Ничего не поделаешь — масса сказывается. Да, плюс у бывшего владельца был откровенно слабый живот: одно нажатие и сиди себе, спокойно…
Разведя руками, покинул гостиную, надеясь на уединение.
Ага. Наивный.
Варенье для "похудения", в том количестве, что мы оприходовали на две морды, "похудило" нас очень сильно.
Бен смеялся и принюхивался, обзывался на нас и тыкал пальцами, грозясь все рассказать мастеру Сибатси.
Вот, гарантирую, если быстро оправлюсь, остатки варенья скормлю Бену!
Дав себе зарок, вновь скрылся за дверями богоугодного заведения.
Так и ночь промелькнула, незаметно за хлопотами и перемещениями.
Морпех отлично выспался и теперь старательно наворачивал завтрак, похихикивая над нашими, с оборотнем, красными от недосыпа, глазами.
Теперь я просто обязан скормить ему это варенье!
— Полковник идет на поправку. — Бен перешел к делу сразу, становясь предельно серьезным. — Уже завтра он вполне сможет наведаться к нам в гости и разнести здесь все, ко всем матерям, богам и редким видам животных. С берегом связи пока не было, но будет либо сегодня вечером, либо — завтра с утра. Тьяма предупредила, что отец безмерно зол и досталось им обеим…
— Не хрен "налево" ходить! — Скривился я, изучая так и вылазящие волосы: не смотря на все попытки шевелюру спасти, умные волосы покидали дурную голову. Придется бриться на лысо… — Валить надо было, сразу. За рога и мордой к спине!
— Задним умом… — Морпех почесал бровь. — Ну, не могу я так, Олег, не могу!
— Тогда будем бегать. — Я тоже начал заводиться. — Есть варианты, куда бежать будем? К Алексу? В заброшенные города? Или в деревню, в глушь? Бен?
— Будем бегать… — Пожал плечами морпех, признавая свое поражение еще до сражения. — Завтра, сперва тебя вывезу, а потом вернусь за Куртом.
Не давая мне возразить, Аркан встал со своего места и скрылся в собственной спальне, плотно закрыв за собой дверь.
Молча.
Неприятно отдавать свой собственный, обжитой дом, на разруху и ветшание. И запасы, натасканные с упорством "белкохомяка", оставлять жаль. Не думаю, что полковник, обнаружив наш отъезд, не выместит свою злобу на ни в чем не повинном доме. Скорее — спалит, чтобы и духу его не было!
Выбравшись на крыльцо, устроился на свернутой шкуре и уставился вдаль, любуясь, может быть последними, красками синего неба, белыми тучами и деревьями, в зеленой испарине, стряхивающими с себя влагу.
Позавтракали, называется.
Оборотень сидит как на иголках, опасаясь, что если Аркан улетит со мной, то не вернется за ним. И знает, что если останусь я — возвращаться будет не за кем. Грохнет меня полковник, при поддержке своего "бабьего эскадрона смерти". И без поддержки — тоже грохнет.
Может, не стоило ему о рогах говорить?
Блин, ну вот что я за человек, а? Вроде проблемы выживания, а у меня улыбка во весь рот, едва я вспомню лицо рогатого полковника!
Легко сбежав по ступенькам крыльца, сладко потянулся и побежал по своей привычной дорожке, начиная день с полезного и необходимого — пробежки.
Пусть мокро, грязно и скользко, тело надо приводить в порядок!
Если прищурить глаза и проявить хоть малость фантазии, можно представить себе, что бежишь ты не по грязной тропинке, проложенной по периметру острова, а по мокрому асфальту родного города, как обычно раскопанного городскими службами. И звуки океана — автолюбители, спешащие на работу в другой конец города и рычащие своими моторами на светофорах. И берег океана — вовсе не берег океана, а обычная набережная, заросшая диким лесом и кустами, из которых доносятся очень разные звуки, похожие и на крик чаек, и кряканье местных уток, прижившихся и не боящихся людей.
Серая тень, мелькнувшая в кустах и неосторожно стряхнувшая с них потоки капель, тоже вполне может оказаться обычной собакой, спущенной с поводка ленивым хозяином.
— А вот рычать на меня не надо! — Привычно отфутболил я серую морду, зарядив с левой ноги. — И не такие "рычалки" лишились!
Самое печальное заключалось в том, что все эти оборотни-шмоборотни, для меня совершенно на одно лицо. Только размерами отличаются…
Вырвавшись из своих фантазий, присмотрелся к кустам, развернулся и припустил, что было сил обратно, на берег океана.
Сучий полковник пришел в себя намного раньше и выпустил "белок" на охоту!
Одна уже получила и теперь потрясенно приняла человеческий облик, со свернутой набок, челюстью.
Еще три весело гнались за мной, считая, что в любой момент смогут своротить меня с выбранного пути.
Ага!
Тощие, слишком!
Волчик, решивший заступить мне дорогу к берегу, так и остался лежать в грязи, поскуливая и перебирая передними лапами — кувырок в стиле "а волчья шкура вместо подстилки", отрабатываемый мной уже месяц, оказался очень эффективен. А позвоночник волка совсем не рассчитан на две сотни кг, на него падающих сверху.
Так что, хруст волчьего хребта был мне наградой, а там и до берега всего метров двадцать, которые я и пролетел, словно на крыльях.
Мелькнули тела веселых бутылконосов, сделавших вокруг меня круг почета и почему-то устремившихся в открытый океан.
Предатели!
Проводив взглядом их спинные гребни, помахал рукой скопившимся на берегу серым сущностям, лег на спину и подставил лицо горячему солнцу, вытапливая жир через все поры на лице.
Пару минут ничего не происходило, а потом, нашелся самый смелый…
Не доплыл, остановленный тяжелой пулей, отправленной морпехом с камня, левее стаи.
Бутылконосы тут же пожаловали, пытаясь спасти тонущую собачку…
Млин! Да они ее — жрали!
Жрали, распуская на куски и оставляя на воде расширяющиеся кровавые пятна.
И вообще, по-моему, это и не дельфины, вроде…
Вот убей память, не вспомню, у кого хвосты вертикально, а у кого — горизонтально?!
Подкрепившись, "непонятные рыбки" направились в мою сторону, видимо, попробовать на зуб. Но, вот странность — развернулись и снова уплыли от берега прочь, очищая мне дорогу.
Пока я отвлекался на "заливную рыбу", обстановка на берегу тоже изменилась: белый песок пачкали реки крови, вытекающие из двух животных, а остальные осторожно ходили кругом гордо стоящего в человеческом виде, Курта-Вильгельма-Эрика фон Гелленау, барона Лютов, старательно принюхиваясь и не делая попыток на него броситься.
Видимо те, кто бросился, уже раскинули мозгами, получив тяжелые подарки, отсылаемые нашим морпехом, от всей его щедрой и хлебосольной, души.
— Олег! — Барон развернулся ко мне, сложил руки рупором и заорал в мою сторону, словно я на другой планете. — Можешь выходить! Свои!
Ответ, рвущийся из меня наружу, был матерный и, слава Звездам, молчаливый.
Стая, обступившая своего вожака, расступилась, выпуская меня на берег и вновь сомкнулась за моей спиной, беря в почетный караул.
"Фиг вам, серые! Готовить на вас и не собираюсь!" — Мстительно пообещал я самому себе, а вслух не преминул проявить вежливость, поблагодарив за спасение.
Барон не поверил.
Стая — тоже.
И правильно сделали — без их помощи я бы в воде оказался только через пару часов, смывая трудовой пот удавшейся тренировки.
Через минуту я оказался стоящим в окружении голых, изможденных людей, все-же гордо посверкивающих черными и зелеными глазами.
Всего девять человек.
И, как прикажете теперь с острова сваливать?!
Вот, вот она, жизненная аксиома: "никогда не откладывай на завтра то, что мог сделать вчера!"
Теперь точно, придется готовить!
Надеюсь, удастся припахать к этому делу морпеха…
Припахать удалось всех: Курт и Бен тут-же умчались проверять ловушки, пара волков покрепче, столкнула в воду тела "не выживших" и полезла на чердак, доставать сушеную рыбу, остальные честно растворились в тени зарослей нашего острова, пообещав вернуться с добычей.
