Тут Йен почти не соврал — Рэй частенько бывал той еще сволочью.

И злоба его была вполне искренней. Хотя, если подумать, то злиться на Рэя нужно было в последнюю очередь. Не он обратил Йена. Да он даже не преследовал! Хотя тут, скорее, папочке спасибо: не отпустил, видать, престолонаследника в столь опасную погоню.

И все же Йен злился. Потому врать получалось гладко, как никогда.

— Чем старше я становился, тем больше ему мешал, — доверительно говорил девчонке, — и Каарэй пошел на крайние меры — объявил меня монстром, чтоб устроить всенародную травлю. И ему хорошо, и другим — развлечение. Ты же знаешь, как даарцы любят охотиться?

— Вот только зубы не заговаривай! — фыркнула она. — Знаешь, как я поняла, что ты оборотень? — заглянула в глаза, и взгляд бусинок был внимательным, цепким. Вредная мышь. — Зогры — не лошади. И не боятся диких зверей. И не станут бояться оборотней.

“Отлично!” — мысленно обрадовался Йен. Значит, и правда не станут бояться. Значит, осталось только выяс‍нить у девчонки, где ключ от замка.

— Зогры быстрее лошадей, в‍от и все, — пожал плечами он. И как можно более проникновенно сказал. — Мне нечем доказать свою правоту, и ты имеешь полное право мне не верить. И если не веришь, я уйду. Но прежде, чем уйду, ответь мне на один вопрос.

— Какой? — спросила она, изучая его внимательно, будто что-то искала в глазах. Хотела найти. Но найти не получалось, наверное.

— Как ты вообще умудрилась? — спросил Йен, кивнув на лежащего в отключке мужа. — Замуж… За вот это вот…

— Деньги были нужны, — ощерилась она. — А принцев, как назло, не встретилось!

Йен посмотрел ей в глаза и очень твердо сказал:

— Милая. Встреться ты мне тогда, все могло бы быть иначе. Но в какой-то степени я рад, что этого не произошло. Иначе сегодня нас травили бы обоих.

Он присел над ее супругом, ткнул того кулаком в бок, уточнил:

— У тебя неприятности из-за этого теперь будут?

— Не больше, чем у тебя, — фыркнула она.

— А давай поможем друг другу? — предложил Йен. — Ты мне зогров, я тебе — денег. Развернешься — и уедешь от этого… голосистого.

— Много денег нужно будет, — насмешливо отметила она, — очень много.

— Я же сказал, — произнес Йен и поднялся, — я принц.

И легким движением снял с пальца пару колец. Протянул ей. Отметил:

— Даарские мариины чистой воды. Как ты. Думаю, этого хватит на первое время.

— А я тебе — зогров? — уточнила она.

— Для начала еще раз зеркало, — попросил он. — И гребень. И… где у твоего мужа бритва?

Потом Йен надолго засел перед темным окошком, используя его как зеркало. Маленькое - разбилось. А больше зеркал не нашлось. Девчонка подносила воды и полотенец, когда он просил. Оставляла рядом и возвращалась к поклаже — молча и решительно паковала свои вещи в отдельный мешок.

А когда он развернулся, а она подняла на него взгляд, то наконец посмотрела так, как смотрели всегда. Как положено. С восхищением.

— Вот теперь на принца похож больше, чем на оборотня, — честно призналась она.

— Правда? — мягко спросил он. Так же мягко подошел и опустил руки ей на плечи. Она подняла на него взгляд. И уже потянулась для поцелуя, но тут Йен услышал собак. Даарские ищейки шли группой в несколько десятков, шли из лесу, пока еще не вышли к холму, но вот-вот должны были появиться. А значит, охотники на вивернах уже прочесывают небо. И уйти теперь будет в разы сложнее.

“Все-таки Рэй показал дорогу”, — мрачно подумал Йен. И вместо поцелуя в губы, смачно чмокнул барышню в лоб, оставил растерянно хлопать глазами и шагнул к окну, всматриваясь вдаль, принюхиваясь к воздуху.

— А теперь мне нужны зогры, — тихо сказал он.

— Ты! — возмущенно выдохнула она, но подходящих слов не нашла, а Йен круто развернулся к ней и честно сказал:

— Если бы не надо было спешить, поверь…

— А бриться, значит, время было!

— Милая, да с тобой нужно ночь провести! — с чувством ответил он. — Ночь, не меньше! И я проведу. Но сейчас мне нужно бежать, понимаешь? Бежать!

Непроизвольно вновь покосился на окно, а девочка с неожиданным пониманием уточнила:

— Они уже близко?

Умная мышка. Прекрасно поняла, что он их чует. И что всем его россказням - грош цена. Но он уже взял ее в оборот.

— Да, — тихо ответил он, глядя в пол.

“А теперь поднимаем взгляд, - сказал себе, - раз, два, три…”.

Он уже вычислил, опытным путем, что именно так виноватый взгляд работает лучше всего. Если смотреть не сразу в глаза, а сосчитать до трех. Правда, Рэя с отцом его взгляд никогда не пробирал, слишком толстокожие. И слишком хорошо знали Йена, потому должны были понимать, сколько времени тот репетировал его перед зеркалом и на скольких людях опробовал прежде, чем задействовать в важном разговоре.

Девочка продержалась пару мгновений, потом тяжело вздохнула. Задумчиво глянула в окно и наконец вынесла вердикт:

— Возьмешь одного, — сказала она.

— За два кольца? — удивился он.

— И плащ отдашь, — припечатала она и присела над распростертым на полу мужем. — Бежевый цвет любишь?

Йен ухмыльнулся.

Очень умная мышка.

— Что значит, нет следов?! — рявкнул Даарен на человека, принесшего очередную весть. — Мне лично оседлать виверну и показать вам, недоумки, как следы искать?! На кого ваши шавки натасканы?!

— Мой король, — попытался оправдаться тот, — собаки научены брать след обычного оборотня, откуда им…

— Оттуда! Королевские, чтоб их, ищейки! Найдите! Еще одна такая весть, и твоя голова…

— Рен, — тихо перебил Дэшон, стоявший в углу зала, — не думаю…

— Молча-ать! — взревел тот, вскакивая и круто разворачиваясь.‍ Гонец коротко глянул на Дэшона, и тот так же коротко мотнул ‍головой в сторону выхода: беги, пока цел.

Рен прятал горе за злостью. Он всегда так делал, и Дэшон прекрасно знал, что о поступках, совершенных в порыве гнева, тот потом сожалеет. Не признается, но сожалеет. А сейчас на них, на всех, на весь Даар и на королевскую семью, обрушилось такое горе, что сам Дэшон не знал, как с ним справляться. И до сих пор не был уверен, что правильно поступил тогда, заглянув в комнату Йена.

А Рен и вовсе с ума сходил.

Странно, что еще леса не начал выжигать.

Приход Зверя — сбывшееся страшное пророчество. Мощный удар по всему Даару и Даарену лично. Но Рен был стальной — не боялся ударов. А вот потеря Йена — это уже не не просто удар, это кинжал, под латы, под кожу, прямо в сердце.

Рен любил Йена. Он плохо умел любить, но все же — любил.

— Ты знал, что это случится! — неожиданно заявил он, пробуравив Дэшона темным тяжелым взглядом.

— Не сходи с ума, — мягко попросил Дэшон. Рен уже неделю вымещал злость на всех, кто попадался под руку. Не знал, кого винить в произошедшем, и винил каждого. Странно даже, что самого Дэшона зацепило только сейчас.

— Ты с самого начала все знал! — процедил Рен, продолжая глядеть исподлобья и надвигаясь медленно, но неумолимо. — Ты плешь мне проел, твердя о том, как много ему нужно внимания! Какой! Он! Необычный! Мальчик!

— Потому что так и было! — жестко отрезал Дэшон.

Его назвали Шаайенном — Несущим свет. Сейчас это выглядело жестокой насмешкой, но Дэшону всегда казалось, что имя подходит ‍ему как никому другому. В нем не было ничего от отца, в отца ‍пошел Рэй. А этот вышел копией матери, этот был ее любимцем, любимцем Ирхана и дворцовых нянек. Стоило ему выйти в непогожий день на крыльцо, как Ирхан разгонял тучи просто для того, чтоб потрепать его волосы. Ярко-рыжие, в лучах светила они сияли золотом. И искрились, сверкали глаза, таящие в глубине пронзительную насмешку, которая нет-нет да и прорвется поверхность. Она, эта насмешка, всегда сидела там — с тех пор, наверное, как научился улыбаться.

Дэшон вспоминал сейчас его тогда, совсем маленьким, в который раз пытался найти тот момент, когда он проглядел. И что именно он проглядел.