Но получилось, что все они - каждый сам по себе, а люди - подносят ему камни на берегу. Глупые, глупые дети.

Тогда он впервые понял, что был слишком мягок с ними. Тогда впервые понял, что уроки, извлеченные из слов, никто не запомнит. Что действовать надо по-другому.

- Я скорблю по Затхэ, - честно сказал он девочке.

- По чудовищу? - удивилась она.

- Он не был чудовищем, - ответил Д’хал. - Его сделали таким. Но я вижу будущее, дитя. И вижу, что это еще не конец. Пройдут века. Боги погибнут в великой битве. И вернется Сорэн. И потянется за ней ее тень Лаэф. А за ним - и другие Бессмертные. И тогда - вернется он. Совсем другим, сменив сотню тел и обличий.

- И что случится? - задержав дыхание, спросила девочка. - Кто победит?

Д’хал при‍щурился, вглядываясь в вечность.

- И Затхэ, - проговорил медл‍енно, будто не видел - читал что-то, едва различимое, в закатном небе, - отречется от Тьмы, и пойдет к свету, и возьмет меч, и спасет мир.

Улыбнулся девочке и потрепал ее по волосам.

- Но не бойся, дитя, - сказал ей. - Это случится еще не скоро. А ты... Ты понесешь об этом весть.

И бросил щепотку пыли с вершины Вечной горы в ладони, и дунул, и обжег своим дыханием, и развеял над дитям человеческим - чтобы хватило ей сил пронести его весть сквозь время.

Поднялся и медленно пошел вдоль волн, вслушиваясь в пение разгулявшихся над ними ветров.

До Мэргэ'ассе, смертельной битвы богов, оставалось пять веков.

***

Ух’эр остановился у ступеней черного трона Лаэфа, привычно запрыгнул на верхнюю, сел и потянулся. Довольный кот, а не бог Смерти.

- Как поживает моя дорогая сестра? - спросил Лаэф, змея Эрхайза скользнула вниз по плечу, забралась на руки Ух’эру, и тот погладил ее по голове. Эрхайза запрокинула голову, всматриваясь в его глаза.

- Пыталась меня спасти, - ухмыльнулся ей - и Лаэфу - Ух’эр, - можешь себе представить? Она когда-нибудь поймет, что если кого-то и нужно спасать, то - от нее?

- Сорэн считает, что ты на ее стороне? - строго спросил Лаэф. Он хотел говорить по делу - иногда ему было не до пустых пересудов.

- Еще бы! - фыркнул Ух’эр. - Чуть не возлюбила меня, так считает.

И рассмеялся. А взгляд Эрхайзы оторвался от его лица и уперся в подвеску.

- Чуть? - холодно переспросил Лаэф. Ух’эр неожиданно стал серьезным и доверительно сообщил, отрывая взгляд от Эрхайзы и вскидывая голову к‍ самому Лаэфу:

- Не знаю, что было бы, если б я в окно не выва‍лился.

И тот чуть заметно улыбнулся. Протянул руку и потрепал Ух’эра по волосам.

- Иногда, брат, - задумчиво сказал он, - ты настолько безумен, что я сам тебя опасаюсь.

“Хорошо, что признал, - подумал Ух’эр, - буду знать - доверяешь мне не полностью. А жаль. Жаль, что ты так умен, Лаэф”.

А вслух - снова расхохотался.

Дэшон вошел в селение. Толкнул тяжелую створку ворот, направился по заснеженной тропе, и снег громко хрустнул под сапогом. У ворот его никто не встретил, но из домов вышли - многие заметили виверну на подлете, и теперь монстр стоял за забором, но наездник - был здесь.

Его не боялись - в Дааре не умели бояться. Он был интересен - важный гость на замковом ездовом звере. Дэшон подождал, пока на улицу выползет побольше народу, и громко сообщил:

- Мне нужен знахарь Ангир.

- Зачем? - спросила крупная женщина из ближайшего домика.

- Я пришел за помощью, - сказал Дэшон.

Верная фраза - даарцы научены не отказывать никому, кто просит о помощи. Среди снегов и вьюг нельзя отказывать. Вот просто нельзя - и все тут.

- Пойди прямо, - отозвался бородатый мужчина, высунувшийся из окна соседнего дома. - В конце улицы увидишь землянку. Вот тебе туда. В земле Ангир живет.

- Заживо себя похоронил, - поддакнула женщина.

- Спасибо, - сказал Дэшон и двинулся вперед. Люди глазели на него, а те, что вышли из домов, даже робко потянулись следом.

- Только он с тобой говорить не будет! - крикнула женщина ему вслед. - Он ни с кем не говорит.

“Ему придется”, - подумал Дэшон.

С Дэшоном всегда говорили, ‍когда ему было нужно. Рано или поздно любой, даже самый замкн‍утый человек - или нечеловек, - понимал: проще ответить на вопрос, чем смотреть, как за тобой бесконечно ходят, и слушать, как вопрос повторяют бесчисленное количество раз.

Дэшон дошел до землянки, поднял крышку на косом своде, спустился вниз по лестнице. Снял перчатки и несколько раз с силой выдохнул в ладони. Руки у него мерзли все сильнее.

Поднял взгляд на сидящего в углу заросшего старика. Старика было плохо видно - потемневшая масляная лампа на стене почти не давала света, зато дыма было хоть отбавляй. Старик пристально смотрел в глаза и молчал.

- Ладно, - сказал Дэшон и прокашлялся. - Меня зовут Дэшон. Я пришел спросить о Шаайенне.

Старик молчал. Конечно, он знал, о ком пришел говорить Дэшон. Информация в Дааре разносится быстро. Все уже знали, что случилось.

- Второй ребенок Роанны, - Дэшон сделал шаг к нему, - сын короля Даарена, - и еще шаг. - Младший принц Шаайенн.

Подошел к старику почти вплотную и, чтоб не смотреть сверху вниз, присел напротив лавки. Заглянул в глаза. И попросил:

- Помоги мне.

Старик молчал.

- Помоги ему, - сказал Дэшон.

Старик молчал.

- Хорошо, - Дэшон поднялся, прошелся туда и обратно по маленькому темному подземелью. - Сейчас есть два варианта развития событий. За ним идут. Его найдут. И либо убьют его, либо убьет он. Я хочу найти третий.

Старик поднял на него взгляд и едва заметно качнул головой. Третьего варианта событий не было.

- Понимаешь, в чем дело, Ангир, - сказал Дэшон, остановился рядом, сел на лавку и доверительно заглянул старику в глаз‍а. - Я недавно вроде как уволился. И у меня теперь куча свобо‍дного времени.

Старик устало вздохнул, но ничего не сказал.

- Король Даарен говорил, что манера общаться у Шаайенна - моя, - гордо вспомнил Дэшон. - А Шаайенн достал всех, буквально - всех, во дворце. И ближайших селениях. И даже в некоторых дальних. Он может часами говорить, правда, долго на одну тему - никогда. У него внимание переключается вот так! - Дэшон щелкнул пальцами. - Иногда и не успеваешь понять, что он сказал о цветах в саду, а он уже о цвете неба говорит. Он на небо любит смотреть, знаешь? Все вверх рвется, если не летать, то просто смотреть. А еще… Стой, а ты тишину, наверное, любишь, да? И чтоб тебя никто не трогал?

Старик продолжал молча глядеть на него.

- Может, тебе воды принести? Нет? Поесть чего-нибудь? Я сейчас схожу, мне же надо что-то есть, так? И тебе по дороге захвачу, а ты пока посиди подумай - сколько времени будешь меня терпеть.

Дэшон поднялся и шагнул к лестнице, но остановился - за спиной тяжело вздохнули. А потом заговорили, медленно и хрипло, по буквам, произнося слова, будто вспоминая, как это - говорить.

- Я отвечу тебе, но не потому, что меня тяготит твое общество, - сказал старик, и Дэшон медленно развернулся к нему. - Мне жаль тебя. Ты искренне веришь в то, что говоришь. Единственный в Дааре. Кто еще верит в то, что младший принц существует. Но его нет. Есть лишь пустая оболочка, в которую возвращаются воспоминания о ее истинной сути. И теперь ты хочешь тратить мое и свое время на то, чтобы как-то укрепить в себе ложную веру. Своего времен‍и мне не жаль - мне жаль тебя.

Старик смотрел все так же - пр‍истальный темный взгляд. Взгляд в самую душу.

- Кого я тогда учил? - Дэшон присел напротив, всмотрелся в темные глаза знахаря - ему было не привыкать к буравящим взглядам. - Кто тогда смотрел на небо все эти годы? Зверь?

- Ты многому его научил? - спросил старик.

- Да, - уверенно ответил Дэшон. Йен быстро учился. Всему и у всех. И у Дэшона в том числе - пока Дэшон ему не наскучил.

- Все это он использует против тебя, - ответил старик. - Против всех.

- Что ты сделал? - спросил Дэшон. - Что конкретно ты сделал, когда королева пришла к тебе двадцать лет назад со своей просьбой?