Чудовище мое, с умилением шепчу про себя, я уже все забыла и простила. Ты пришел сюда ради меня, как всегда рискуешь своей жизнью. Бестолочь моя ненаглядная. Повторяю последнюю фразу еще раз, и меня топит бескрайнее чувство нежности. Слеза наворачивается на ресницы, и я ничего не могу с этим поделать.

Соберись, девочка, не распускай сопли, не вздумай даже вякнуть мне про любовь и прочую чушь. Подстегиваю себя, как могу и знаю, все бесполезно. Любовь или нет, но все изменилось. Разлука сделала свое черное дело. Испытание временем — тут либо забываешь, либо понимаешь, что жить без этого человека не можешь.

Губы еще что-то шепчут, а ноги уже несутся навстречу. Пропаду теперь — последняя здравая мысль в голове и передо мной сияющие неподдельным счастьем глаза, крепкие руки, подбрасывающие меня как пушинку. Взлетаю вверх и приземляюсь к нему на талию.

— Чудовище мое! — Успевают прошептать мои губы, прежде чем утонуть в поцелуе.

Я улетаю. Каждой клеточкой своего тела чувствую, как хочу его, хочу отдаться этим сильным рукам, хочу почувствовать на себе тяжесть его тела.

Он выпускает мои губы и пытается что-то сказать, но нет, я уже завелась. Впиваюсь в его приоткрытый рот. В моей голове все перемешалось. Образы из прошлого, где он срывает с меня пропитанную кровью сутану и берет прямо на столе посреди разбросанного оружия, смешиваются с треском разрываемого шелка. Мой халатик кучкой обрывков падает на землю, а я вжимаюсь обнаженной грудью в каменное тело. Жесткие как проволока волосы царапают соски, закручивая и без того тугую спираль возбуждения. Из самого низа живота разливается горячая волна, пронизывая слабостью каждую клеточку моего тела.

— Что же ты медлишь, чудовище, бери свою королеву.

Стаскиваю с него рубаху. Дергаю порывисто, нервно, с треском рвущихся швов, словно боюсь опоздать. Чувствую, как жесткие ладони стискивают мои бедра. Замираю, выгибаясь от желания, и подставляю его жадному рту свои затвердевшие груди. Горячие губы берут их по одной, сжимая и покусывая торчащие как пики соски. Ощущение бесподобно и невыносимо одновременно. Хватит! Мои пальцы зарываются в длинные густые волосы и прижимают его голову, прекращают эту восхитительную боль.

— В спальню. — Почти мысленно шепчу, не в силах произнести ни слова.

Рой с трудом останавливается.

— Туда. — Показываю рукой на палатку.

Он отбрасывает полог и, опускаясь на колени, кладет меня на постель. Лежу перед ним абсолютно голая и неподвижная. Даю его глазам насладиться моим телом, и они, горя восхищением, проходятся от лица до темного треугольника между ног.

— Обожаю тебя!

И я вижу по восторженному взгляду, что это не просто слова. Протягиваю руки и шепчу.

— Иди ко мне.

Мы снова набрасываемся друг на друга, словно наши тела были порознь не одно мгновение, а целую вечность. Он впивается в мои губы, а мои руки лихорадочно стаскивают с него штаны, еще секунда и, наконец, обнаженное мужское тело вдавливает меня в мягкие медвежьи шкуры. Чувствую его возбужденную плоть на своем животе, его руки, стискивающие мою грудь и свое, бьющее через край, желание. Больше не могу терпеть. Раздвигаю ноги и закидываю их на твердую как камень мужскую талию.

Рой входит в меня медленно, словно дразня, ему нравится смотреть на мое желание, на полуоткрытый рот и пересохшие губы. Подыгрываю и, извиваясь, насаживаюсь на жесткий как штык фаллос. Сантиметр за сантиметром и, наконец, долгожданный мощный толчок, вырывающий из меня стон. Игры кончены, настоящая животная страсть скрутила наши тела в один клубок. Разум проваливается в бездонную яму и в голове лишь желтая пелена желания. Изгибаюсь, подставляя себя навстречу ударам и сладостной боли.

— Чудовище! — Вцепляюсь ногтями в его обнаженную спину.

— Еще! — Яркие красные полосы тянутся за моими пальцами.

Вздрагиваю, оргазм сотрясает мое тело и прокатывается сладостной судорогой. Вытягиваюсь и замираю. Еще один мощный толчок и мужская плоть взрывается в моем чреве кипящей лавой. Голова Роя падает мне на грудь, и я пропадаю в какой-то нереальности. Между небом и землей, между раем и адом, в нирване, в потустороннем запредельном мире покоя.

Открываю глаза, радужную эйфорию потихонечку вытесняют реальные ощущения. Самое первое из них это тяжесть. На мне лежит стокилограммовая гора мускулов, и я начинаю серьезно опасаться, что сейчас она выдавит из меня кишки. Пытаюсь выбраться из-под застывшего на мне мужского тела — никаких шансов. Скинуть его с себя — еще меньше. Тогда дотягиваюсь и кусаю его за ухо. Кажется, помогло. Рой приподнимается на руках, и его рот расплывается в счастливо-блаженной улыбке.

— Эй, там наверху. — Упираюсь ему в грудь руками. — Имей совесть. Девушка у тебя не резиновая.

Рой скатывается с меня и плюхается на спину рядом. Несколько минут мы лежим молча, приходим в себя и осмысляем случившееся.

Если кто и мог испортить этот восхитительный миг, так это Варга.

Теперь моли всех своих богов, чтобы никто об этом не узнал. — Демон проснулся и вставил свои пять копеек. — Не буду даже говорить то, что я думаю о твоих умственных способностях, просто встань и по-быстрому выпроводи своего, мягко говоря, не совсем человеческого любовника.

Даже не подумаю. — Ворочать языком мне не хочется, мыслями еще меньше.

Не понимаю тебя. — Судя по тону, он действительно в замешательстве. — Ну ладно первый раз, ты хотя бы не знала, кто он такой, но сейчас-то?

Пытаюсь прикрыться иронией.

Может девушка влюбилась, а любовь, как известно, зла.

Варга как обычно прост и прямолинеен как дубина.

Дура ты, Лерка.

Ну и пусть, прекращаю разговор с грубияном, пусть я дура, не всем же быть умными. Поворачиваюсь на бок и рассматриваю профиль своего мужчины. Неужели я реально влюбилась. Вела себя, как полоумная. Надо сказать, и сейчас не шибко поумнела. Лежу вот, пялюсь на своего ненаглядного, а ведь в любой момент может кто-нибудь прийти. Демон прав, надо бы встать и хотя бы одеться, но мне так хорошо и спокойно, что пошел он в задницу со своей правотой.

Рой поворачивается ко мне и приподнимается на локте. Его глаза впиваются в мои, и я вижу в них тревогу и сомнение.

— Лера, я пришел за тобой.

Ну вот, началось похмелье, — с тоской думаю, глядя в милые голубые глаза, — а как было хорошо.

— Тебе нельзя здесь оставаться, — он по-своему расценивает мое молчание, — ты здесь погибнешь.

С нежностью провожу ладонью по выбритой мужской щеке.

— Мой милый волнуется за меня. Не бойся, никто меня здесь пальцем не тронет, ты же видел мою армию. Народ меня защитит.

Рой ловит и целует мою руку.

— Может быть, я и влюбился в тебя за твой бескрайний оптимизм и веру в хорошее? — Его глаза наполняются нежностью и затаенной тоской.

Я поднимаюсь, щелкаю его по носу и смеюсь.

— Конечно из-за этого, а еще, потому что я красивая, умная и бесстрашная.

Он обнимает и притягивает меня к себе.

— Ты бесстрашная, ты самая отчаянная девушка на свете, поэтому-то я и боюсь за тебя. Вокруг тебя толпа, сегодня она любит, а завтра будет ненавидеть. У трибунала такая власть над людьми, ты даже не представляешь. Они выждут момент и ударят, когда твое положение пошатнётся, когда ты будешь уязвима.

Ну вот, доконал все-таки, у меня портится настроение, и улыбка пропадает с моего лица.

— Ты думаешь, я этого не знаю? — Мне становится так себя жалко, что того и гляди разревусь. — Знаю, конечно, но мое предназначение спасти этих людей.

Рой отшатывается от меня и резко вскакивает на ноги.

— Пойми ты, этих людей уже не спасти.

Секунду пытаюсь заглушить обиду и прийти в себя после такой перемены.

— Что ты имеешь в виду?

Он стоит передо мной стройный красивый как античный бог и прожигает меня глазами.

— Объединенный совет истмари принял решение уничтожить людское племя на нашей земле.

До меня с трудом доходит смысл сказанного.

— Вы, что там грибов переели в своих джунглях?