Последнюю неделю Ивану Григорьевичу снились плохие сны, и все одного содержания: будто они с Мэри идут по крутому каменистому склону, у Мэри из-под ног катятся мелкие камушки, и вот она падает, он пытается схватить ее за руку, но под собой не находит опоры, и вслед за Мэри лавина камней увлекает его к пропасти… К чему бы это?

— Недавно Артур побывал в Чили. Заключил выгодную сделку. Теперь с подобной миссией где-то на Кавказе, — говорил как докладывал Эдвард. — Местные князья нуждаются в нашей продукции.

— Президенты, — поправил Иван Григорьевич.

— Пусть президенты… Так что дел у него благодаря дедушке…

— А что дедушка? По-прежнему шумит?

— Шумит, и не только в конгрессе. При мне упрекнул покойную маму, что в тебе не разглядела русского.

— Украинца, — опять поправил сына Иван Григорьевич.

— Папа, здесь, на Украине, я убедился, что разницы между русскими и украинцами почти никакой. Украинцы предпочитают самогон закусывать салом, русские — рукавом.

— Сам видел?

— Говорили… Пытался я в складе мышления найти разницу.

— Ну и как?

— Пока не нашел.

— Ну, не нашел, так не нашел, — не стал уточнять Иван Григорьевич.

В данный момент его меньше всего интересовали национальные особенности по сути одного народа. Больше всего его интересовало положение дел в Исследовательском центре Пентагона. Там, несомненно, и теперь, как и семь лет назад, по словам шефа группы экспертов полковника Дика, заботы охотничьи: когда зверь убит, с него нужно снимать шкуру. Раньше была забота — убить медведя, сейчас — не испортить шкуру. Полковник Дик давал понять, что в Пентагоне о русском медведе перестанут заботиться, когда будет съеден его последний кусок…

— Парни из ЦРУ напали на твой след, — сообщил Эдвард, как будто дело касалось какой-то безделицы.

— И во сколько оценили мою голову? — спокойно поинтересовался разведчик.

— До обидного дешево, — признался Эдвард. — У тебя в Чикагском банке сумма на несколько порядков больше.

— И где эти парни?

— На Украине. Только денег своих они не получат.

— Что так?

— Ищейки куда-то исчезли…

— Понятно… Я так полагаю, теперь поиском парней займется украинская контрразведка?

— Вряд ли, — усомнился Эдвард. — Эти парни хоть и работники ЦРУ, но они граждане Украины. Своими, пропавшими без вести, у них занимается милиция. А милиции не до пропавших граждан.

— И это понятно.

— И все же остерегайся, — напомнил сын. — Теперь на тебя выйти не так уж сложно. Они знают меня. Знают Артура.

— А при чем тут Артур?

— Он намеревается побывать на Украине. Я предложил ему повременить. Неизвестно, что в ближайшее время произойдет в России. Если важные события, тогда поменяется погода и на Украине. Но это уже, как решат на Капитолии. На всякий случай конгресс принял меры. Под видом посылки войск на Балканы готовится контингент на Украину. Правительство надеется уломать туземного президента срочно принять военную помощь.

— Откуда эти данные?

— Дед проговорился. И еще он сказал — и это не только его мнение, — что военную помощь Украине оттягивать опасно. Россия, вопреки нашим рекомендациям, опять стала укреплять свою армию. Отказывается от наших военных советников, не допускает наших капелланов в свои воинские части, в частности, в ракетные войска стратегического назначения. Ссылается на то, что у них другая религия. На днях дед выступал в подкомиссии конгресса, критиковал план ликвидации России как державы. Он доказывал, что нельзя растягивать выполнение этого плана на долгие годы.

— Его аргументы?

— Наглядней не бывает. Сейчас, говорил он, в Москве самое лояльное к нам правительство. Другого, такого же лояльного, уже не будет. Русские начинают задумываться, куда их свернули. И поэтому дед настаивает ускорить работы по освобождению России от русских. Кстати, лаборатория в Прикордонном уже действует. Ее возглавляет профессор Теодор Амор Террос.

— Американец?

— Да. Из вашего Исследовательского центра. По паспорту он, конечно, испанец. Ведет работы под «крышей» какой-то итальянской фирмы.

— Специализация фирмы?

— Строительство макаронных фабрик.

— А что собой представляет дрожжевый завод? Есть ли при нем лаборатория?

— Лаборатория есть, но не в Прикордонном, а в Кракове. На Украине, в крупных городах, готовятся к пуску цеха, где будут изготовлять дрожжи для всей Украины.

— Цены?

— Естественно, демпинговые.

— Как давно в Прикордонном Теодор Амор Террос?

— Четвертый месяц.

— Возможно ли заполучить его фото?

— Возможно, если мне удастся побывать на макаронной фабрике и для порядка отслужить мессу.

— От кого это зависит?

— Отчасти от меня. Наше ведомство подобные инициативы поощряет. Мне вменяется в обязанность знать настроения сотрудников не только американских, но и западноевропейских фирм. Пока еще не все они четко представляют свою миссию.

— В чем она заключается?

— В чем? Как русские говорят, здесь и ежу ясно. Разрушение военно-промышленного комплекса России. Под видом ускоренной конверсии ликвидация предприятий, производящих вооружение и боевую технику.

— Но в Прикордонном ВПК практически ликвидирован.

— Ты не совсем точно информирован, папа. Главный завод работает.

— Какой именно?

— Патронный. По нашим сведениям, он из месяца в месяц увеличивает выпуск продукции.

— Но его же готовят к продаже?

— Готовили… Его намечено было выставить на аукцион. И уже нашелся покупатель. Но оказалось, что за спиной этого покупателя стоял Иран. И конгресс аукцион отменил. Так что сначала будет акция против Ирана. Персы пустили уже второй печатный станок. Ежемесячно выбрасывают на мировой рынок до миллиарда фальшивых долларов. Иран вслед за Ираком будет лежать в руинах…

— Но патронный все-таки продадут?

— Продажу отменили, — повторил Эдвард. — Конгресс настоял снять патронный с аукциона и выделить заводу кредит.

— А что это даст Соединенным Штатам?

— Папа, ты не хуже меня знаешь. Без патронного Украина не сможет осуществить полномасштабную гражданскую войну.

— Гражданскую войну? С кем?

— Конгресс считает, — пояснил Эдвард, — в отличие от Югославии и Кавказа Украине подходит классический вариант: класс на класс.

— Это мнение конгрессменов?

— Определенной части, — уточнил Эдвард. — При этом самые влиятельные сенаторы, в их числе и мой дед, настаивают, что сначала надо русских натравить на русских. Пусть разъяренные медведи вцепятся друг другу в глотку, но не показывают клыки цивилизованному миру. Дед меня расспрашивал, будут ли украинцы проявлять вражду к русским, если ставить между ними и русскими все больше барьеров.

— И как же ты ему ответил?

— Сказал, что будут. Если их национальную идею довести до абсурда. Дед не сразу меня понял. Но когда я ему объяснил, что в украинской национальной идее есть изюминка, которая по вкусу многим украинцам, он меня похвалил за наблюдательность и пообещал подключить к службе стратегической разведки.

— И что же это за изюминка?

— Тебе, папа, она известна. Стоит приучить украинцев смотреть на другие народы свысока, в частности, на русских, и тогда мы спокойно поставим над ними своего гетмана. Мы поощряем, то есть финансируем изыскания тех ученых, которые доказывают, что Киевская Русь — это Украинская Русь и что каких-то семьсот лет назад украинцев было в несколько раз больше, чем русских.

— Есть результаты?

— И какие! Только начали финансировать программу украинских приоритетов, и уже получили доказательства. Вот пример. Оказывается, древнерусская аристократия украинского происхождения. У них был царь Иван Грозный. Украинские ученые представили документы, что он по крови украинец. Или еще пример. Русский писатель Достоевский, классик мировой литературы. У него тоже нашли украинскую кровь. Конечно, дедушка считает, что давать деньги на подобные изыскания глупо. Но если глупостью постоянно капать на мозги, то какие мозги не поглупеют? Дедушка придерживается сугубо нашего державного правила: если и давать кому деньги, то они должны стрелять. В буквальном смысле.