Однако начало империи было уже положено.

Прежде всего Чингис озаботился укреплением в своей империи порядка. Земли, которые она занимала, были обширны и требовали единого управления. А для этого прежде всего нужна была связь.

С самого начала Чингис проявил огромный административный и организационный талант. Его ставка стала подлинным центром зарождающейся великодержавности. Для связи, для скорой передачи в народ его приказов, он организовал службу всадников-курьеров, которые, подобно стрелам, всегда были готовы разлететься в подвластные земли. Такого в степи ещё не было. Империя Чингиса превратилась в отлично управляемый организм, подчинённый единому центру. Чингис знал, что делается в любом её уголке и мог быстро реагировать.

Впоследствии эта система только укреплялась и развивалась. Вся монгольская империя покрылась сетью «ямов» — ямских станций, являвшихся, с одной стороны, этапами для передачи и дальнейшего препровождения почты, а с другой — военными учреждениями. Каждый длинный путь разделялся на участки, которыми управляли специальные «дорожные начальники», наделённые неограниченной властью и располагавшие военной силой, ответственные головой за порядок на их участке. При начальниках имелись управления, регистрирующие проезжающих лиц и провозимые товары. Благодаря наличию на дорогах такой твёрдой власти прекратились грабежи и нападения разбойников, можно было безопасно ездить, не беря с собою съестных припасов, так как при ямских станциях всегда были гостиницы, где было всё необходимое.

Обеспечив связь со всеми областями своей империи, Чингис для непосредственного управления ею назначил наместниками двух доверенных лиц. При назначении на столь высокие должности он не руководствовался знатным происхождением, как это бывало раньше, а исходил из личных качеств и преданности. Этими наместниками стали первые его вассалы — Богурчи и Джельме, подчинившиеся когда-то молодому Темучину.

Сам же Чингис, освободившись от хозяйственных дел, занялся более важным делом — созданием войска.

Враги не дремали. Бывший друг и названый брат Джамуга сумел приобрести среди подвластных ему вождей племён такое влияние, что они, собравшись однажды на берегу реки Аргуни, провозгласили его «Гурханом», то есть «народным ханом». Это было прямым вызовом Чингису, потому что здесь сыграла роль враждебная ему коалиция, в которой участвовали его собственные дяди (со стороны матери), вождь меркитов Тукта-беке, а также сын престарелого Ван-хана, пытавшийся вести свою собственную политику.

Чингис, использовав обычную хитрость, обеспечил себя поддержкой со стороны Ван-хана. После этого он выступил в поход и нанёс меркитам и своему названому брату Джамуге сокрушительное поражение. Джамуга бежал, его собственные роды подчинились победителю.

Эта победа была, в сущности, одержана войском нового типа. Чингис сумел искоренить в своём войске вековую привычку, свойственную всем степным воинам: при первой же возможности бросаться на грабёж добычи. Каждый ратник Чингиса знал, что получит свою законную долю после окончательной победы, и воевал до конца. К тому же бойцов Чингиса удерживал страх перед наказанием. Вот какой приказ отдал Чингис перед сражением с Джамугой:

«Если будет успех, то не гнаться за добычей. По окончании же всего дела разделить её поровну. В случае, если бы был сначала неуспех, который заставит отойти в исходное положение, то ратники должны снова и снова атаковать. Тому, кто, отступив, уклонится от повторения атаки, отрубить голову».

Железная дисциплина, царившая в войсках Чингисхана, обеспечивала ему победу за победой. Слава его росла, всё новые и новые вожди родов и племён переходили к нему на службу. Но в то же время подчинившиеся ему раньше представители знатнейших родов — Алтай, Кучар и другие, — уверившись в ошибочности расчёта, что Чингис станет послушным орудием у них в руках, откочевали от него и подчинились Ван-хану, в надежде с его помощью в конце концов устранить Чингиса. Таким образом, несмотря на поражение Джамуги, враждебная коалиция не только не распалась, но ещё и усилилась новыми членами. На этот раз её участникам удалось склонить на свою сторону и самого Ван-хана, который подозрительно следил за тем, как набирает силу и влияние его союзник и сосед.

Чингис же до этого времени старался поддерживать с Ван-ханом, своим названым отцом, союзнические отношения, извлекая из этого все возможные для себя выгоды. Отвлекая внимание Ван-хана от дел на востоке, где он правил самовластно, Чингис старался натравлять его на западные племена. Он надеялся таким образом выиграть время, набрать достаточно сил и самому напасть на Ван-хана, чтобы устранить его. Но Ван-хан сам напал на Чингиса, поддавшись убеждениям своих новых союзников.

Это нападение оказалось для Чингиса неожиданностью. Он избежал удара врасплох благодаря почти что чуду: о приближении рати Ван-хана его предупредили два пастуха. Это дало возможность построить войско для боя. Но на стороне противника оказалось численное превосходство, в то время как у самого Чингиса было только 4600 воинов.

Хотя Чингису и удалось отбить нападение, но сам он оказался слишком слаб для нанесения Ваи-хану ответного удара. В сражении, произошедшем в урочище Халанджик-Алате, сын Ван-хана, Сенгун, один из наиболее рьяных противников Чингиса, был ранен стрелой. На монгольской стороне были ранены третий сын Чингиса, Угедей, и двое его верных сподвижников — Боро-Кула и Богурчи. В плен попал брат Чингиса, Касар, вместе с женой и детьми.

Чингис понял, что для решительной победы над Ванханом необходимо собрать больше сил. Поэтому он после боя отступил, подкрепляя коней подножным кормом и давая отдых воинам. Во время этого отхода войско его усиливалось подходившими подкреплениями — те стекались со всех сторон. Чтобы выиграть ещё больше времени, Чингис попытался вступить в переговоры с Ван-ханом, притворно выражая ему покорность, напоминая о своих прежних услугах и предлагая заключить вечный мир. Одновременно он посылал гонцов к Алтану и Кучару.

«Миротворческие» послания не были приняты. За всех ответил один Сенгун: «Будем сражаться! Кто из нас одержит верх, тот и будет ханом!»

Получив такой ответ, Чингис собрал совещание, на котором большинство высказалось за продолжение борьбы с Ван-ханом. Тем временем удалось привлечь на свою сторону ещё нескольких союзников. Новое сражение было неизбежно.

Чтобы дать его в наиболее выгодных условиях, Чингис пустился на хитрость. Вместе со всем своим войском он укрылся в лесах так искусно, что противник потерял его след. Для его розыска Ван-хан послал взятого в плен младшего брата Чингиса — Касара, как человека, хорошо знакомого с местностью, оставив у себя в качестве заложников его жену и детей.

Касар действительно разыскал брата, который уговорил его не возвращаться к Ван-хану, а послать вместо себя человека с донесением, что монгольское войско нигде не найдено, и с предложением прислать к нему, Касару, доверенных людей, чтобы они удостоверились: в данной местности пусто.

Хитрость удалась. Доверенные люди от Ван-хана прибыли, они были схвачены Чингисом. После жестоких пыток они открыли во всех подробностях положение кереитской армии. Оказалось, что она пребывает в полной беспечности, а в ставке Ван-хана идут нескончаемые пиры.

Заручившись этими ценными сведениями, Чингис быстро вывел своё войско из леса, молниеносно приблизился к неприятельскому лагерю, окружил его и, несмотря на упорное сопротивление, нанёс врагу на этот раз решительное поражение. Ван-хану с сыном, оба были ранены, удалось бежать с малой свитой, а большинство из его людей Чингис забрал себе. Ван-хан бежал в страну найманов и в скором времени был там убит.

После этой победы произошёл такой случай: один бывший багатур Ван-хана сказал Чингису: «Мне тяжело было дозволить вам схватить и убить моего законного господина, поэтому я бился с вами три дня, чтобы дать ему время уйти. Теперь если велишь мне умереть — умру, а если даруешь мне жизнь, то поусердствую тебе!» Чингис ответил: «Кто не захотел покинуть своего господина и, чтобы дать ему время убежать, сражался один со мною, тот молодец. Будь же моим товарищем!»