На последнем этаже здания Скотленд-Ярда тянется длинный белый коридор, который упирается в маленький кабинет со скромной мебелью: высокий черный пюпитр с древней встроенной чернильницей, высокий табурет, два стула и ящик из белого дерева, принесенный, похоже, с чердака. Но чтобы попасть в этот кабинет, надо перетряхнуть небеса и землю. Ради этого допуска отец Эдмонда Белла несколько раз просил за него.

— Я не могу предсказать, как Банни Липтон примет тебя, Эдди, — сказал сыну капитан Белл. — Или выставит за дверь, или распахнет объятия и назовет лучшим другом.

— Попытаю счастья, — заявил молодой человек с некоторым самомнением.

Теперь он был в таинственной комнате и сидел на одном из двух стульев напротив грозного Банни Липтона, который разглядывал его с высоты своего табурета. Капитан Липтон «лучше всех остальных знал секреты Азии». Английское правительство поручало ему самые странные и таинственные миссии. Высокий, крепко сбитый мужчина, с лицом, словно высеченным из гранита, с бледными, всегда полуприкрытыми глазами и маленьким нежным ртом, почти женским, в котором белели зубы юного волка. Хотя калорифер в маленькой комнате создавал почти тропическую жару, капитан был в своем сером плаще и мягкой фетровой шляпе, глубоко насаженной на затылок. Коротко поздоровавшись с Эдмондом, он, не перебивая, выслушал его. Ничто в лице Банни не позволяло предположить, что он проявлял какой-либо интерес к рассказу молодого сыщика. Изредка он затягивался короткой вересковой трубкой. Когда Эдмонд закончил свой рассказ, капитан Липтон долго молчал, глядя на собеседника. Наконец, отложив трубку, он едва сдержал зевок и сказал:

— Это может длиться несколько дней, но недолго, как я полагаю.

— Что именно, капитан? — спросил заинтригованный Эдмонд.

— До того, как тебя убьют! Я уверен, что ты не откажешься от дела.

Эдмонд вздрогнул, но тут же овладел собой.

— Бросить? Никогда! Несомненно, мистер Пу хотел меня предупредить…

— Я в этом не столь уверен. Видишь ли, юный друг, существа его толка часто используют логику, весьма далекую от нашей. Он не хотел тебя убивать по простой причине, что не может этого сделать.

— Почему бы и нет? Если он может посылать видения по своей воле, он может и отравить меня.

— Превосходная дедукция, характерная для лондонца. Пу не убивает, потому что он не убийца. Но доверит эту работу своему сообщнику.

— Красной тени, к примеру, — засмеялся Белл.

— Лучше бы не смеяться над этим, — проскрипел Липтон.

— Вам что-нибудь о ней известно?

— Нет. Более того, мне наплевать.

Эдмонд закусил губу.

— Хотелось бы знать, капитан, возможно ли магам-шаманам заставить вас видеть сны, которые они вам внушают? — флегматично спросил он.

Банни Липтон пробормотал несколько непонятных слов и яростно задымил трубкой.

— Первое. Ты сын Дэвида Белла, кого я очень уважаю и кому весьма признателен. Второе. Я внимательно следил за некоторыми твоими расследованиями и считаю, что у тебя все задатки хорошего сыщика. Иначе, молодой человек, я бы уже давно выставил тебя за дверь, а вернее, не дал бы возможности переступить порог этой двери, чтобы не тратить времени попусту. А теперь послушай. Когда путешествуешь по Колыме, лучше избегать шаманов, как называют этих магов. Но если кому-то случайно повезет подружиться с ними, он может узнать многое, которое удивит мир. Это искусные фокусники, ужасные отравители, экзорцисты. Пу отлично поиздевался над тобой, но только демону известны его намерения. Не могу точно объяснить его фокус, но могу догадаться, как подходят к делу его собратья. Это может показаться странным, что в своем сне он указал тебе адрес настоящего дома в Ковент-Гардене, адрес Гуз-Иннса, старого давно необитаемого барака.

— Могу допустить, что речь идет об удивительном внушении, — нехотя сказал Белл. — Но не могу этого объяснить.

Банни Липтон кивнул, удивленный внезапной откровенностью молодого сыщика.

— Если я приму это внушение, — продолжил Эдмонд, — Гуз-Иннс, дом моего сна, больше похож на приманку, а вернее, на ловушку, приготовленную для меня.

Липтон не ответил. Спрыгнув с табурета, он принялся расхаживать по комнате тяжелыми шагами так, что задрожал пол. Вдруг он замер, схватил Эдмонда за плечи и встряхнул, словно сливу.

— Если я понял, ты видел во сне не самого Пу, а своего слугу Уолкера. А он видел его во плоти. Скажи, как он описал этого визитера?

— Я хорошо помню его слова: «…старик, почти карлик, с любопытной бородкой и золотым пенсне, сидящем на носу. Похож на куклу-паяца».

Липтон отпустил Эдмонда и вновь принялся расхаживать по кабинету, яростно повторяя: карлик… бородка… кукла-паяц!

Вдруг Эдмонд в замешательстве воскликнул:

— Мистер Липтон, меня нельзя простить. Как я не подумал раньше! Человек, которого я видел в Гуз-Иннс, очень мало соответствовал этому описанию. Конечно, он был маленький, удивительно маленький, но не имел бородки и совсем не напоминал паяца!

Липтон удовлетворенно потер руки. Потом открыл черный пюпитр, вытащил пачку бумаг и перелистал их.

— Вот человек из твоего сна, не так ли?

Эдмонд вытаращил глаза, глядя на фотографию, которую протянул ему Липтон.

— Что вы имеете в виду?

Банни опять не ответил на вопрос. Но коротко объявил, что готов последовать за Эдмондом.

— В Гуз-Иннс?

— Естественно! Иначе куда идти, — обрезал он. — Начинаю испытывать симпатию к этому малышу Пу. Жаль, что симпатия пришла немного поздно.

— Симпатия никогда не бывает поздней, — улыбнулся Белл.

— Иногда да. Когда ее испытываешь к тому, кто умер, к примеру.

— Хотите сказать, что Пу мертв?

— Готов поставить «роллс-ройс» против тележки, что это именно так, — сказал Липтон.

— Почему? Все это непонятно, — простонал Эдмонд.

— Почему? Потому что Пу кое-кого обманул.

— Меня, быть может.

— Нет! Напротив! Пу, безусловно, гениальный фокусник — об этом поговорим позже — должен был облагодетельствовать другим сновидением, совсем другим… Он этого не сделал. Он послал тебе сон, который был в его интересах, а не в интересах его хозяина. Заметь, Белл, он внезапно изменил свое отношение к тебе (в том же сне, естественно). Жаль, что в этот момент ты среагировал, послав курильницу ему в голову (в сновидении).

— Похоже, вы придаете огромное значение этим снам, капитан?

— Относительное.

Патрульный автомобиль повез их к Гуз-Иннсу.

— Интересно, — прошептал Белл, — кто был другой карлик, который вручил визитную карточку Пу Уолкеру?

Липтон горько скривился.

— Вот другой вопрос, — проворчал он, — и намного более трудный, который следует задать в этом деле!

Лилиан Уординг решила победить страх раз и навсегда, хотя парализующее ее тоскливое состояние все больше овладевало ею. Она подбежала к двери и рывком распахнула ее. Перед ней была черная пропасть, крутая отвратительная лестница, больше похожая на пожарную лестницу. Она перегнулась через качающиеся перила и вроде заметила бледный свет далеко внизу. Девушка боролась со страхом и вдруг услышала подозрительный шум. Она отступила на несколько шагов и застыла в углу. Шум, казалось, поднимался к ней из глубин дома. Это были легкие осторожные шаги. Иногда они замирали, словно идущий переводил дыхание. Она услышала также глубокое учащенное дыхание. Словно кто-то задыхался или… испытывал страх. Она закрыла за собой дверь освещенной комнаты, и лестница погрузилась в глубокую тьму. Шум шагов приближался. Лилиан поняла, что незнакомец поставил ногу на верхнюю ступеньку. Теперь его шаги стали тяжелыми, твердыми. Под ногами человека поскрипывал пол.

— Он должен быть у двери, — сказала себе девушка.

Действительно, она услышала, как чья-то рука шарит по двери, потом дверь открылась. В комнате продолжала гореть свеча, и внезапный свет вырвал верхние ступеньки из мрака. Сердце Лилиан было готово выпрыгнуть из груди. Мисс Уординг глянула на обитателя комнаты. У нее были крепкие нервы, иначе она завопила бы от страха и неверия. Дверь открылась, и кто-то вошел. Она слышала шаги! Она видела, как повернулась ручка двери, проем осветился, но никого не было! Лилиан попыталась обратиться к логике, повторяя себе, что невидимок не существует. Потом дверь захлопнулась, и снова послышались шаги и учащенное дыхание. Внезапно шум прекратился, и воцарилась полная тишина. Тишина! Вовсе нет! Лилиан поняла, что шум шагов, учащенного дыхания и скрип пола мешали ей услышать другой шум, легкий шум, который возник у окна, это был шорох затачиваемого карандаша. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, откуда он доносился. Когда она приблизилась к двери, все сомнения отпали: шорох шел из комнаты. Сквозь замочную скважину пробивался лучик света. Лилиан наклонилась и заглянула в замочную скважину. Она могла видеть почти всю комнату, свечу, которая хорошо освещала комнату, хотя теперь ее свет стал оранжевым, даже чуть красным. Пламя постепенно слабело, красный свет стал фиолетовым… свеча гасла. И Лилиан увидела.