– У продавца обуви были богатые родители, – заметил Пит. – И они рано умерли, что было очень любезно с их стороны.

После этих слов все умолкли.

Лукас подошел к Одри:

– А тебе тоже звонил двойник Уэйда?

– Нет, всего лишь мой муж.

Харрис встал между ними.

– Давайте же бегать, – призвал он.

– Нет настроения, – сказал Лукас.

Парнишка оглядел всех по очереди и снова начал насмехаться над Лукасом:

– Так что это с тобой было? Ты глушил на вечеринке все подряд… а потом вроде как исчез…

– У него была назначена встреча, – сказал Пит.

– Что за встреча?

Пит покачал головой.

– С полицией.

Одри все это явно не нравилось.

– Слушайте все, кончайте. Завязывайте.

– А откуда ты столько знаешь про Уэйда и его двойника? – расспрашивал Мастерс Сару.

Сара пожала плечами и улыбнулась:

– Просто знаю.

Мастерсу пришлось довольствоваться этим ответом. Он повернулся к Лукасу:

– Этот звонок – сбой программы. Уэйд не обновил ее вчера, это привело в действие систему оповещения. Вот и все.

Лукас кивнул. Ему очень хотелось в это верить.

– Давайте просто побежим, – сказал Харрис.

– Это у вас в штате Юта так принято? – поинтересовался Пит. – Приставать к людям, пока не получишь то, что хочешь?

– Случается иногда, – согласился Харрис.

Этот парнишка появился на треке стадиона шесть недель назад – беженец, спасавшийся от засухи и лесных пожаров. Харрис любил поговорить. Он плел всем и каждому о том, как отправится в прерию строить ветряные мельницы. Сам он, разумеется, ни в чем не смыслил и ничего путного не умел. Зато природа одарила его парой длинных, мощных и очень молодых ног, лучезарным взглядом и широкой улыбкой, которая даже могла очаровать вас – на пару минут.

– Я побежал, – сказал он, по-прежнему улыбаясь. И пошел к внутренней беговой дорожке.

Остальные двинулись за ним.

Все, кроме Лукаса.

С проезжей части съехал небольшой автомобиль BMW; из машины вылез Гатлин. Одет он был не для занятий бегом. В летнем костюме при галстуке этот пятидесятилетний мужчина с вьющимися седыми волосами являл собой воплощение респектабельности. Он миновал турникет; медленно, почему-то продолжая держаться за цепь ограждения, двинулся вперед. Выглядел печальным, а потом и вовсе помрачнел. Немного помешкав, пошел к бегунам.

– Ну вот, а мы уже собирались тебя искать, – сказал Пит.

Гатлин уставился на них, чуть приоткрыв рот. Темно-карие глаза смотрели потерянно.

– Мне только что позвонили, – заговорил он. – От приятеля, который работает в мэрии. Он решил, что мне следует знать. Сегодня утром дети, игравшие возле Ясеневой протоки, нашли тело. В полиции думают, что знают, кто это.

– Уэйд Таннер, – сказал Лукас.

Удивленный Гатлин выпрямился:

– Как ты узнал?

– Мы получили подсказку, – ответил Пит. Больше он ничего не смог сказать.

Молчали все. Не шевелились, никак не реагировали – кроме Гатлина, который был сбит с толку тем, что у него украли эту страшную новость. Слышен был только шелест ветра и слабый тихий стон, словно бы шедший из ниоткуда.

Сара закрыла рот, и стон умолк.

Деловая часть города просыпается с трудом. Маршрутные автобусы катятся мимо еще безлюдных остановок. Банковские служащие пробираются по темным вестибюлям, банкоматы пересчитывают горы электронных денег. В жилых домах зажигается свет, но в гостиницах светло круглые сутки: в соответствии с планом правительства, они заполнены беженцами, которые живут здесь в тревожном ожидании. Две крытые остановки для автобусов дальнего следования расположены друг напротив друга, здесь топят соевым маслом, чтобы спящие путешественники не мерзли. Из здания автобусного вокзала выходит бородатый человек в превосходном костюме, с планшетом в руках. Правда, костюм у него грязный, колени перепачканы смазкой, словно бородач ползал по ней, а планшет не работает. Вдобавок ко всему бородач вещает громким безумным голосом:

– Оставьте свою гордыню. Смиритесь с тем, что Сатана – наш правитель, и давайте строить чистый, эффективный Ад.

Темп ускоряется, бегуны оказываются на территории бывших товарных складов. Под ногами вместо бетона – булыжная брусчатка с черными заплатками асфальта. С некоторых пор малоэтажные кирпичные здания обрели новую жизнь: теперь здесь располагаются бары, ломбарды, кофейни плюс один небольшой специализированный магазин с товарами для спортсменов-бегунов. Улица спускается к пойме реки, ее замыкает массивное каменное здание XIX века. Это место, в том или ином виде, всегда служило городским железнодорожным вокзалом. Человек шесть пассажиров с багажом ждут на платформе, надеясь на утренний поезд, идущий на запад. Заметив бегунов, маленький мальчик машет рукой.

– Эй, вы, – говорит он. – Привет…

Все молчат. Группа сворачивает на юг, мрачное настроение не покидает их до самого Германтауна. Теперь на их пути вместо складских помещений – маленькие домики. Дорога сворачивает направо, они опять бегут на запад, еще больше ускоряясь.

– Сбавьте-ка темп, – говорит Пит.

Никто его не слушает. Улица, а вместе с ней и бегуны пересекают путаницу заброшенных железнодорожных путей. Дыхание поднимается над головами бегунов струйками пара, подошвы шлепают по мостовой. Наконец они добегают до железной дороги «Амтрак»[125]. Дома здесь ветхие, на бурых лужайках припаркованы автомобили с номерами других штатов. Одинокий пьянчужка стоит на перекрестке, терпеливо ждет, пока его минуют бегуны, и, пошатываясь, медленно движется туда, где, возможно, находится его дом. Последний дом перестроен под церковь, его стены покрашены в карамельные цвета, а священные слова написаны по-вьетнамски. Улица заканчивается. Там, где обрывается ограждение из колючей проволоки, по примятой траве бежит извилистая узкая тропинка. В голубом рассветном небе плывут редкие облачка. А еще по самому верху насыпи кто-то бежит: худощавый мужчина с длинными руками и ногами. У него хороший маховый шаг. Не такой элегантный, как у Лукаса, но экономный. Мощный. Ноги мужчины обнажены до неприличия. На нем футболка с длинным рукавом, серая и плотная, возможно, под ней надето что-то еще. Белые защитные перчатки скрывают большие руки, на голове черная бейсболка задом наперед, сдвинутая так, что козырек почти лежит на длинной шее.

Бегуны останавливаются как вкопанные, будто ноги у всех разом подкосились.

– Что он здесь делает? – вырывается у Сары.

Первым реагирует Крауз:

– Джегер.

Всегда беззаботный, почти милый, Неторопливый Даг кисло морщится и цедит сквозь зубы:

– Вот придурок.

– Что он тут делает? – спрашивает Мастерс.

– Бегает, судя по всему, – откликается Пит.

Джегер мчится в южном направлении по дороге на дамбе, опережая приливную волну. Все, кроме него, оказываются в тени, тогда как бегущий человек освещен лучами рассвета, его взгляд устремлен вперед, худое лицо хорошо видно в профиль.

– Ну и что? – говорит Одри. – Мы просто побежим другой дорогой.

– Я – нет, – возражает Пит.

Бегуны молча переглядываются.

Пит направляется в сторону ограждения к началу тропинки:

– Я не меняю планов из-за кретинов-убийц.

Гатлин и Варнер пристраиваются за ним.

Лукас поворачивается к Одри.

– Хочешь вернуться?

Она стягивает шапочку и варежку, проводит рукой по очень коротко подстриженным волосам:

– Может быть.

– Мы так и будем тут стоять? – интересуется Мастерс.

– А я не стану поворачивать назад, – говорит Сара; короткие ножки несут ее вперед, «конский хвост» мотается за спиной.

Крауз спешит вслед за ней.

– Кто бы сомневался, – вздыхает Одри; она настигает бегунов еще до того, как они успевают добраться до проволочного ограждения.

– Это глупо, – говорит Мастерс. Но затем и он бежит вдогонку.

Лукас стоит не двигаясь. Вряд ли кто-то из них бегает быстрее него, Джегер не в счет. Наверняка никто. У него есть время стянуть рукавицу и вытереть рот: его бородка успела покрыться льдом. Затем он проводит пальцем по панели телефона, чтобы вывести его из спящего режима, и, остановив взглядом знакомый номер, заказывает разговор.