Толпа, не получившая кровавого зрелища, разочарованно гудит.

— Уу-уу! Милостива королева. Мягка слишком.

— Так у нее Шрам, там жесткости на троих хватит.

— Ты видел, как он мечом- то вертит. Башку на раз ссечет.

Подзываю женщину к себе, но говорю громко, так, чтобы все слышали.

— У меня дом пустой стоит в городе без присмотра. Нужен глаз верный и рука работящая, пойдешь смотрительницей? Жалование хорошее положу.

— Конечно! — Истара аж засветилась вся от радости. — Спасибо! Спасибо тебе, Королева! Мы все там приберем и сохраним, и порядок будем блюсти, не сомневайтесь.

Она хватает своих детей, и все они кланяются как заведенные. Я довольна и улыбаюсь от души, но краем глаза слежу за ее мужем, тот, пошатываясь, идет к смеющейся над ним толпе. Молодухи его нет, убежала куда-то то ли от стыда, то ли от страха. Он слышит мои последние слова и останавливается. Даже со спины видно, какие мысли сейчас терзают его душу. Мужик стоит так несколько мгновений, а затем разворачивается и с криком бросается в ноги своей жены.

— Прости меня, Истера! Демон ночи попутал! Только тебя и детей наших люблю. Не гони ради детей наших.

Женщина ошеломленно отступает, муж с мольбами ползет за ней на коленях, дети орут и виснут на обоих. Полный дурдом.

Толпа радостно и весело гудит, привлеченная новым зрелищем. Отовсюду сыпятся советы.

— Шибче моли, дурья башка!

— Ползи, ползи быстрей! Уйдет ведь!

— Она теперь вдова состоятельная, зачем ей этот увалень.

— Возьми лучше меня, зачем тебе этот дурень!

С каждым новым удачным словцом хохот становится все громче и громче. Через пару минут вся площадь смеется неизвестно чему, задние ничего не видят, до них доходят лишь многократно повторенные фразы, но волны всеобщего смеха достаточно. Она заряжает и заставляет смеяться всех подряд без всякой причины. Этот театр абсурда мне уже порядком надоел.

— Тихо! — Рявкаю во весь голос.

Ближайшие ряды затихают, но гул все равно стоит невыносимый.

— Тихо! Королева вам сказала. — Рычит Ристан, и над рыночной площадью повисает тишина. Даже дети затихают и перестают реветь.

В полной тишине обращаюсь к еще не пришедшей в себя женщине.

— Ну что, Истера, прощаешь ли ты своего блудного мужа? Или пусть убирается, а мы тебе другого, получше найдем.

Та смотрит сверху вниз на поникшую у ее ног голову и мотает головой. Слезы рекой текут по ее щекам.

— Не надо. Не надо другого. Прощаю я его.

Сама чуть не плачу, сцена хоть на заставку сериала. Машу рукой.

— Тогда забирай своего непутевого мужа и проваливайте. Гани вам дом покажет и все разъяснит.

Истера поднимает мужа, суетливо подхватывает детей, и они все вместе идут сквозь расступающуюся толпу. Народ доволен, он как ребенок уже забыл о жажде крови и теперь развлекается новой игрушкой. Улюлюкает, потешается над мужиком и выкрикивает советы женщине. Из толпы то и дело, под свист и гул, вылетает.

— Ты его к юбке теперь привязывай, чтобы не сбег!

— Повезло тебе, королева милостива!

— Королева! Слава королеве!

Последнее подхватывают повсюду и вот уже над всей площадью грохочет.

— Королеве слава!

Крик толпы завораживает и заводит, хочется самой вскочить и орать со всеми славу неведомой королеве. Блин, да ведь это я — королева. Осознаю это и перевариваю. Все совсем по-другому, когда сотни тысяч людей признаются тебе в любви, то чувствуешь в себе неведомую величественную силу. Народная любовь делает из тебя великана. Я все могу, все что захочу! Вот они «медные трубы», думаю, вжимаясь в кресло. Любовь народа, это как наркотик, раз попробовал, не соскочишь, будешь жаждать всю жизнь. На любое преступление пойдешь, ради того, чтобы ощутить это вновь.

Поднимаюсь на ноги и приветственно машу рукой.

Рев становится еще оглушительней.

— Слава королеве! — Скандирует толпа.

Ристан подходит сзади.

— Отлично получилось, даже я такого не ожидал. Эти двое не актеры нанятые, случайно?

Ну что за человек. Не оборачиваясь, зло бросаю ему.

— Уйди, не порти все.

Думаю, на сегодня хватит. Надо сворачивать представление. И где же Рой, может быть это мираж был, может мне показалось? Веду глазами по лицам в первых рядах, все не то. Провожу еще раз. Ничего. Толпа все еще надрывается, а я, стоя во весь рост, раз за разом просматриваю плотные массы людей.

Лицо Роя появилось внезапно. Могу поклясться, только что смотрела туда, его там не было. Захотел появиться и вот, пожалуйста, я его увидела. Тоже мне дитя леса, леший, мать его! Я тут все глаза просмотрела, а он играться изволит. Так бы и врезала ему за это.

Подзываю Гани.

— Видишь того парня, — одними глазами показываю ему на Роя, — как все закончится, приведи его ко мне в шатер. Только тихо.

Юноша понятливо кивает.

Нахожу его взгляд и, нахмурив брови, впиваюсь в него глазами.

— Смотри, чтобы ни одна живая душа! Ты понял, ни одна!

— Да понял я, понял. — Гани испуганно шарахается от меня.

Снова поднимаю взгляд, но там, где только что стоял Рой, уже никого нет, только бушующее море из одинаковых незнакомых человеческих лиц.

Захожу в шатер и сразу начинаю отстегивать доспехи. Веронея бросает в мою сторону выразительный взгляд, моя торопливость ей только мешает.

Не хочу ничего объяснять.

— Сними с меня все это быстрее, я устала.

Вея, не обращая на мои капризы никакого внимания, продолжает обстоятельно делать свое дело.

Понимаю, что требовать и кричать на нее бесполезно, просто терплю и жду, когда она все закончит. Едва последняя железяка снята и уложена в отведенное ей место, как говорю ей.

— Все, ты можешь заняться своими делами, я хочу побыть одна.

Стаскиваю с себя кожаные штаны и войлочную куртку. Кручу головой в поисках своего халата. Веронея достает его из-за какого-то угла, куда, наверное, я и бросила, затем подходит и, разворачивая, помогает одеться.

— Вы уверены, Ваше Высочество, что справитесь без меня.

Жалобно смотрю ей в глаза. Да ни в чем я не уверена, если бы ты знала. Только ты мне здесь не поможешь. Надо самой решать. Но вслух отвечаю твердо, стараясь не дать слабины.

— Да, Вея, справлюсь, не волнуйся.

Моя защитница, все еще недоверчиво косясь на меня, поднимает полог и выходит.

— Фу-у. — Облегченно выдыхаю и прислушиваюсь. Ну, где же этот Гани шляется.

На мне только шелковый халатик и после тяжеленных доспехов чувствую себя как в невесомости. Вместе с нервным возбуждением и нетерпением это замешивает во мне такую термоядерную смесь, что я готова взорваться в любую секунду. Ношусь по шатру как фурия из одного угла в другой. Наконец слышу возню у входа.

— Это кто с тобой?

— Королева приказала привести.

— Не положено. Шрам велел никого к королеве не пускать.

Несусь туда и распахиваю полог. Рой стоит за Гани и улыбается своей детской беззаботной улыбкой.

— Пропустите. — Командую таким тоном, что возражать никто не осмеливается.

Рой проходит мимо, почти касаясь, и по мне прокатывается волна возбуждения, настолько сильная, что замираю и чуть не пропускаю в шатер Гани. Парень тоже прется вовнутрь, но я все-таки успеваю схватить его за шиворот.

— Ты куда?

Получаю в ответ удивленно-вопросительный взгляд и не даю ему пустится в дискуссию.

— Ты стой здесь у входа. У меня конфиденциальный разговор. Ко мне никого не пускать. Понял?

— Чего ж не понять, стою у входа, никого не пускаю.

Подтверждающе киваю головой и уже прохожу мимо, как парень вдруг спохватывается.

— А если Ристан придет?

Оборачиваюсь к нему с рычанием разъярённой тигрицы.

— Никого! Что в этом слове ты не понял!

Наконец полог скатывается за моей спиной и после яркого солнца у меня перед глазами одни контуры. Рой стоит в центре шатра и не знает как себя вести. Наши отношения перед расставанием были не из простых.