Начало войны застало атомную подводную лодку «Скарабей» на патрулировании в северной части Филиппинского моря. По соответствующему сигналу командир лодки полковник Роберт Гемер вскрыл запечатанный приказ, погрузился на тридцать метров и взял курс на Манилу. На четвертый день, «Скарабей» всплыл на перископную глубину. Пустынное море, видимости никакой — мешала густая желтая пыль. Детектор сразу показал чудовищную радиацию. Гемер пытался связаться с Пирл-Харбор. Не получив ответа, направился к Индонезии. Радиоактивность по-прежнему в десятки раз превышала смертельный уровень.

Ночью удалось вызвать Датч-Харбор, хотели шифром передать сообщение адмиралу, но Гемера предупредили, что связь стала крайне нерегулярной. А на следующую ночь не удалось вызвать и Датч-Харбор. Продолжая следовать приказу, «Скарабей» обогнул с севера Лусон. У Багио была такая же радиоактивная пыль как на севере Филиппин и дул западный ветер силой 4–5 баллов. На седьмой день войны Гемер, все еще не имея нового приказа, вошел в Манильский залив и через перископ осмотрел город. Над ним плыло огромное облако ржавого дыма. Никаких сомнений — на днях здесь произошел ядерный взрыв. Радиация несколько ниже, чем у Багио, но все еще чрезвычайно опасная для жизни. Из залива на берегу не видно было никаких признаков жизни. «Скарабей» попробовал приблизиться, но неожиданно сел на мель. Гемер приказал продуть цистерны, снялся с мели, развернулся и вновь вышел в открытое море.

В ту ночь не удалось вызвать ни одной американской станции, ни одного корабля.

Хотя на продув цистерн, истратили большую часть сжатого воздуха, Гемер не хотел пополнять запасы здешним отравленным воздухом. Лодка шла с погружением уже восьмой день. Здоровье команды оставалось в норме, но нервы у людей начинали сдавать. Все тревожились о доме, семьях. Гемер решил идти дальше на юг. «Скарабей» взял курс на остров Яп, где находилась станция Соединенных Штатов. Они дошли до острова за три дня. Радиация была почти нормальной, море спокойное. Гемер поднял лодку на поверхность, обновил воздух, наполнил цистерны и разрешил команде в несколько смен подняться на мостик. На следующий день к острову подошел американский крейсер «Леги». По приглашению капитана, Гемер отправился на крейсер, где ему рассказали подробности военных действий. Конфликт Китай-Россия-НАТО породил стихийную цепную реакцию региональных стычек, которые за неделю переросли в глобальную ядерную войну. Неизвестно кто первый применил ядерное оружие в возникшей истерии, но в результате все северное полушарие оказалось погруженным в радиационный ад…

На Япе крейсер ждал встречи с танкером, но через три дня стало ясно, что не отвечающий на запросы танкер исчез. В следующие два дня «Скарабей» и «Леги» потеряли всякую связь с Соединенными Штатами. Молчали и все европейские радиостанции. В первые два дня еще шли сообщения из Мехико. Новости оттуда были хуже некуда — каждый день тысячи людей умирали от лучевой болезни. Потом и эта станция умолкла. Теперь моряки ловили только Панаму, Боготу и Кабильдо, но там понятия не имели, что творится в северном полушарии. Запасов горючего у крейсера осталось только до Куктауна. Положение казалось безвыходным, но неожиданно откликнулось несколько кораблей Североамериканского флота, которые оказались в южной части Тихого океана. Почти у всех топливо тоже было на исходе. Капитан «Леги», среди всех старший по чину, принял решение: кораблям Соединенных Штатов направиться в Австралию и перейти под командование австралийского ВМФ. Всем судам приказано встретиться в Куктауне, разделить топливо одного из кораблей между остальными и, объединив экипажи добраться до Мельбурна.

Спустя три недели восемь кораблей ВМФ США во главе с крейсером «Леги» и атомной подводной лодкой «Скарабей» пришвартовались к причалам Мельбурна.

Лейтенант австралийского военного флота Джон Уотерс впервые оказался на атомной подводной лодке. Никогда он не видел такого огромного подводного корабля. Водоизмещение «Скарабея» более шести тысяч тонн, мощность турбин питаемых атомной энергией свыше двадцати тысяч лошадиных сил, скорость в подводном положении двадцать узлов. Экипаж — двадцать офицеров и семьдесят матросов. Гемер сказал, что «Скарабей» отлично приспособлен для дальних походов: ядерное топливо на десять лет, замкнутая система кондиционирования и большой холодильник забитый продуктами. Во время капитального ремонта обычное вооружение и торпедные аппараты, кроме двух, сняли. Стало просторнее в столовой, бытовых помещениях, машинном отделении. Уотерса поразили небольшой бассейн с сауной, кинотеатр на двадцать мест, приличная библиотека.

Под конец ознакомительного путешествия, в сопровождении командира, он вернулся в капитанскую каюту. Стюард принес кофе.

— Полюбовались нашими машинами? — спросил Гемер.

— Да, очень интересно, — кивнул австралиец. — Мне приказано поступить в ваше распоряжение во вторник. В какое время прибыть, сэр?

— Во вторник в полдень выйдем на ходовые испытания. В понедельник возьмем на борт припасы, соберется команда.

— Тогда и я лучше явлюсь в понедельник.

— Очень хорошо. Я сказал адмиралу, что хочу осмотреть Бассов пролив, а в пятницу вернусь с докладом о боевой готовности «Скарабея». Так что приезжайте в понедельник до полудня.

— А пока, может я могу быть вам полезен?

— Спасибо, лейтенант, ничего не нужно. Половина команды на берегу, вторую отпущу завтра в полдень. В выходные на борту останется офицер и шестеро вахтенных. До понедельника никаких дел.

Уотерс собрался уже уходить, как его остановил вопрос капитана:

— Лейтенант, а вам кто-нибудь говорил, собственно, что от нас ждут?

— Разве адмирал не обсуждал эту тему с вами? — удивился Уотерс.

— Ни слова, — рассмеялся американец. — Наверно в Австралии обычное дело, когда капитан узнает приказ последним, перед выходом в море.

— Адмирал сказал, предстоит поход месяца на два.

Гемер застыл с чашкой кофе в руках.

— Это новость, — промолвил он не сразу. — А куда именно пойдем?

— С севера Аляски из Барроу пришло странное сообщение. Оно повреждено, прочесть не удалось, но оно повторяется. Толи оборудование повреждено, толи у передатчика новичок. Дело в том, что среди наших климатологов сложилось мнение, что за семидесятым градусом северной широты радиации нет. Эту версию надо проверить. Десять тысяч миль сквозь зараженную атмосферу, ни разу не всплыв на поверхность, может пройти только атомная подводная лодка.

Гемер надолго задумался. Затея не понравилась. Он не позволит сделать из «Скарабея» Ноев Ковчег, за место в котором будет побоище австралийской элиты. Но решил раньше времени не вступать в конфронтацию с руководством.

— Итак, лейтенант, жду в понедельник в полдень, — дружелюбно улыбнулся он Уотерсу.

У двери капитанской каюты австралиец обернулся.

— Не собираетесь в субботу и воскресенье на берег?

— Нет, останусь на приколе. Разве что выберусь разок в город в кино, — ответил Гемер и помолчав добавил: — Унылые будут эти выходные для человека вдали от родины.

И тогда Уотерс решился:

— Может быть, приедете на два вечера к нам в Фолмут, сэр? — от души предложил он. — В доме есть гостевые комнаты. В такую погоду мы проводим время в яхт-клубе. Жена будет вам рада.

— Спасибо, вы очень любезны, — капитан сосредоточенно отпил глоток кофе, обдумывая приглашение.

Людям из северного и из южного полушария теперь не просто друг с другом. Южане склонны обвинять северян в случившемся. Но по долгу службы было бы полезно ближе познакомиться с новым офицером, раз уж через него надо будет сноситься с австралийскими военно-морскими властями. Может и неловко будет в гостях, но еще хуже сухо отклонить приглашение, сделанное по доброте душевной, решил Гемер.