Восхождение было нетрудным. Оставив внизу песчаные наносы, мы зашагали по голому льду, а его грубая поверхность хорошо сцеплялась с нашими рифлеными подошвами. Я полагал, что мы будем скользить по ледяному склону, но при таких температурах лед не успевает плавиться под ногами, как на Земле, а именно эта пленочка талой воды и устраняет трение.

Но, несмотря на легкий подъем, вблизи от кальдеры у меня отяжелели ноги. Никаких вариантов, кроме как идти дальше, навстречу еще большей опасности, не было. У меня вообще не было выбора с того момента, как меня похитили.

Наконец мы вышли на край кальдеры – или кратера, называйте как хотите. Мы смотрели вниз, на огромную чашу диаметром около полукилометра. В ледяных скалах по краям чаши лед пронизывали жилки какой-то коричневатой органики. Большая часть дна кратера была твердой – очевидно, криовулкан в данный момент спал, – но мы увидели во льду широкую темную расщелину, куда и спускались пауки. Несмотря на тяжелый груз, они проворно лезли вниз по стенам расщелины, и Пул показал нам, как они поднимаются по дальней стенке, но уже без груза. Прислушавшись, можно было расслышать какой-то хруст, доносящийся из глубины.

Туда нам и предстояло спуститься.

– Даже не думай об этом, – прошептала мне Мириам. – Просто спускайся.

Но для начала нам требовалось укротить паука.

Мы спустились на несколько шагов и встали возле цепочки пауков-носильщиков. Мириам попробовала набросить лассо на проползающего мимо паука. Попытка оказалась слишком самонадеянной, потому что в плотном воздухе при малой силе тяжести кусок кабеля буквально жил собственной жизнью. Тогда они с Пулом придумали другой способ. Проявив немного ловкости, они ухитрились набросить петли на конечности паука. Затем Пул несколько раз перебросил кабели под брюхом и через спину твари и завязал концы узлом: в результате получилось что-то вроде сетки. Кажется, паук даже не заметил этой суеты вокруг него и неторопливо шел своей дорогой.

– Сойдет, – решил Пул. – Все на борт!

Прихватив свою ношу и сетки с балластом, он совершил медленный, как в кино, прыжок, ухватился за импровизированную сеть и уселся на спине паука. Мы с Мириам торопливо последовали его примеру.

Так мы и ехали втроем на паучьей спине, обмотав вокруг кисти хвосты кабеля. Первые несколько минут оказались не так уж и плохи, несмотря на дерганые и неравномерные движения паука: они не давали нам забыть, что действиями этого существа не управляет сознательный разум.

Но тут поразительно быстро стал приближаться край кальдеры. Я покрепче вцепился в сеть.

– Поехали! – закричал Майкл и даже заулюлюкал, когда паук перевалил через край расщелины и начал спуск по вертикальной стене. Я не мог понять, за счет чего он держится на скале, – может, с помощью присосок, а может, его хрупкие конечности находили какие-то зацепки. Но моя тревога не утихала, потому что когда паук наклонился вперед, вся наша троица оказалась вверх тормашками. Мы судорожно цеплялись за сеть, вися вниз головой.

– Лезьте наверх! – крикнул Майкл. – Будет легче, если сможем перебраться ближе к хвосту.

Это был неплохой совет – из тех, что легче дать, чем выполнить. Потому что для перемещения я должен был сперва ослабить хватку. Я перебрался на задницу паука последним, но наконец можно было перевести дух, устроившись там поудобнее.

Все это время темнота в расщелине сгущалась, а жуткий хруст внизу становился все громче. Посмотрев вверх, я увидел вход в расщелину – зазубренную красновато-коричневую дыру, единственный источник дневного света, который едва освещал тело паука. Поддавшись внезапному порыву, я включил фонари, и нас залил яркий свет.

– Все в порядке? – спросил Пул.

– Я как выжатый лимон, – ответила Мириам. – Хорошо хоть, приняла таблетки от клаустрофобии перед тем, как лезть в гондолу. Смотрите. Что это там впереди?

Мы уставились вниз. Это был кусок льда, перекрывший всю расщелину. Я на миг понадеялся, что нам уже не придется спускаться глубже, чтобы отыскать ВЕТ-двигатель. Но ни пауков, ни кусков гондолы не было видно, и я со страхом понял, что нас ждет дальше. Хруст слышался все громче и громче, он казался даже ритмичным.

– Держитесь крепче! – крикнул Пул, как будто нам это могло помочь.

Наш паук упал на ледяной пол. Тот оказался тонкой корочкой, которая легко ломалась, – это и был тот самый хруст, когда сквозь нее проламывались один паук за другим. Подо льдом я на миг увидел черную пенистую воду, куда нас вниз головой тут же уволок паук.

В воде оказалось нисколько не холоднее, но я ощущал вокруг себя липкую вязкость, как будто меня бросили в чан с сиропом. Свет фонарей выхватывал загадочные хлопья и нити, наполнявшие жидкость вокруг меня. Обернувшись, я увидел, что ледяная «крышка» уже замерзает, но корочку льда тут же проломил очередной паук, идущий за нашим.

– Макнулись в расплавленную лаву по-титански, – расхохотался Майкл. – Вот это поездка!

– Долго еще? – простонал я. – На какую глубину мы будем опускаться?

– Настолько глубоко, насколько понадобится. Имей терпение. И погаси фонари, Эмри. Прибереги энергию для обогрева.

– Нет, подожди. – Мириам показала на ползущую вверх ледяную стену. – Посмотри туда. И туда!

Я увидел каких-то трубчатых существ длиной около полуметра или чуть меньше. Они цеплялись за стены – или, скорее, куда-то по ним целенаправленно ползли. Мелкие детали разглядеть было трудно, потому что они быстро исчезали из поля зрения.

– Жизнь? – спросил Пул, снова по-мальчишески возбужденный.

– Похоже на то, – согласилась Мириам.

Никого не предупредив, она высвободила руку из сетки, схватила одну из трубок и оторвала ее от стены. Трубка извивалась в ее руке, бледная и безглазая, похожая на жирного червя. Ее передний конец, открытый наподобие рта, был порван.

– Фу! – сказал я. – Выброси ее!

Но Мириам прижала существо к груди.

– Ой, прости! Я тебе сделала больно, да?

– Значит, оно живое, – заключил Пул, присмотревшись к добыче.

– О да! И если оно выживает в этой аммиачной лаве, готова поспорить, что это дальний родственник всего, что живет в глубине этого моря. Мы опять нашли жизнь, Майкл!

– Слушай, мне кажется, что они объедают лед. Их тут полно на стенках! – Я увидел, что он прав: здесь было множество трубчатых рыб, которые медленно поднимались по льду к отдушине. – Как думаешь, может, они стараются поддерживать дыру открытой?

Пул достал из ранца Мириам полевой анализатор, и, несмотря на то, что мы спускались на спине инопланетного паука в жерло вулкана, они стали анализировать метаболизм трубчатого существа и состав окружающей нас воды, а затем переслали результаты на «Краб». Вскоре перед нами появилась виртуальная голова Гарри с широкой ухмылкой – она не покидала его лицо даже в такой чрезвычайной ситуации.

Я решил, что с меня хватит, и отключил фонари комбинезона. У меня не было ни малейшего желания трястись от страха в темноте, пока мимо проносятся невидимые ледяные стены. Но я поставил на то, что любопытство таки одолеет Пула и Мириам, и оказался прав. Вскоре включился фонарь Пула – он тратил драгоценную энергию, которая удачно подсвечивала и меня, и эта парочка с головой погрузилась в свою бессмысленную науку.

– Значит, я была права, – прошептала Мириам через какое-то время. – В этой расщелине и мантийном океане обитает еще одна, уже третья на Титане, разновидность жизни, кроме силанов и органических губок. Аммоновая жизнь…

Считается, что жидкая мантия Титана является последствием его образования в той части прототуманности, где было много аммиака. Титан родился с каменистым ядром и глубоким открытым океаном, воды которого содержали аммиак. Этот океан мог существовать миллиард лет, согреваемый парниковым эффектом под плотной первичной атмосферой. Миллиард лет – вполне достаточное время для возникновения жизни. Со временем поверхность океана замерзла, покрывшись ледяной коркой, а на дне, под высоким давлением, образовались комплексные формы льда, сформировавшего сплошной твердый слой вокруг силикатного ядра. Лед был наверху и внизу, но между ними все еще оставался жидкий океан из воды, насыщенной аммиаком, при этом очень щелочной и очень вязкой. В этом глубоком океане к своеобразной среде обитания приспособились уникальные формы жизни, основанной на химических связях между углеродом и группами азот-водород (а не углерод-кислород) и на аммиаке как растворителе вместо воды. Аммоновая жизнь, как ее называют специалисты.