— Впрочем, я не за этим пожаловал. Приходится просить об очередной услуге.

— «Услуги» — это, как правило, отвратительные дела, в которые вы меня втягиваете.

— Будет вам, — беспечно махнул рукой Понс. — Я совсем не такой плохой, как вы думаете.

Клеопатра занервничала, встала, несколько раз беспокойно прошлась по кабинету. Подошла к окну, слепо оглядела бухту александрийского порта. Мысли путались, не давали сосредоточиться. На душе было тревожно. Она чувствовала, что сейчас решится ее судьба…

— Вы ломаете мою жизнь! — вырвалось у царицы.

— Какого черта вы лезете на стенку? — генерал недовольно скривил рот.

— Царица! — воскликнул Аполлодор. — Я не слышу ни почтения, ни страха в его голосе. Прикажи, и я разорву его на куски! — Мышцы красивого тела играли в неверном свете факелов.

Клеопатре захотелось увидеть страх Понса. Но генерал спокойно раскрыл ладонь — на ней лежала маленькая коробочка с мигающими диодами.

— Вам известно как работает инвертор, — тихо сказал Понс. — Хотя бы пожалейте этого влюбленного в вас придурка.

От бессилия у Клеопатры навернулись слезы.

— Уходи! — приказала она Аполлодору дрогнувшим голосом.

— Боже мой, до чего вы хороши, — Понс плотоядно улыбнулся, — слезы в этих восхитительных глазах…

— Замолчите! — одними губами прошептала Клеопатра.

Понс понял, что переиграл. Перед ним сидела царица Египта в последнем градусе бешенства. Ему даже стало жаль ее.

— Простите меня, — Понс коснулся руки царицы, но Клеопатра одернула ее и отвернулась. — Ну давайте мириться, прошу вас… Может поплачете, здесь же никого нет, — он заглянул в лицо.

Клеопатра вспыхнула, в ней что-то надорвалось, и она вдруг разрыдалась, закрыв лицо руками. Понс искоса поглядывал на нее, не решаясь утешить. Наконец Клеопатра успокоилась, быстро встала, отошла в конец комнаты к зеркалу. Когда через минуту она вернулась, перед генералом сидела великая царица Египта.

— Положение очень серьезное. Нужно прочувствовать важность момента…, — проникновенно начал Понс, но Клеопатра холодно перебила:

— Ближе к делу.

Понс не обратил внимания на грубость.

— Предложите Антонию разделаться с Октавианом на море.

— Вы с ума сошли! Он никогда не согласится на морское сражение.

— Постарайтесь убедить.

— Не понимаю зачем? Нам легче выиграть сражение на суше.

— Достаточно трех доводов: тщеславие Антония, ненависть к Октавиану и ваш огромный флот.

— А как Октавиан?

— Это моя проблема.

Клеопатра задумалась. Так уж велико тщеславие Антония? Она не могла себе простить, что в эту воину Антония втравила она. Сколько пришлось приложить усилий, чтобы Антоний забыл спокойную жизни, о которой мечтал. А ведь они могли просто любить друг друга.

Понс украдкой глянул на таймер модуля возвращения.

— Предположим, мне удастся уговорить Антония, — заговорила Клеопатра. — Что дальше?

Понс откинулся на спинку стула, положив ногу на ногу.

— Следуя собственно традиции, Антоний будет продираться к флагману Октавиана, чтобы самому срубить его голову. И вот когда их корабли начнут гореть, вы отведете свой флот.

Возникла долгая пауза. Клеопатра недоуменно смотрела на Понса.

— Не понимаю, генерал, — наконец сказала царица. — Без моих кораблей Антонию не выиграть.

Понс уставился на собственные сандалии. Царица ничего не понимала или не хотел понимать.

— Я жду разъяснений, — тихо произнесла Клеопатры.

Понс мысленно проклял работу. В конце концов, ему наплевать и на Октавиана, самоуверенного прыщавого юнца, и на Антония, удачливого смельчака. Он понимал, что Клеопатра любит Антония, а его может только ненавидеть. Понс тяжело вздохнул.

— Антоний должен проиграть сражение, — наконец выдавил он.

— Почему!?

— Таков ход истории.

— Не морочьте мне голову! — взбесилась Клеопатра. — Вы прикрываетесь высокой идеей Сохранения Истории, а на самом деле… Меня сделали игрушкой в отвратительной возне, которую называете Историей. Сломали мою жизнь, постоянно разлучая с любимым человеком. Теперь, когда мы вместе и можем дожить остаток дней с детьми, вы хотите убить его!

— Ради Бога, успокойтесь. Все совершенно не так. У вас удивительная судьба самой красивой женщины всех времен! О вашей любви будут сложены легенды. Личность царицы Клеопатры вдохновит тысячи поэтов, писателей, художников.

— А как же я сама? В этой грандиозной затее нет места женщине, которая хочет любить и быть любимой мужем и детьми. Вы не учли самую малость — меня! — Клеопатра горела лихорадочным огнем ненависти и решимости. — И вот мое последнее слово, Понс: мы с Антонием будем драться за счастье!

— Не делайте глупостей! — угрожающе пробасил генерал.

— Идите к черту! — закричала Клеопатра.

— Я прикажу ввести в сражение военный спейсер! Он в два счета выжжет ваш флот. А царицу Клеопатру я отдам Октавиану! Он мечтает посадить вас в клетку и провести по Риму. А когда это развлечение надоест, вас оставят мучительно стареть в нищете на задворках империи!

Клеопатра рыдала, сотрясаясь всем телом закрыв лицо руками.

Александр недоверчиво посмотрел на Понса, но забрался в хронокапсулу — двухметровый пластиковый цилиндр с управляющей панелью в торце. Плотное бесцветное желе, похожее на силикон, окутало тело, слегка сдавив его. Но лежать было удобно. Александр посмотрел вверх, увидел склонившееся лицо Понса.

— Не волнуйтесь и верьте мне, — сказал генерал. — Как Трансхрон в Гедросии оказался заблокирован, действительно загадка. Мы займемся расследованием. А сейчас вы убедитесь, что я умею держать слово. С эвакуационного корабля отправка пройдет безупречно.

Лицо исчезло, Александр закрыл глаза, почувствовав, как проваливается в уже знакомое состояние полета в невесомости. А когда в следующее мгновение очнулся, в лицо ударил пятидесятиградусный зной египетской пустыни. Он стоял один среди барханов в полном боевом вооружении, в сверкающих на солнце золотых доспехах. У самого горизонта виднелись серые дома окраин Александрии. Македонский царь поправил амуницию, подтянул перевязь и побрел к городу.

На него смотрели во все глаза, словно догадывались, кто идет по улицам. Во взглядах жителей города читались благоговение и страх. Даже повстречавшийся военный патруль пропустил не останавливая. Хотя потом осторожно, держа дистанцию, пошел следом. Но Александр невозмутимо шагал к Дворцу Клеопатры.

У входа во Дворец его встретили начальник охраны с десятью солдатами и командующий флотом.

— Кто ты, назовись! — властно потребовал командующий, седой крепкий воин с мужественным лицом.

Александр неторопливо оглядел обоих начальников, оценивающе посмотрел на отряд охраны, оглянулся на застывшую в ожидании толпу горожан, запрудившую всю торговую площадь до самой пристани.

— Друг царицы Клеопатры, — наконец произнес македонский царь.

— Это не ответ, не дерзи нам! — разозлился начальник охраны. — На тебе доспехи Александра Великого, основателя нашего города. Как они к тебе попали?

— Я должен встретиться с царицей. Доложите обо мне.

— Клянусь Атоном, ты поплатишься за дерзость! — воскликнул разъяренный начальник охраны, и махнул солдатам.

Отряд бросился на Александра, но он ловкими приемами обезоружил троих. Остальные в замешательстве отступили, окружив странного воина.

— Что вы возитесь с осквернителем могилы великого царя! Убейте его! — крикнул начальник охраны, ринувшись на противника.

Александр хладнокровно выбил меч у него и еще у двоих солдат. Все застыли, пораженные неизвестными приемами и легкостью, с которой загадочный воин в золотых доспехах македонского царя, отбил атаку десяти воинов из личной охраны царицы. Первым пришел в себя командующий флотом.

— Пойдем со мной, — сказал он, подойдя к Александру. — Я проведу тебя к Клеопатре. Думаю, она будет рада тебя видеть.