Англичане просили Шмакова написать для одного из лондонских журналов статью об исследованиях вторичной эмиссии электронов. В лаборатории Шмакова в то время обнаружили новый эффект: при одновременном облучении поверхности катода электронами и светом общая эмиссия электронов гораздо меньше алгебраической суммы электронных потоков, полученных от каждого из факторов отдельно.
...Путешествие на родину профессора телевидения началось от дома Столетова. А фотоэлектричесний закон Столетова — по сути начало телевидения...
Причем с увеличением света эмиссия уменьшалась. Этот эффект и заинтересовал английских телевизионщиков...
«Придется выкраивать время для статьи», — подумал Шмаков. Он отложил письмо в сторону и принялся за другие бумаги. Такой уж был у него распорядок: с утра все официальные дела, включая и лекции в Энергетическом институте, где он был доцентом, а потом до поздней ночи эксперименты в своей лаборатории...
Скрипнула дверь.
— Павел Васильевич, к вам посетитель. Можно?
— Отлично, пусть войдет,—оживился Шмаков. Он готов был принять десяток посетителей, только бы не читать эти скучные бумаги, с подписями и печатями.
В кабинет вошел высокий, широкоплечий мужчина в сером дорожном плаще. «Наверно, моряк или живет где-то на берегу моря», — решил Шмаков, глядя на загорелое, обветренное лицо незнакомца.
— Управляющий Дальневосточного крабового треста, — отрекомендовался посетитель.
— Садитесь, пожалуйста, — Шмаков указал на стул. А сам подумал: «Перепутал, видно, не туда пришел».
— Знаете повадки крабов? — неожиданно спросил незнакомец.
— Краболовством не занимаемся, — рассмеялся Шмаков, не понимая, к чему клонит этот здоровяк.
— Замучили они нас,— продолжал незнакомец, будто не расслышав реплику Шмакова.— Вдруг надумают, да и подадутся всей колонией на глубину. А мы сидим у моря и ждем, когда к берегу назад явятся.
— Ну, а мы тут при чем? — пожал плечами
Профессор Шманов с темой Еленой Сергеевной и сыном Сережей.
— Вы только и можете помочь, — встрепенулся управляющий.—В нашей местной газете промелькнула заметка о телевидении.
— Ну и что?
— А вы сделайте нам такой телевизор, чтобы на экране его мы крабов видели. Чтобы заранее известны были нам их намерения... Постройте для нас подводный телевизор.
Неожиданный оборот рассказа управляющего трестом взволновал и обрадовал Шмакова. Люди начинают верить в великие возможности телевидения! Больше того, они сами подсказывают пути, по которым предстоит шагать телевидению.
Мне не раз приходилось слышать рассказы Шманова о Франции, Голландии, Швейцарии, о его заморских путешествиях в Англию и Америку...
Подводное телевидение! Смелая, фантастическая идея. Реальна ли она? В голове заворошились сомнения: «Прозрачность водяной массы, спектральные характеристики воды, вредные рассеяния и отражения света...» Их были десятки, таких вопросов. «Вода не воздух, где тоже порою возникают невероятные осложнения... А передающая камера? Ведь ее нужно опускать под воду...» И всё-таки Павел Васильевич каким-то непонятным, необъяснимым внутренним чувством вдруг поверил в осуществимость этой идеи. Он поднялся из-за стола:
— К сожалению, твердо обещать пока не могу. Не только вы, и сам я пока не представляю всех трудностей, которые могут ожидать нас в такой работе. И всё же за работу эту мы, пожалуй, возьмемся. Подводное телевидение — заманчивая мысль. В этом вы меня убедили. Мы попробуем сделать такую установку. Но сначала я посоветуюсь со специалистами...
На следующий день Шмаков отправился к академику А. И. Бергу. Уже в то время Берг руководил многими исследованиями в области электрической связи и телемеханики.
Шмаков хотел заручиться поддержкой этого большого специалиста, тем более что речь шла о подводном эксперименте.
Берг с интересом выслушал рассказ Шмакова и, усмехнувшись, сказал:
— Крабы крабами, но подводное телевидение само по себе достаточно заманчиво. Вижу, вы увлеклись не на шутку... Мне тоже нравится эта идея. Принимайте предложение краболовов. Не им, так другим польза будет... Науке, во всяком случае. Я постараюсь выхлопотать деньги на эксперимент.
Окрыленный поддержкой Берга, Шмаков помчался к себе в лабораторию, чтобы сообщить сотрудникам о новой работе. Шутка ли сказать, в начале тридцатых годов построить телевизионную аппаратуру для подводных передач! Ведь в это время в Советском Союзе еще только-только начиналось самое обычное механическое телевидение. А тут подводное! Нужно было разработать принципиально новую, с повышенной светосилой оптическую систему, сконструировать и изготовить передающую камеру, могущую работать под водой, то есть абсолютно герметическую.
В этом грандиозном эксперименте участвовало несколько институтов. Лаборатория Шмакова возглавляла всю работу. Здесь создавалась сама телевизионная установка. Светотехнику для подводного телевидения подготавливал сотрудник соседней лаборатории ВЭИ Н. В. Горбачев, тот самый инженер Горбачев, который установил над московским Кремлем рубиновые звёзды.
В Ленинграде в Научно-исследовательском институте водного транспорта сконструировали специальную батисферу для передающей камеры.
Ленинградские оптики во главе с профессором А. А. Гершуном произвели в Балтийском море ряд ценных подводных измерений. Эти исследования фактически определили параметры оптической системы и электрической схемы строящейся установки.
Пролетел год. Экспедиция с первой в мире экспериментальной установкой для подводного телевидения прибыла в Крым, на берег Черного моря. В составе экспедиции: Шмаков — руководитель, молодой физик-оптик Л. Н. Кацауров, только что окончивший Московский университет, сотрудники лаборатории телевидения ВЭИ инженеры Степанов и Иванов. Две недели ушли на подготовку к первому спуску. Прямо на берегу моря в парусиновых палатках собрали аппаратуру, опробовали ее, — ведь как-никак установка пропутешествовала почти две тысячи километров.
Моряки предоставили во временное пользование ученым старую подводную лодку. Они больше других были заинтересованы в телевидении! Поблескивающая огромными иллюминаторами лодка напоминала фантастический «Наутилус» капитана Немо.
Почти каждое утро, когда выглянувшее из-за гор солнце начинало золотить море, Шмаков и Кацауров осторожно, чтобы не разбудить товарищей, выбирались из палатки и шли к пирсу. Здесь они без труда нанимали ялик. Шустрый мальчишка перевозчик в десять минут доставлял их на лодку, которая покачивалась в центре Балаклавской бухты.
И вот уже задраены люки, капитан приказывает начинать спуск. Устроившись у иллюминатора, Кацауров и Шмаков приступают к исследованиям.
К подводным измерениям ленинградских оптиков пришлось сделать поправки: Черное море оказалось гораздо прозрачнее Балтийского. И всё-таки они сами убедились, что на глубине шестьдесят метров под водой темно, как ночью. Это помогло ответить на вопрос, какой яркости осветительные лампы следует применять для подводного телевидения.
Во время подводных экспедиций Кацауров и Шмаков исследовали проницаемость цветов через толщу воды на разных глубинах. Перед спуском они чертили на специальном планшете ряд красных, синих, зеленых полос — основные цвета спектра. Планшет прикрепляли к лодке. Наблюдая через иллюминатор, они заметили, что по мере погружения полосы пропадают не в том порядке, в каком расположены они в спек-
тральном ряду. Сначала исчезла красная полоса, за ней синяя и, наконец, зеленая. Эти наблюдения были важны для выбора фильтров и, главным образом, для выбора объектов подводной телевизионной передачи.
Подводная телевизионная передача... Листаю свою записную книжку, делаю в ней пометки, а в голове, не переставая, сверлит одно: «тридцать третий год». Как заставить читателя ощутить всю значимость этого сочетания — «подводное телевидение и тридцатые годы»? Как рассказать ему об этом удивительном эксперименте, о котором сам я не мог без волнения слушать?!
