— Всем известна история Изабеллы. Бедную девушку злодейски убила её хозяйка, забила до смерти, потому что муж этой женщины изнасиловал служанку, и властям нет до этого никакого дела. Неужели мы стерпим такую несправедливость? Я призываю вас отомстить!

Подвыпившая компания откликнулась возмущённым рёвом. А я, помнится, подумал: «Очень жаль, что пострадала не та Изабелла».

Вскоре все в помещении орали, стараясь перекричать друг друга. В основном звучали предложения перебить всех испанцев в стране. На то, что в заведении, где они сейчас щедро угощаются, тоже заправляет испанец, никто из присутствующих, похоже, не обращал внимания.

По кругу снова пустили пульке, и бессмысленные выкрики продолжались до тех пор, пока кто-то не заорал, что нужен чёрный король, который поведёт восставших против белых. Некоторые предлагали в вожди себя, но их отвергали одного за другим. Какой-то африканец, кстати, назвался Янагой, но это был не тот беглый раб, которого я знал, а один из наших шпионов шепнул мне, что на самом деле этого малого зовут Алонсо и его хозяин — золотых дел мастер.

Однако имя Янаги мгновенно сотворило чудо, и самозванца избрали «королём Новой Африки». А когда он предложил выбрать его любовницу, Белонию, «королевой», возражений не последовало.

После этого все напились ещё пуще. Крику было много, но никаких конкретных предложений по приобретению оружия, обучению бойцов или, скажем, организации покушения на кого-либо из представителей власти не поступало. Мы открыли последний бочонок с пульке и вышли на улицу, предоставив рабам развлекаться на дармовщину. Устраивая такие попойки три вечера подряд, мы с Матео так и не услышали ничего, свидетельствовавшего о серьёзности перспективы восстания, и только лишний раз убедились, что рабы — жертвы безнадёжности.

— Пьяная болтовня, — махнул рукой Матео. — Дон Хулио прав, ничего серьёзного за этим не стоит. Африканцы разозлились из-за смерти девушки и несправедливости по отношению к ним самим, но это лишь искра недовольства, и пламя бунта она не разожжёт. Этих рабов хорошо кормят, они особо не перетруждаются и спят на более удобных кроватях, чем те, которые предоставила нам Изабелла.

У них здесь далеко не такая тяжёлая жизнь, как на плантациях, где их братьев и сестёр морят голодом и непосильным трудом. А теперь представь, Кристо! Муж одной моей знакомой должен был вернуться из Гвадалахары только сегодня под утро. Ах, какая женщина! И я пропустил ночь блаженства ради того, чтобы подавать пойло рабам.

На следующий день дон Хулио, вернувшись с осмотра туннеля, выслушал наш отчёт.

   — Болтовня и больше ничего, как я и думал. Об этом будет немедленно доложено вице-королю. Уверен, что он испытает облегчение.

Нового поручения для нас у дона Хулио пока не было, и я заявил Матео, что свободное время нужно потратить с пользой — заработать денег, чтобы жить как кабальеро, а не как конюхи. Матео сказал, что подумает об этом, и, как скоро выяснилось, он не только хорошенько всё обдумал, но и предпринял практические шаги.

   — Представитель Recontoneria готов вложить деньги в контрабанду и продажу libros deshonestos, и чем неприличнее они будут, тем лучше. Знаешь, amigo, ещё с тех пор, как я гремел на всю Севилью как выдающийся автор комедий, у меня сохранились там связи, так что для моих друзей не составит труда организовать закупку и отправку книг из Испании. Моей задачей будет договориться с таможней в Веракрусе, но Recontoneria орудует и там, так что мне заблаговременно назовут имена всех тех, кого придётся подкупить.

   — А что с этого получит Recontoneria?

   — Наши головы, если мы попытаемся обдурить этих злодеев. У них своё понятие о королевской пятине — они положат себе в карман один песо с каждых пяти, которые мы заработаем.

   — А как насчёт конкуренции?

   — Был один конкурент, но нам больше не стоит о нём беспокоиться.

   — Почему же он, интересно, оставил дело?

   — Да потому что неделю назад Recontoneria сожгла его в Пуэбле.

Когда в тот вечер я ложился спать, жизнь виделась мне сияющей всеми цветами радуги. Дон Хулио был доволен нашей работой по проверке слухов о возможном восстании, а у Матео имелся план, как добыть достаточно денег на лошадей и одежду. Уж теперь-то мы сможем появиться на Аламеде в достойном виде. В мечтах я уже видел себя сказочно разбогатевшим на контрабанде запрещённых книг и женившемся на лучшей девушке в колонии.

¡Ау de mi! Никогда не стоит забывать, что хотя мы, смертные, строим суетные планы по обустройству своих ничтожных жизней, однако саван судеб ткут три богини.

Ближе к утру меня разбудил шум на улицах и в доме. Я всполошился, решив, что на особняк напали грабители. Дон Хулио снова отправился в туннель, взяв с собой Матео, а меня оставил заправлять в доме, хотя Изабелла и не обратила внимания на приказ мужа, запретив мне соваться на парадную половину.

Помню, когда я, вооружившись шпагой, спустился вниз, то увидел, что Изабелла, Инес, Хуана и слуги столпились в ужасе.

   — Рабы взбунтовались! — воскликнула Изабелла. — Все бегут к дворцу вице-короля за защитой.

   — Откуда вы знаете?

Инес, маленькая нервная пташка, захлопала крыльями и заявила, что всех нас убьют, а женщин сперва ещё и изнасилуют.

   — Люди слышали, как по улицам с топотом и визгом пронеслась целая армия рабов, поэтому в городе поднялась тревога, — пояснила Хуана.

Схватив ящик, где хранились сбережения дона Хулио, Изабелла велела слугам следовать за ней к дворцу вице-короля и защищать свою хозяйку.

   — А кто же в таком случае будет нести паланкин Хуаны? — пытался было возразить я, но Изабелла проигнорировала меня и вышла, забрав с собой насмерть перепуганных слуг. В том числе и чернокожих, которых восстание их собратьев, похоже, напугало не меньше, чем всех остальных. Все в доме буквально тряслись от страха.

Мне пришлось посадить Хуану на спину. Она обхватила мою талию своими хрупкими палочками-ногами, и мы вместе с Инес вышли на улицу. Мимо проносился поток людей; женщины прижимали к себе шкатулки с драгоценностями, мужчины, вооружённые шпагами, несли ящики, где хранились деньги. Люди в ужасе рассказывали друг другу, что рабы вырезают один квартал за другим, не щадя никого и совершая над своими жертвами ужасные обряды.

Где же недоглядели мы с Матео? Как могли мы столь роковым образом ошибиться? Даже если город уцелеет, дон Хулио и два его доверенных лазутчика кончат жизнь на плахе, в этом можно не сомневаться.

Оживший в первый момент инстинкт lépero побуждал меня взять быстрого коня и скакать прочь из города — вовсе не из страха перед рабами, но чтобы быстрее добраться к туннелю и предупредить дона Хулио и Матео о том, что мы ошиблись и должны бежать. Я бы преспокойно оставил Изабеллу и Инес в руках коварных рабов, но я не мог бросить бедную Хуану.

Казалось, что весь город вышел на главную площадь. Мужчины, женщины и плачущие дети (большинство, как и мы, в ночных одеяниях) кричали, чтобы вице-король подавил мятеж и спас Мехико.

Вице-король лично вышел на дворцовый балкон и призвал народ к тишине, после чего специально высланные им глашатаи со всех возвышений повторили следующее его заявление:

   — Час назад стадо свиней, пригнанных на рынок, проломило ограду и разбежалось по улицам. Услышав топот и визг, люди перепугались, приняв свиней за армию рабов. Поднялась паника, однако бояться не следует. Расходитесь по домам. Никакого восстания нет и в помине.

У примитивных народов памятные события истории запечатлеваются в сказаниях и легендах, которые дикари распевают у костров. Цивилизованные же народы записывают эти события и передают свою историю потомкам в форме заметок на бумаге. Вот и на этот раз, если бы не письменные свидетельства, то кто бы поверил, что жители одного из величайших городов мира могли повести себя так глупо?