал грузовик, и Триггс попросил подвезти его. Через полчаса он вылез из грузовика перед коммунальным домом Хиллстона. Просмотрев кучу старых архивов, он потребовал соединить его с Лондоном. Разговор продлился целый час. Во время разговора не раз упоминалось имя Барнаби Джонса. Вечер уже опустился, когда он направился в тюрьму. По дороге Триггс насвистывал веселую песенку, которая походила на победный марш.

— Что нового? — тревожно спросил мистер Шарплесс, увидев его.

— Так вот, мистер директор, этой ночью я буду вашим гостем и думаю, после этого в вашей тюрьме вновь воцарится мир, если только тюрьма будет существовать… У нас есть еще несколько часов. Можете с пользой провести их, не читая рапорты, которые вскоре станут бесполезными, а прочитайте несколько страниц из истории античной Греции. Особо рекомендую вам главу, где говорится о Дионисии, сиракузском тиране.

В девять часов мистер Триггс пришел к директору, который отложил учебник истории с выражением человека, который ничего не понимает.

— Я директор тюрьмы, а не сыщик, — с упреком заявил чиновник.

— Я знаю, мистер Шарплесс, иначе вы бы уже бросились мне на шею. Скажите, какие меры вы приняли?

— Три надзирателя перед камерой Белдона с категоричным приказом не спускать глаз с двери.

— Трое это слишком!

— Как? Они могут помешать ему смыться в свою очередь!

— Несомненно, но не помешают убить его!

— Что… что вы такое говорите? — ошарашенно спросил директор.

— Я сказал, его убьют… Белдон не сможет сбежать.

— Почему он не может сбежать, как другие?

— Потому что он слишком толстый! — ответил сыщик, весело смеясь. Но через мгновение вновь стал серьезным. — В котором часу ночная смена начинает свою службу?

— Люди только что пришли, мистер Триггс.

— Смена состоит из?..

— Она заменяет дневных дежурных со Стиллером во главе. У Стиллера ночное дежурство каждые две недели, но, если хотите, он может остаться сегодня ночью.

— Нет смысла, но вы не ответили на мой вопрос.

— Пятнадцать человек под началом Брибса.

— На этого человека можно положиться?

— Абсолютно… не так умен, как Стиллер, но совершенно предан.

— Превосходно! А теперь, мистер Шарплесс, налейте мне рюмку рома и позвольте закурить трубку. У нас есть время. Мы можем болтать до десяти часов. Однако распоряжение категорично. Мы можем вспоминать сказку о Синей Бороде или о Мальчике-с-пальчик, но абсолютный запрет говорить о беглецах и обо всем, что имеет к этому отношение.

Мистеру Шарплессу иного и не надо было, хотя исключение показалось ему странным. Он начал вспоминать забавные приключения молодости. Мистер Триггс не остался в долгу и в свою очередь рассказал о некоторых своих приключениях. В десять часов ровно Триггс вдруг прижал палец к губам, а потом громким голосом произнес:

— Отправляемся спать, мистер Шарплесс. Думаю, что предосторожности, принятые вами в отношении наблюдения за Белдоном, окажутся достаточными, чтобы обеспечить нам мирную ночь. Парню придется пройти сквозь дверь под носом у охранников.

Директор понял и подхватил:

— Доброй ночи, мистер Триггс. Что касается меня, то я еще собираюсь совершить обход в два часа ночи.

— Как хотите, — ответил Триггс, сдерживая зевок.

После этого они покинули кабинет, но вместо того, чтобы отправиться на квартиру директора, направились в камерам.

— Выведите Белдона из камеры В 131 и подержите несколько часов на центральном наблюдательном посту, — приказал мистер Триггс. — И запретите надзирателям произносить какие-либо слова. Да, я требую абсолютной тишины, пока не отменю распоряжение.

Мистер Шарплесс выполнил приказ буквально.

— Вы, мистер директор, займете камеру В 131 вместе со мной. Садитесь на стул, который я поставлю у двери, и не двигайтесь. А главное не приближайтесь к внешней стене ни под каким предлогом, если вам дорога жизнь.

Директор кивнул. Он увидел, как сыщик достал из чемоданчика небольшой металлический рулон, который разместил в умывальнике, куда стекала грязная вода, потом сел на табуретке рядом с директором. Но вначале сыщик заменил потолочную электрическую лампу другой, которая светила очень слабо, и направил свет на лежанку. Остальная часть помещения оставалась в темноте. Триггс достал из чемоданчика две пары крепких очков с толстыми фетровыми заушинами и знаком велел директору нацепить одну пару себе на нос. Началось долгое ожидание. Часы в холле пробили одиннадцать часов. В огромном мрачном здании царила мертвая тишина. Часы пробили половину часа, потом, после бесконечной паузы, похожей на вечность, зазвучали двенадцать ударов полуночи. Мистер Триггс не спускал глаз с лежанки, где несколько одеял были свернуты так, чтобы выглядеть полным спящим человеком. Мистер Шарплесс не сводил глаз с сыщика. Он увидел, что тот сделал почти неуловимое движение и сжал руку на металлической трубке в раковине. В то же мгновение он услышал странный шорох, словно крупная крыса грызла что-то под камнями. И стал свидетелем невероятной сцены. Маленький угловой шкафчик, могущий вместить только оловянный стаканчик и котелок, внезапно открылся. Из него показался острый предмет. Длинное стальное лезвие полетело к лежанке и ударило в место, где должен был лежать Белдон. В то же мгновение Триггс резко ударил по трубке, и из сливного отверстия вылетела струя жидкости. Мистер Шарплесс увидел большой столб дыма, и тут же послышался приглушенный крик боли.