— Но он идет. Значит, у него есть цель. Его цель — ты, Чистильщик?

Бордрер надолго задумался. Потом медленно кивнул:

— Думаю, да.

— Он знает, где твой дом?

— Дом охраняется так, что там ‍не пройдет никто. Никто не выживет.

— Ты сам только что говори‍л, что выживать — все, что он умеет. Не будь слишком уверен. К тому же, насколько мне известно, он уже не раз выживал чудом. А ты мне нужен живым, Чистильщик, не стоит рисковать — вдруг твоя тварь и впрямь способна на чудеса?

“Не раз выживал чудом, — повторил про себя Бордрер. — Теперь я знаю, кто тебе доносит. Как минимум, одного знаю. И о Нивене, и об Алесте он знает. И мои слова по выживании чудом лишь он слышал. Жаль Кровера, но с ним надо будет разобраться. Минус одна ниточка в паутине Тейрина. Хоть маленький — но шаг”.

— Что ты предлагаешь? — спросил вслух.

— Ты отправишь в свой дом послание, — сказал Тейрин. — Пусть Нивена к ночи ждут там. Он же у тебя ночная тварь? Сообщи своим, что будешь в другом месте. И если с ним не справятся в доме, он узнает, в каком именно. В это же место ведьма отправит Зверя. А я придержу здесь Риирдала. У нас с ним впереди долгая партия. Если две твари не заодно — они уничтожат друг друга. Как минимум, одной проблемой станет меньше. Вторую добьешь. Или добьет Риирдал.

— Но Зверь этот… ты же сам говоришь, он не оборачивается, когда захочет.

— У тебя есть ведьма, — напомнил Тейрин. — Пусть она превратит его в монстра.

— И с чего ей соглашаться на это все?

— С того, что ты ей так скажешь, — на этот раз и голос, и взгляд Тейрина были холоднее льда. И никто не посмел бы ему возразить.

“Вот иди и сам ей скажи, — мрачно подумал Бордрер. — Вот таким тоном попробуй. Посмотрим, кто из вас живым из ее избушки выберется”.

— А теперь, — Тейрин вновь откинулся в кресле и по‍дбросил вверх камушек. Проследил за его полетом, подбросил вн‍овь и уточнил. — Где у нас самый высокий забор?

- Забор нам зачем? - растерянно спросил Бордрер.

— Чтоб закрыть за ним волка, — ответил Тейрин. — И воина. И еще, Бордрер. Ты же понимаешь, что тебя там, за забором, быть не должно?

— Да где мне быть тогда? — устало спросил Бордрер.

— Думай, Чистильщик, — пожал плечами Тейрин.

— Озеро Скорби! — сказал Бордрер, щелкнув пальцами.

— Ты хочешь в Озеро Скорби? — задумчиво уточнил Тейрин, продолжая следить за полетом камушка.

Естественно, Бордрер не хотел. К Озеру Скорби никто даже приближаться не хотел. Вода там была черной и отравленной еще со времен Мертвых. И туман клубился над ней в любую погоду. Почему рядом с Озером построили одну из белых башен - никто не знал. Следить с нее, чтоб из Озера никто не выполз, или чтоб в него никто не заполз. А может, сначала башню построили, а потом Озеро появилось.

Говорили, что Озеро — то слезы Ух’эра, бога смерти. Что плакал он лишь однажды, и было это именно здесь, в Нат-Каде, тогда еще — любимой беломраморной обители Сорэн. Но чего ему было плакать, и причем здесь Сорэн, Бордрер не знал. Он еще в глубоком детстве перестал слушать все эти бессмысленные росказни.

В любом случае, и Озеро, и Башню отгородили огромным забором. Башни уже давно не были ни сигнальными, ни сторожевыми. Нат-Кад изрядно разросся с тех пор, как их возвели, и остались они памятниками древней архитектуры в центре города. Но если к остальным трем подойти было можно, даже внутрь зайти, даже подняться, если не боишься, что ступени под тобой проломятся, то эта, четвертая, давно погрязла в зарослях и паутине. Если, конечно, на берегу Озера Скорби были заросли. Если там что-то росло.

Бордрер никогда не заглядывал за тот высокий забор. Никто не заглядывал. Но выше забор был лишь вокруг дворца Тейрина — маленькая крепостная стена. А к своему дворцу Тейрин точно не подпустит никого из монстров.

— Стена вокруг Озера, — напомнил Бордрер. — Можно сказать, что я буду в башне.

— Иди, Чистильщик, — кивнул Тейрин. — Если Зверь в городе, он быстро найдет ведьму. Нивен тем более быстро найдет твой дом. Постарайся успеть. Иначе нам придется воевать на два фронта. И сейчас мне это совершенно не нужно.

— Сейчас? — переспросил Бордрер, который уже поднялся и двинулся было к двери.

Тейрин слишком расслабился при нем — слишком много мыслил вслух. И всплыло некое “сейчас”. Что происходит сейчас? О чем не знает Бордрер?

“Вопрос в том, о чем ты вообще знаешь, старый хрыч, — тоскливо подумал он. — Ну, ничего. Ничего. Я вас всех, мелких, еще переживу. Передавлю, как тараканов. Сначала Нивена задавлю, потом и до тебя доберусь, Повелитель Тейрин”.

Тейрин пристально глянул в глаза и ткнул пальцем в сторону двери.

“И пальцы тебе переломаю”, — мысленно пообещал ему Бордрер. И вышел.

Он знал немногое, и неопределенность убивала.

Его люди ждали у ворот.

— Слушайте, - сказал им Бордрер. — Дом оставим. Всем собрать отряды и занять башню у Озера Скорби. Там с ним разберемся. Со всеми разберемся.

Тейрин предлагал разделить силы. Но Бордрер решил иначе: его сила — все, что осталось. И всю силу нужно сосредоточить в башне. И ударить так, как могут ударить Чистильщики.

***

Тейрин глядел в окно, перекатывая камень на ладони.

Сорэн слышала: он звал.

— Сорэн, — то ли шептал, то ли думал. — Сорэн, Светлая. Помоги.

— Тейрин, — отозвалась она, мягко, нежно. Обняла бы за плечи, но рук не было — просто погладила дуновением теплого ветра, бросила отблеск света под руку — на подоконник. Просто сказала: я здесь, милый мальчик, я рядом.

— Монстр из Даара, — прошептал Тейрин. — Охотник напуган. Стоит ли бояться мне?

— Ничего не бойся, — напомнила она, — рядом со мной — ничего не бойся, Тейрин. В Дааре много монстров — там пролито много нечистой крови. Но никому из них не справиться со мной.

— Почему? — спросил Тейрин. — Что там было? В Дааре?

Говорить об этом не хотелось, но Сорэн превозмогла себя. И заговорила:

— В Дааре был убит первый монстр. Он напал на людей, и я убила его. Из капель его крови родились другие. Но, мальчик, я убила монстра. Думаешь, я не справлюсь с каплей его крови?

— Как ты его убила? — спросил Тейрин. Иногда он задавал слишком много вопросов и этим был очень похож на него. На первого монстра.

На Затхэ.

— Пронзила сердце, — ответила Сорэн. — Любое чудовище можно убить, если знаешь, где его сердце.

— Тебе жаль его? — спросил Тейрин, и голос его изменился.

— Нет, — честно ответила Сорэн. — Он заслужил эту участь.

— В легенде не было ничего о его смерти, — хмыкнул Тейрин по долгому размышлению. — Там говорится, он до сих пор жив и продолжает плодить новых монстров.

Стояла бы Сорэн перед ним, сверлил бы сейчас взглядом ее, а так — напряженно глядел в окно, будто распахнутые ставни могли ответить. Врет или нет?

— Ты помнишь легенду, — сообщила очевидное Сорэн, и в ее голосе Тейрину почудилась мягкая улыбка. — Ты уже так много всего знаешь...

Да, он знал. Легенды он знал наизусть. Как не знать, е‍сли приходится иметь дело с одной из них живьем? Не во плоти,‍ просто живьем. Пока не во плоти.

Пока.

***

Эйра завидовала отцу своему, творящему зверя и птицу и человека. Говорила:

— Чем хуже я, истинная, любимая дочь его, ведь кто как не любовь будет любим?

И птицы пели, и яблони склоняли ветви, и Ирхан гладил ее волосы, впитавшие его свет, соглашаясь.

Но все сотворил уже Д’хал, не осталось Эйре ничего. Как бы она ни старалась — никто не сошел с белых ладоней на мягкую землю.

И тёмной ночью, когда Рихан невзначай задремала меж облаков, выскользнула Эйра из покоев змеей Лаэфа, протянула руку, взывая — и прилетела к ней птица, и прибежал зверь, и пришел человек. И повела их в тиши ночной в кузницы Заррэта — великан спал вночи, спал до утра, и лишь глас Д’хала громовой мог разбудить его.