— Что? Какой ещё любви, рог Dios! — Она перекрестилась. — Да ты никак хочешь меня изнасиловать?

   — Изнасиловать? Как вы могли такое подумать?! Неужто по мне не видно, что я такой же благородный кабальеро, как те доны, что ухаживают за вами на Аламеде? Или, может быть, вы приняли меня за обычного разбойника? Не дай бог, посчитали за этого головореза и убийцу Кристо Бастарда? Но это ошибка! Я Дон Жуан Тенорио из Севильи, сын королевского камергера.

Надеюсь, что Тирсо де Молина простит меня за столь бессовестное присвоение имени персонажа, порождённого его пером и чернилами.

   — Ты лжец и негодяй!

   — Ну в общем-то, да, моя красавица, не без того. Однако мы ведь встречались и раньше.

   — Ничего подобного! Мне в жизни не доводилось иметь дело с разбойниками!

   — Доводилось, любовь моя, ещё как доводилось. Помнится, это было на празднике, в тот самый день, когда ваш покойный муж демонстрировал новый способ боя с быком.

   — Чепуха! Мой муж был важной персоной. Если он что-то такое и показывал, то тебя бы туда точно не допустил.

   — Ну, моя прелесть, я ведь и не утверждал, будто меня куда-то там допустил ваш покойный супруг. Речь идёт не о нём, а о вас. Помнится, вы всячески поощряли меня, когда я находился у вас под платьем.

Сеньора пристально на меня уставилась, видимо смутно припоминая что-то.

   — Когда мы виделись в прошлый раз, вы вот так же смотрели мне в глаза, а потом дали пинок, после которого я едва не сломал себе шею.

Красавица охнула.

   — Не может быть!

   — Ещё как может. Мне, например, всё очень хорошо запомнилось.

Моя рука легла ей на колено и медленно поползла по бедру выше.

   — Помню, у вас под юбкой ничего не... о, да там и сейчас ничего не надето.

Её «ведьмин сосок» находился на прежнем месте и уже затвердел, как возбуждённый garrancha. Нащупав его, я соскользнул с сиденья, опустился на колени между её ног, задрал ей платье и, как и в прошлый раз, пустил в ход свой язык.

Но надо же такому случиться, как раз в это мгновение снаружи прогремел выстрел. Мой товарищ-бандит, вскрикнув, свалился с козел; испуганные лошади рванули с места и понесли, но их тут же перехватили и остановили солдаты вице-короля.

Спустя мгновение дверца кареты распахнулась.

   — С вами всё в порядке, сеньора?

   — Да, благодарю вас.

   — Вам не причинили вреда?

   — Даже не прикоснулись.

   — Здесь был ещё один разбойник, который вскочил в карету. Куда он делся?

Хороший вопрос, а? А вы как думаете, куда я делся? Да опять, как и тогда, много лет назад, укрылся под платьем сеньоры. Правда, на сей раз на ней была не одна из тех юбок с фижмами, под которыми и слона можно спрятать, однако женщина догадалась накинуть на колени одеяло. Я в ужасе ждал. Ведь вздумай она это одеяло сбросить, меня тут же выволокли бы наружу и, не разводя лишних церемоний, отрубили бы голову.

   — Куда он делся? — повторила вдова алькальда, и в её голосе тоже прозвучал вопрос. — Полагаю, выпрыгнул, вот куда делся. Как услышал выстрел, так мигом бросился к двери и выпрыгнул.

Сделав сие заявление, красавица попросила офицера оставить её, потому что «после такого потрясения ей нужно побыть одной и отдохнуть». Эх, amigos, как вы понимаете, осталась красавица вовсе не одна, и уж мне-то, по крайней мере, отдыхать не пришлось. Я трудился до тех пор, пока совсем не обессилел, после чего исчез в ночи.

Честно говоря, я так до сих пор и не знаю, почему вдова алькальда тогда меня не выдала. Может, боялась огласки: уж очень пикантной была ситуация — или... уж больно ей понравился мой язык.

Признаюсь вам начистоту: по-настоящему крупных и удачных ограблений бывало не много да и случались они редко. В целом моя жизнь походила на балансирование по краю пропасти, на хождение по опасной горной тропе над обрывом, где полным-полно неожиданных поворотов и развилок. И вот однажды, это случилось на втором году следования по этой бандитской стезе, я оказался у одной из таких развилок.

Новая Испания весьма обширна, но в ней, как в древней Римской империи, все дороги в конечном счёте ведут в столицу, в город Мехико. И если кто-то путешествует по основным трактам или, как я, например, разбойничает на них, то рано ли поздно он встретится со своим прошлым: помните, как я неожиданно столкнулся с женой алькальда? Ну а встреча, о которой пойдёт речь ниже, произошла на одной из тех дорог, которые, по сути, чуть больше горных троп.

Прибытие казначейского флота из Севильи и очередного галеона, нагруженного сокровищами Востока, из Манилы вызывало у меня и моих amigos естественное желание прибрать часть этих богатств к рукам. К сожалению, это было не такой уж лёгкой задачей, ибо всякая слава, увы, имеет оборотную сторону. На втором году своих разбойничьих похождений я стал настолько знаменит, что окружающие начали принимать повышенные меры предосторожности. Дороги, по которым намечалась перевозка казённых ценностей, патрулировались солдатами; обозы с серебром двигались под усиленной охраной; путешественники собирались в многолюдные караваны, как где-нибудь в Аравийской пустыне. С каждым месяцем добыча наша становилась всё более скудной.

В столь сложных обстоятельствах нам зачастую приходилось довольствоваться тем малым, что ещё оставалось доступным: грабить состоятельных путников, у которых хватило самоуверенности или глупости отправиться в дорогу в одиночку. Зачастую эти люди путешествовали на превосходных лошадях и надеялись, случись что, ускакать от любой погони, но на сей раз нам подвернулся путник в паланкине. Мне это даже показалось подозрительным — уж не подсадная ли это утка? Ловушка вроде той, которую устроил мне Янага.

Этот паланкин мы углядели с того места, где накануне устроили бивуак. В последний раз добыча досталась нам целых две недели назад, да и то мы особо не поживились: всего-то и ограбили, что торговца, вёзшего в Акапулько какао-бобы. Мои люди роптали, и я понимал, что, если нам в ближайшее время не удастся освободить какого-нибудь жирного купчину от mucho dinero, мне придётся пополнить коллекцию ушей на эфесе. Ясно, что, хотя столь лёгкая добыча и выглядела подозрительно, позволить себе упустить её я не мог.

Разумеется, мы сперва провели тщательное наблюдение, после чего у меня сложилось впечатление, что мы имеем дело с редкостным дураком. Он ехал в паланкине, закреплённом между двумя мулами, которых вели двое индейцев — и всё! Никакой охраны! Никаких сопровождающих, в том числе и тех, которые до поры до времени могли бы держаться на расстоянии.

Да, amigos, походило на то, что полоса невезения для нас закончилась.

Мы устремились вниз, как Четыре Всадника Апокалипсиса, размахивая клинками и издавая устрашающие крики. Двое индейцев, как и ожидалось, пустились наутёк, однако вместо жирного клирика или разодетого купца из паланкина выскочил кабальеро со сверкающей шпагой. Самый прыткий из моих бандитов, скакавший первым, был выбит из седла и мгновенно расстался с жизнью, тогда как кабальеро вскочил на его коня и, вместо того чтобы ускакать, пришпорил его мне навстречу с явным намерением отправить меня вдогонку за моим приятелем.

И ведь чуть-чуть не отправил, ибо, увидев лицо Матео, я был настолько ошеломлён, что едва увернулся от его клинка.

   — Матео! Это же я, Бастард! Твой Бастард!

   — ¡Santa Maria! — выдохнул он, а потом громоподобно расхохотался. — Кристо, надо же! А ведь не я ли учил тебя быть грабителем?

Волосы и бороду моего друга подёрнуло сединой, и он сильно исхудал: примерно так же выглядел и я сам, когда вырвался с рудников. Чуть позже, когда мы сидели возле костра, Матео поведал мне свою историю.

   — Путешествие на запад через великое Южное море, которое здесь называют Западным, — это сущий плавучий ад. Расстояние между Акапулько и Манилой в три раза больше, чем между Веракрусом и Севильей. Плавание занимает несколько месяцев, и многие, не выдержав, умирают прямо на борту. Обратное путешествие по маршруту знаменитого монаха-мореплавателя Урданеты ещё длиннее, продолжается ещё дольше, и народу там мрёт ещё больше. Так что когда заявляют, будто вице-король посылает отбросы Новой Испании умирать на Филиппины, это чистейшая ложь. Люди умирают прямо в море.