Сейчас мне показалось, что я вновь наступил на змею.

Сделав вид, что не услышал Матео, я направился к двери, но он схватил меня за шкирку и потянул назад.

   — Ты очень странно ведёшь себя, Бастард. Пожалуйста, присядь и расскажи, чем ты занимался, пока я обогащал нас, покоряя ацтеков. — Его голос звучал вполне дружелюбно — так урчит тигр как раз перед тем, как тебя сожрать. Матео никогда не говорил «пожалуйста», если только не собирался разодрать мне глотку.

Уставший от всех этих хитростей и секретов, я сел и честно рассказал ему обо всём — начав со встречи с Еленой в карете много лет тому назад и закончив тем, как познакомился с её чувственной поэзией и поставил пьесу, воздавая дань её таланту и красоте.

   — Сколько у нас осталось денег? — поинтересовался мой друг.

   — Я потратил всё, что у меня было. Инквизиция забрала остальное. А сколько у тебя?

Матео пожал плечами. Это был глупый вопрос. То, что не украл у него (с тем чтобы вскоре всего этого лишиться) я, Матео наверняка проиграл в карты и прокутил с женщинами. Я приготовился к хорошей взбучке и, откровенно говоря, полагал, что заслуживаю самого сурового обхождения. Но, к превеликому моему удивлению, Матео, которого я знал как mal hombre, воспринял услышанное с философическим спокойствием.

   — Вздумай ты украсть деньги, чтобы купить лошадь, я бы тебя прикончил, — заявил он, сворачивая и раскуривая табачный лист. — Но сделать драгоценный подарок женщине — а ты поступил именно так — совсем другое дело. Ну не могу я поднять руку на человека, готового совершить кражу или убийство ради своей возлюбленной. — Матео выпустил мне в лицо струю вонючего дыма и заключил: — Дело в том, Бастард, что я и сам часто так поступаю.

На следующее утро я узнал, что святая инквизиция устроила обыск в нашей печатной мастерской и арестовала lépero. Мне это ничем не грозило, благо он понятия не имел, кто я такой, и не мог пустить инквизиторских ищеек по моему следу, а с самого этого малого взять было нечего. Тупость и дремучее невежество ограждали его от обвинений в ереси. Но вышло так, что мы с Матео волею судьбы в один день перестали быть и издателями, и книготорговцами, и постановщиками комедий, и печатниками, работающими по заказам инквизиторов, оставшись вдобавок ещё и без денег.

Мало того, как раз в это время начались сильные затяжные дожди, и уровень воды в озере Тескоко стал угрожающе подниматься, что, в дополнение к собственным невзгодам, заставило нас переживать ещё и за дона Хулио. И тут ему неожиданно потребовалась наша помощь.

Дон Хулио, полностью поглощённый ремонтными работами в туннеле, почти ничего не знал о наших занятиях, не считая того, что Матео исполняет роль в пьесе. Изабелла пойти на представление отказалась, заявив, что ей не пристало смотреть постановку, в которой участвует её «слуга».

Вообще-то отсутствие интереса к нашей деятельности было нехарактерно для дона Хулио: как правило, он заботился о том, чтобы мы не нарвались на неприятности. Поэтому нас беспокоило, что он думает только о проблемах, связанных с туннелем, ибо это свидетельствовало о том, что дела обстоят не лучшим образом. Об этом, кстати, частенько толковали на улицах.

Но вот наконец дон Хулио о нас вспомнил. Он призвал нас с Матео к себе в библиотеку и, обращаясь ко мне, сказал:

— Тебе снова предстоит стать lépero. А вам обоим, — тут он повернулся к Матео, — глазами и ушами — моими и короля.

На сей раз речь шла об ограблениях вьючных обозов с серебром. Серебряные рудники располагались вокруг города Секатекаса, в сотнях лиг к северу. Я знал кое-что о горном деле, хотя отроду не видал ни одной шахты. Матео частенько посмеивался надо мной, говоря, что я похож на самого дона Хулио, вожделеющего знаний больше, чем женщин, и в этом была доля правды.

В библиотеке нашего наставника имелось несколько книг по горному делу, включая краткую историю добычи серебра в Новой Испании. Я, хоть и был по части серебра скорее вором, нежели старателем, прочёл всё, относящееся к этому вопросу, а для пущей осведомлённости упросил дона Хулио рассказать мне больше.

В 1546 году Хуан де Тол оса обнаружил в Секатекасе, краю вольных индейцев из племени чичимеков, чудесную серебряную гору под названием Буфа. Это открытие, равно как и во множестве последовавшие за ним другие, привели к тому, что в Новой Испании стали добывать больше серебра, чем где бы то ни было во всём мире.

Толоса был командиром воинского отряда, вставшего лагерем у подножия горы. Дабы наладить отношения с местными индейцами, он щедро одарил дикарей различными безделушками, дешёвыми украшениями и одеялами. В ответ индейцы предложили показать ему место, где скалы, по их словам, были «живыми». Как оказалось, переливчатый блеск камню придавали жилы серебра, и Толоса стал одним из богатейших людей Новой Испании.

Вскоре объявился новый тип конкистадоров — старатели, отправлявшиеся на север, в земли, населённые воинственными, неподвластными испанским властям племенами, именовавшимися чичимеками. Этим конкистадорам приходилось опасаться не только кровожадных индейцев-людоедов, но и таких же искателей удачи, как они сами, авантюристов, для которых всадить человеку нож в спину, чтобы застолбить участок, было плёвым делом.

Часто старатели работали парами и, найдя жилу, возводили над ней маленький блокгауз, в котором один из партнёров оставался охранять с мушкетом в руках застолблённую территорию, в то время как другой спешил зарегистрировать заявку у властей.

Секатекас считался вторым по величине городом Новой Испании, уступавшим лишь славной столице Мехико. Однако, по словам дона Хулио, этот стремительно выросший город был подобен бочонку с рыбой — когда последняя серебряная «рыбёшка» будет выловлена, надобность в «бочонке» отпадёт и город прекратит существование. Но пока он оставался местом, где человек, ещё вчера по колено в грязи возившийся с мулами и подвозивший на рудники припасы, сегодня, разрядившись в пух и прах, мог требовать, чтобы его именовали «доном», поскольку мог купить себе любой титул.

   — Сначала, — объяснял мне дон Хулио, — в Новой Испании появилась землевладельческая знать, поскольку каждый конкистадор получил подвластную ему территорию, с которой собирал дань. Потом, когда на руинах ацтекских поселений стали расти наши города, завелось и торговое сословие. А ныне на подъёме «серебряные гранды»: люди, вдруг обнаружившие, что грязь у них под ногтями содержит серебряную руду. Эти счастливчики покупают себе титулы и жён из благородных фамилий, воздвигают дворцы. Ещё вчера такой «дворянин» погонял мулов и подошвы его сапог были в навозе, а теперь, проезжая в карете, украшенной новоиспечённым гербом, он, так и не вымыв уши, слышит, как все вокруг именуют его «сеньор маркиз».

Дон Хулио рассказал мне историю о погонщике мулов, сделавшемся графом.

   — На деньги, вырученные за перевозку грузов, он купил заброшенный затопленный рудник. Дёшево купил, потому что никто не знал, как откачать воду. Он обратился ко мне, но я был слишком занят проектом туннеля и не имел времени, чтобы ему помочь. Но этот малый оказался настырным, и на пару с другом они нашли-таки способ осушить шахту. В результате бывший погонщик мулов разбогател так, что, когда выдавал дочь замуж, приказал вымостить серебром всю дорогу от дома до церкви.

«Серебряные гранды» посылали в Испанию с казначейским флотом королевскую пятину, а назад корабли доставляли предметы роскоши из Испании — великолепную мебель, оружие, драгоценные украшения. А с Востока на манильском галеоне им везли шёлк, слоновую кость и пряности.

   — В стране желтокожих людей, именуемой Китаем, для защиты от набегов северных варваров была воздвигнута гигантская стена, в сотни миль длиной. Говорят, будто китайский император оплачивал её строительство серебром из Новой Испании, которое он выручил благодаря продаже шёлка.