Кто бы эти четверо ни были, информацией они владели явно из первых уст, что называется. Обсуждали ее не таясь и, отчего-то, вызывали у меня раздражение, своим скучающе-кислым, диалогом.

— … Эрнест долго теперь будет на воду дуть… — Один из говорящих почесал затылок и икнул. — Приказал все особо важные объекты перетащить в портальные параллели. Детей, женщин — туда-же.

— Из других городов обещали помощь прислать, — перебил его другой, лежащий на спине и подложивший под голову руки. — Но, прознав о его планах — решили и сами туда переехать.

— Оборонять от Младших город и оборонять от Младших пару порталов — совершенно две большие разницы! Можно их и вовсе выключить… — "Икающий" согласно махнул рукой. — Оттого и злой такой Правитель, что умная мысля пришла тогда, когда *опа в мыле оказалась!

— Ну-да… — В разговор вступил еще один собеседник, до этого лишь молча глядящий в костер, да сопящий в две дырки. — Это еще не *опа… Это так, "песочница"… Сами задумайтесь, идиоты, отчего только Младшие пришли? Где их хозяева? Где новообращенные? Разведка боем это, вот что я вам скажу! Не уйдем сейчас — закопают нас, а потом примутся за соседей, вырезая по одному. Они — кулак, а мы… Так, сито… Сейчас надо всем собраться, а не каждому в свой портал прыгать… Собраться, сил накопить, подготовиться.

— Пока ты силы будешь копить — они тоже спать не будут… — "Икающий" покачал головой. — Тут надо тревожить их постоянно, долбить, долбить и долбить… "Тактика партизанской войны", слыхал, небось?

— А о "Тактике выжженной земли", напомнить? — "Лежащий" зло выругался. — Говорят, снова русские самолеты летали.

Я навострил уши и затаил дыхание.

— Вранье. Не русские — наши. — Голос четвертого едва не заставил меня вскрикнуть — сложно не узнать голос женщины собственного друга, пусть они вроде, как и в "разводе", но она первая и, надеюсь, единственная, кому я подвесил синяк.

Хоть и не нарочно!

— Звезды на крыльях — белые. — Кайта устало перекатилась на другой бок, хрустнув суставами. — Умельцы пару "Б-17" восстановили.

— Говорят, у нас тоже самолеты есть, рабочие? — "Икающий" замер, дожидаясь ответа.

— Не самолеты. Экранопланы. Только для них пилотов нет. — Кайта подкинула в костер пару тонких веток и замерла, наблюдая, как их пожирает вечно голодное пламя. — Пилоты "Б-17" говорят, что с русскими связывались, болтали часа два…

— Пилоты… Говорят?!

— Не будь идиотом… Рации есть и у нас… — "Лежащий" демонстративно постучал себя по лбу кулаком. — А частоты…

— Так что там, с русскими? — Оборвал обоих "молчун". — Не тяни, рассказывай! Если собрала, значит, есть, что рассказать…

— Они правда не подписали "Договор…"?

— Их вырезают…?

Кайта дождалась, когда все вопросы утихнут и всхлипнула.

— Все у них так же, как и у нас. — Она быстро вытерла ладонью набежавшие слезы, едва заметно блеснувшие в свете костра. — И "Договор…" они подписали. И города им так же обрезали. И облавы — такие же… До первых морозов. А потом… Треть населения вымерзла. А, по весне…

Кайта снова всхлипнула и перестала скрывать слезы.

— Европейская часть, Восток — все отдали молодым кланам — "на развитие". Те, особо и не церемонясь, начали с больших городов. Народ побежал сперва на юг… Кто умней — тронулся на север.

— Все как у нас… — Вздохнул "лежащий". — Кто подписал договор, тех и выпили, первыми…

— Да погоди ты… — "Икающий" ругнулся. — А теперь там что?

— Северная часть — глобальная военная база. — Кайта сжала пальцы в замок. — Пилоты похвастались, что русские готовят им полосу и зовут в гости…

— Нельзя русским верить! — Наставительно поднял вверх указательный палец, "молчаливый". — Отберут самолеты и сюда прилетят, коммунизм строить!

— Дебил. — Со вздохом поставил диагноз, "икающий". — Боже, какой же ты, дебил!

Эти четверо не были похожи на заговорщиков или особо недовольных, точнее, если и недовольных, то всем сразу, кроме себя, любимых. Тем "странее и страньше" было присутствие в этой компании Кайты.

Уж ей-то чего быть недовольной, с ее послужным списком "на благо народа".

Ее вкладов в общее дело я не умалял, но и к числу ее фанатов, однозначно, не принадлежал.

— Говорят, "извозчик" новую девчонку притащил? — "Икающий" поспешил сменить тему и, сменил самым дурацким образом — переведя все на женский пол. — Рассказывают, аж светится вся!

Я серьезно обиделся на это заявление — тащил фею на своем плече — я, а притащил ее, оказывается, Бен!

Нет справедливости в этом мире!

— А о том, что эта "светящаяся красавица" росточком в 18 сантиметров, тебе никто не рассказал? — Кайта вздохнула. — Да и не девчонка она… Абстрактное понятие в образе…

Будь моя воля, запустил бы в нее, чем-нибудь, тяжелым и грязным. Всегда знал, что на самом деле ангелы еще те сплетники и зануды с завышенным ЧСВ, но видеть подтверждение воочию…

Обидно.

Мужская часть компании подвисла, переваривая сказанное и любуясь звездами, слегка дрожащими, и, то и дело прячущимися под тонкой вуалью легких облаков.

Отступив на два шага, развернулся и замер, наступив на сухую ветку, громкую в темноте и пустоте.

Повезло — никто из четверых внимания на хруст не обратил, продолжая обдумывать свои собственные думки.

За свою прошлую жизнь я привык нежно и трепетно относится к женщине, всячески оправдывая ее, не пытаясь понимать, а просто принимая такой, какая она есть.

С Настеной этого было достаточно — любимый человек, которого понимаешь с полуслова и этим все сказано.

"Росомаха" тоже нежно прошлась по моим мозгам, оставляя кровавые синяки, после которых, на женские "хитрости" стал смотреть с очень большой опаской.

"Бог создал женщину. Существо вышло злобное, но забавное!" — Любимое изречение моей наставницы, иногда повторяемое раз пять в день.

Исключения из правил мне встречались — не скрываю и даже горжусь тем, что в моем окружении таких вот "исключений" было большинство.

Кайта же, к исключениям не относилась.

Вернувшись к "кирпичному зданию", первым делом отправился в туалет — приводить себя в порядок там, раз уж не удалось на природе.

Из самого приятного, что меня ожидало в санкомнате — горячей воды, душистого мыла, электрического света, чистого фарфора и почти целого зеркала — горячая вода и мыло просто поразили меня в сердце!

Отмыв свою помятую во сне морду, рискнул побриться ножом.

Дважды порезавшись, махнул на это занятие рукой, отмыл лезвие ножа от мыльной пены и уставился на себя в зеркало, задавая самый любимый русской интеллигенцией, вопрос: "Что делать?"

Стоило податься в город — рабочие руки сейчас нужны везде: разбирать завалы или строить. Или, постучать в бубен Жан-Люку и напроситься обратно в лабораторию, на полный соцпакет и плюшки.

Не факт, конечно, что в бубен не получу я, но Жан-Люк человек свой и понимает меня очень даже и не плохо, хоть и строжится.

От боли в левом плече, только скрежетнул зубами и опустился на колени, прислонившись лбом к холодному краю раковины.

Через минуту или две, боль, ехидно улыбнувшись на прощание, ретировалась и я смог встать с колен, кряхтя и сжимая трясущиеся кулаки.

Посмотрел на себя в треснувшее зеркало и обмер — сквозь пухлое лицо моей теперешней оболочки, проступали высокие скулы и восточный разрез глаз меня ТОГО…

Помотав головой, отогнал наваждение.

С прошлым пора расставаться.

Со всем прошлым, включая и все то, что случилось на той самой базе "Центр".

Быть может, в городе и есть та, которой я небезразличен на самом деле.

Быть может, в городе есть мое место.

Быть может.